Не лучшее время для убийства - Юлия Евдокимова
художниками. Она старалась быть точной в деталях. Вполне возможно, что она нашла этого человека и обратилась за консультацией.
– Давай сначала заедем к нему, а потом на выставку! Смотри, тут под номером еще одно слово. Неразборчиво… Dappoi.
– Может, фамилия того, кому принадлежит номер? Знакомое что-то… вертится на языке, но не могу вспомнить.
***
Магазин «Краски и акварели» находился в самом конце улицы Гиббелина, дальше проходила оживленная трасса и центр города заканчивался. На улице без единого деревца и магазинов не было, все они остались ближе к историческому центру. Видимо, и сюда случайные посетители не заходили, приезжали те, кому действительно нужен был товар синьора Джанони.
За стеклянной дверью открылось квадратное, хорошо освещенное помещение, весьма непривычно для первого этажа старого палаццо. Стены увешаны картинами, дальнем углу виднелась винтовая лестница, а табличка сообщала, что новые поступления находятся на втором этаже. Справа начинались стеллажи, заполненные кистями и красками, листами бумаги для акварели и акрила и прочими атрибутами художников.
В глубине помещение двое мужчин были заняты разговором. Один – пожилой мужчина в вытянутом вязаном свитере и вельветовых слаксах, второй – не старше сорока, привлекательный, в деловом костюме с шикарным галстуком, по виду преуспевающий бизнесмен, не художник.
Бизнесмен закончил разговор, не поздоровавшись прошел мимо женщин, словно они были пустым местом, и скрылся за дверью. Пожилой мужчина с любопытством взглянул на них.
– Buongiorno, signore, чем могу быть полезен?
– Добрый день. Вы синьор Джанони?
– Esatto.
– Меня зовут Галина, это моя подруга Александра.
– Очень приятно. Походите, осмотритесь, у меня есть интересные старинные фотографии, их можно приобрести.
– Мы к вам за помощью.
Синьор наклонил голову, всем видом выражая исключительное внимание, так слушают хозяев собачки.
– Я литературный агент и привожу в порядок роман подруги, писательницы, которая скоропостижно скончалась. Ее имя Елена Иволгина.
– Я помню русскую синьору, писательницу. Она приходила ко мне пару недель назад. Ей нужна была информация о методах восстановления. Скончалась? Poverina. Она, конечно, была не молода, но не настолько, чтобы предполагать… выглядела здоровой и бодрой. Несчастный случай, полагаю?
– В ее дом вломились.
– Какой кошмар! – Джанони заволновался. – Но вы сказали, вам нужна помощь. Так что вы хотели?
– Синьора хотела внести правки в рукопись книги, и я ищу ее заметки. В бумагах обнаружилась ваша визитка. Вы проконсультировали ее, она осталась довольна?
– Я не смог ей помочь. Я отправил ее к своему коллеге… он американец. Да вы только что его видели! Его зовут Дуглас Ханберри. Я дал синьоре его телефон, он специалист по реставрации.
Галина достала визитку.
– А что значит слово «dappoi», видите, вот здесь, после номера телефона?
– А, это устаревшее слово, сейчас говорят «dopo», после.
– И что это значит?
– Это название галереи.
Галина хлопнула себя по лбу.
– Ну конечно, а я все думала. где его слышала!
Cаша удивленно посмотрела на женщину.
– Это галерея фонда Аньези, куда мы с тобой и собираемся.
– Какое странное название!
– Имеется в виду, что все только начинается, самое интересное- после, – пояснил владелец магазина.
Эх, была бы это книжная лавка- цены бы ей не было! Саша обожала рыться в старых книгах, открытках, бродить между заставленными томами полками. В этом магазине был такой же запах – не затхлости, а старины, с ним перемешивался запах красок и свежей бумаги. Но художественные принадлежности девушку совсем не интересовали. Галина же прошлась по магазину, что-то рассматривала, задавала владельцу вопросы.
В ожидании такси Саша рассуждала вслух:
– Интересно, Иволгина успела связаться с этим американцем? И почему название галереи написано после его телефона? Мы не спросили синьора Джанони, какое отношение этот Ханберри имеет к фонду Аньези. В записях Елены ничего нет об их встрече?
– Пока я не нашла. Скорее всего, она не успела с ним связаться. Расскажешь своему вице-квестору?
– Я не уверена, можно ли приглашать иностранцев на допрос в полицию. Хотя… – Саша вспомнила. что однажды даже провела ночь в камере. – Но кто мешает нам с тобой поговорить с ним?
– Давай попробуем… должна признаться, что я знакома с синьором Аньези.
– Главой фонда?
– Да. Мы несколько раз встречались на аукционах, и он выступил спонсором курсов по истории искусства во Флоренции, на которых я тогда училась.
– Я завидую! – воскликнула Саша. – Мне подарили курс по истории Венеции в университете Ка Фоскари, но я так и не собралась его прослушать. Надо взять себя в руки!
– По образованию я филолог, когда-то закончила университет, но история искусства меня всегда интересовала. Как и ты, я подумала, что нет лучше места, чем заняться ее изучением во Флоренции.
– Так что там синьор Аньези?
– Он уже стар. Щедрый меценат, прекрасный знаток искусства и страстный коллекционер. По слухам у него великолепная частная галерея, но он не открывает ее двери для публики. Но зато выделяет стипендии самым талантливым студентам-художникам.
– А где он живет?
– У него великолепная вилла недалеко от Бачаяно Терме, на пол пути к Сан Миниато.
– И давно он открыл свой фонд?
– Года три назад.
***
В двух шагах от нужного места женщины зашли в бар выпить кофе. Галина снова не отказала себе в десерте, Саша воздержалась, втайне восхитившись спутницей: вот ведьма, уплетает десерты за обе щеки, и не толстеет!
На стойке бара лежало несколько листовок с изображением кудрявого молодого человека с кистью в руках. Он мог быть очень привлекательным, но смущало отсутствие эмоций на лице.
– А вот и реклама выставки, на которую мы идем! – Галина обернулась к молодой барменше и перешла на итальянский:
– Никогда не встречала рекламы фонда Аньези в барах, вы, наверное, любите искусство?
– Мы с мужем учились в школе с Арнальдо. Этим парнем, на рекламе. Он забавный! Все время рисовал. Никогда ни с кем не играл, не разговаривал с одноклассниками, плохо учился, только рисовал. С ним что-то не так, не помню, как это называется… Он был не такой, как мы. И я решила помочь.
– Может быть аутизм? – предположила Галина.
– Точно, да, так и говорили! В старших классах он перешел в специальную школу живописи. Я даже видела его фото в газете, он получил какие-то призы. Говорят, большой талант.
Саша копалась в телефоне.
– Вот, нашла, смотри. Дуглас Ханберри – исполнительный директор фонда Аньези и куратор нынешней выставки.
– Убьем двух зайцев. И выставку посмотрим, узнаем, что это за гениальный аутист такой, и с Ханберри поговорим.
Для выставки фонд Аньези арендовал самый известный выставочный зал тосканской столицы, Оспедале дельи Инноченти на одной из красивых площадей Сантиссима Аннунциата.
Саша тут же отправилась к памятнику Фердинанду де Медичи. Сколько не пыталась она считать пчел на постаменте, все время сбивалась. В конце концов должна же она пройти знаменитый флорентийский квест до конца! Сосчитать всех пчел издавна было любимой развлекалочкой флорентийских детишек, и взрослых тоже. Главное условие – не трогать рукой, а пробегать бронзовых пчел только глазами. Но…
