Дама с чужими собачками - Екатерина Николаевна Островская

Писатель промолчал, и по виду его не было заметно, что он обиделся. Наоборот, он смотрел на следователя самым заинтересованным взглядом.

— Если вы говорили об Эдуарде Ивановиче Дробышеве, — вспомнил Кудеяров, — то у него имеется алиби. Вечером накануне он повез оплаченный товар в Лахденпохью, а это в Карелии, и вернулся домой только в десять утра.

— Да-да, — подтвердила Виолетта, — как раз уже полиция здесь была. Он подошел и узнал о том, что произошло с Алечкой. Для него это был удар, судя по всему, она ему действительно очень нравилась. Говорят, он неделю из запоя не выходил.

— Выходил, — покачал головой Кудеяров, — и даже показания давал. Но меня он не интересует. Кто-то другой еще оказывал знаки внимания девушке?

— Был еще Юрий Юрьевич, — вспомнила женщина, — это Алечкин сосед. Он даже пообещал построить на ее участке гостиницу для собак. Но потом, вероятно, передумал. Да у него такая жена, что шаг вправо, шаг влево считается как попытка побега, прыжок на месте — провокация. Да и потом, он очень занятой человек: у него автосалон «Рено» и станция технического обслуживания. А Наташа его там же бухгалтером работает. Могла бы, конечно, и дома сидеть, но надо же держать мужа под контролем. Хотя я зря наговариваю: она с Алей была в дружеских отношениях, даже помогала ей интерьер до ума доводить. Там же домик был практически без внутренней отделки.

— Что можете сказать о доме Черноудовой?

— Кого? А, это вы про Алю. Дом стоит на отшибе, там раньше было болотце небольшое — без дождей как лужа. А во время дождей чуть ли не озерцо. Но еще Хепонен покойный канаву прокопал и осушил участок, потом привез строительный бой, песок, землю и все там выровнял. Говорил, что будет использовать для общественных нужд — детскую площадку сделает или волейбольную. А потом просто выкупил у членов товарищества эту землицу и построил дом. А потом, как вам прекрасно известно, Лужин в лесочке убил Олега… Жена Хепонена съехала, потом она продала свой дом, а этот стоял, пока вот Алечка не появилась. Наташа ей помогала и по участку, подарила пару яблонь, клумбы обустроила… Наташа — большой специалист по цветам. Если к мужу обращались мужчины, когда с машинами что случалось, то к Наташе — все женщины, которые хотели свою территорию облагородить. Наташа никому не отказывала.

— То есть между супругами ссор не было?

— А кто вам сказал, что были? Если Наташа и могла Юрию Юрьевичу что-то высказать, то наедине.

— То есть вы не были свидетелями их семейных ссор?

— Нет, конечно. Да они вообще-то очень дружно живут. Я почему о них вспомнила — просто они ближайшие соседи бедной Алечки.

— Убитая нигде не работала, но не бедствовала. Не знаете, откуда у нее средства?

— Она только официально нигде не числилась, — вступил в разговор Иван Андреевич, — но она занималась собачками, круглосуточно, можно сказать.

— Вы ей перевели полгода назад сто тысяч рублей. За что? За какие услуги? Собачки у вас нет.

— Она попросила в долг, сказала, что за дом не до конца рассчиталась. То есть у нее кредит за дом не выплачен. Я перевел сто тысяч, сказал, чтобы она отдала, когда сможет. Я же человек не бедный — вам это известно.

Павел посмотрел на Виолетту:

— А вы давали ей в долг?

Виолетта задумалась, как будто пытаясь вспомнить, а потом тряхнула головой.

— Я — нет, а вот моя подруга — вам известная Люба Гуревич давала ей деньги. У Любаши ведь собачка — вольфшпиц. И Аля иногда гуляла с ним, а когда Гуревичи уезжали, то брала Боню на это время. Если вы все переводы на ее счет проверяли, зачем расспрашивать? — Она посмотрела на Кудеярова почти с негодованием. — У бедной девочки мечта была построить гостиницу для собак. Искали бы убийцу лучше. А то народ уже вопросы задает — доколе?

Павел кивнул:

— Ищем. Следователь Карпов, который вел это дело, решил все-таки на пенсию выйти. Возраст уже, да и здоровье пошаливать начало.

— Бегал слишком много, — усмехнулся Иван Андреевич, — видимо, ваш Карпов считал по старинке, что следователя ноги кормят.

Кудеяров не ответил сразу, он смотрел некоторое время на собеседника, а потом пожал зачем-то плечами и произнес негромко:

— Только между нами: Карпову пятьдесят три года, и у него обнаружили онкологию.

— Простите, но мы не знали, — попыталась оправдаться Виолетта и оглянулась на писателя.

— Павел, — произнес тот, — нам известно, что вы не последний человек в Главном управлении процессуального контроля.

При этих словах Виолетта удивленно вскинула брови, скорее всего, она не слышала совсем, в каком управлении работает Кудеяров, а хозяин дома продолжал:

— Неужели вы здесь по делам вашей службы и начальство отправило вас сюда, чтобы разобраться в обстоятельствах смерти, то есть в обстоятельствах убийства ничем не примечательной девушки?

— Жизнь любого человека важна. Убийца остается таковым независимо от того, кого он убил — банкира Панютина или Алену Ивановну.

— Какую Алену Ивановну? — не понял Карсавин и тут же сообразил. — Вы вспомнили старуху-процентщицу из романа Достоевского? Очень неудачное сравнение: поставили в один ряд какой-то пусть очень яркий, но все же выдуманный литературный персонаж и нашего друга, нашего соседа… Вон его дом за окошком виднеется.

За окном задувал ветер, швырявший по сторонам крупинки жесткого снега, от которых шарахались воробьи и синички.

Кудеяров поднялся, демонстрируя, что беседа окончена, но все же произнес:

— Достоевский так не считал.

— Так я не Достоевский, — усмехнулся писатель, — когда-то повезло, что опубликовали первый роман, а теперь старые книги мои расходятся со скрипом, а новые что-то не пишутся.

— У Марины остановитесь? — поинтересовалась Виолетта для того только, чтобы сменить неприятную для хозяина дома тему.

Следователь задумался, словно вспоминая, задавали ли этот вопрос ему совсем недавно, или не зная, как ответить на него, а потом молча покачал головой.

— Ну да, — согласилась женщина, — нашей Мариночки и не видно в последнее время.

— Она в Германии… вернее, в Европе, — сказал Павел и направился к выходу в сопровождении хозяина.

Вышли на крыльцо, и Карсавин протянул руку, прощаясь.

— Будет время, заскакивайте, — произнес он, поеживаясь, — я безвылазно дома, разве что в магазинчик отлучаюсь. — Он оглянулся и удивился: — Смотрите-ка: а снег-то всю землю покрыл — нежданно-негаданно. В тот вечер то же самое было.

Писатель вернулся в дом, и Виолетта бросилась к нему.

— Вот ведь кого к нам снова занесло, — шепнула она, как будто следователь все еще стоял на крыльце и мог услышать. — Теперь сиди и трясись, как бы