Аркадий Карасик - Запоздавшее возмездие или Русская сага
-- Вон капитан не стесняется, ездит верхом, а вы - раненный - идете с солдатами, - надоедливой нянькой ныл старшина. - Свалитесь - сызнова в госпиталь, да?
-- То, что положено командиру батальона, не по зубам ротным и взводным... Все, прекратить прения! Отправляйся на свое место! - резко, в видовской манере, приказал старщий лейтенант.
Ворча, на подобии наказанного дворового пса, Сидякин со злостью хлестнул прутом шатающуюся кобыленку и отстал. Солдаты засмеялись. Не со злостью - по доброму. Новому, мол, комроты палец в рот не клади - по плечо руку отхватит!
Романов удовлетворенно улыбнулся. Кажется, контакт с личным составом налаживается. А это сейчас - главное. Но про себя пожалел о принятом решении отказаться от коня. Ибо нога начала дергать, приходилось напрягать силу воли, чтобы не припадать на нее.
Дальнейшие события заставили забыть о больной ноге.
Низко над колонной прошли два вражеских самолета. Безбоязненно, нагло. А чего им бояться - советских истребителей нет, зениток не видно? Не стреляли и не бомбили, словно выглядывали наиболее уязвимые места. Впереди развернулись и коршунами полетели обратно. Грянули первые разрывы, пули выбивали на дороге пыльные фонтанчики.
-- Воздух! Воздух!
Красноармейцы и командиры бросились в спасительное разноцветение, падали на землю, вжимаясь в нее всем телом. Словно она, матушка, может превратиться в пуленепробиваемый щит.
Подчиняясь инстинкту спасения, вместе с подчиненными упал и Романов.
Господи, пронеси! Господи, спаси! Неверующий, он, в минуты смертельной опасности, как и любой другой атеист, истово молился о спасении. Сколько раз стоял на краю бездны, именуемой смертью, учавствовал в рукопашных, сидел в траншеях под разрывами снарядов, а бомбежек не выносил. Возникал этакий первобытный ужас, желания зарыться с головой в землю.
Вот и сейчас Николай втиснулся в нее всем телом.
От горящего на дороге грузовика плыл смрадный тяжелый дым. Билась лошадь со вспоротым животом, полз, орошая цветы кровью, раненный красноармеец. Лежа, Клавдия перевязывала ногу сержанту, зубами вскрывала неподатливый пакетик с бинтом.
-- Цветочки нюхаешь, старлей? - заглушая разрывы и выстрелы, прогремел над Романовым громкий, презрительный голос. - Бить их надо, а не прятаться! Бить... Бить... Бить!
Ротный с трудом оторвал от земли непокрытую голову. Рядом, расставив толстые ноги, стоял вечный комбат, стоял и стрелял по самолетам из подрагивающегося автомата. Старшему лейтенанту сделалось жарко от стыда и от обиды. Его считают трусом?
Романов леревернулся на спину и тоже нацелил автоматный ствол в крутящихся над беззащитной дорогой "месершмидтов". Автомат задрожал в его руках. И пусть стрелять из подобного оружия по самолетам - верх глупости, но первобытный ужас оставил ротного, он ощутил способность сопротивляться.
-- Вот так, молодец! Мы им, кость в горло, ети их мать, покажем, как воевать с Россией! Досыта накормим свинцом!... Ага, отвернул, испугался...
Неожиданно голос комбата прервался и он рухнул на ротного.
Будто испугавшись людей с автоматами и винтовками, нацеленными в поднебесье, или посчитав свою задачу выполненной, вражеские истребители оставили в покое изуродованную дорогу и потянулись к горизонту. Вслед за ними мчался одинокий краснозвездный ястребок...
* * *
Гибель Семена Видова потрясла Романова. На фронте каждую секунду убивают, война есть война, бескровные войны бывают только у фантастов-писателей да безмозглых политиков, но смерть комбата так ранила его, что он растерялся.
Клавдии больше не встретил, по скупому сообщению старшины Сидякина фельдшерица, похоронив мужа, уехала к матери.
На третий день после бомбежки, когда рота заняла отведенный ей участок, Романова неожиданно вызвали в Особый отдел. Сам по себе вызов в Смерш - явление обыденное, ничем не грозящее командиру роты, но то, что он там узнал, поразило его больше, нежели гибель комбата.
-- Тогда, на дороге вы были рядом с капитаном Видовым?
-- Сначала - не рядом. Комбат проскакал мимо меня к боевому охранению.
А вот после команды "воздух", действительно, рядом. Убитый капитан даже навалился на меня.
Особисту не пришлось вытаскивать каждое слово клещами - старший лейтенант максимально подробно описал неожиданый налет "мессеров", вспомнил даже о горящем грузовике, раненной лошади и Клавдии, перевязывающей ногу сержанту.
-- Кто еще лежал тогда рядом с вами? Скажем, в радиусе пятидесяти метров?
Странный, мягко говоря, вопрос! Разве во время бомбежки было время подумать о людях, спасающихся неподалеку? Дай Бог, о себе позаботиться!
-- А какая разница? Ну, рыжий пулеметчик, фельдшерица, раненный красноармеец, старшина Сидякин, - все же перечислил он тех, кого тогда видел.
-- Удивляешься? - усмехнулся майор. - Есть чему... Дело в том, что
Видов убит не осколком и не крупнокалиберной пулей авиационного пулемета.
Врачи извлекли из тела нашу, автоматную...
Ротный вытаращил глаза. Надо же, сбылись его опасения по поводу излишней грубости комбата. Неужели прошил его очередью обиженный рыжий усач?
-- Отпадает, - выслушав подозрения свидетеля, отмел их особист. Красноармеец Федоров тоже убит.
Ничего себе аргумент? Вдруг усач выстрелил в своего командира до того, как его достала пуля или осколок авиационного снаряда. Впрочем, смершевцу видней. Романов не стал настаивать на своей версии. Спорить с особистами не только бесполезно, но еще и опасно...
Г л а в а 3
Роман осторожно сложил прочитанные письма, перетянул их аптекарской резинкой. Думать, сопоставлять - не было времени, вот-вот заявится компаньон. Будить собутыльника.
Дашка с любопытством следила за хозяином квартиры. Книгу закрыла, положила на тумбочку.
-- Что пишут, дядя Рома? Ты с таким интересом читал письма... Наверно, от женщины?
-- Письма из прошлого, - неохотно ответил Романов, поднимаясь из-за стола. - Действительно, интересные, - добавил он, укладывая перевязанную пачку в баул и выкладывая на стол вторую. - Я сейчас поеду на работу. Если есть желание можешь остаться - почитай, отдохни. Но советую не обижать отца и мать. Какие бы они не были - родители.
-- Хорошо, дядя Рома, - легко согласилась соседка. - Попробую. Если снова начнут драться - убегу на улицу...
Раскочегаривая своего старенького "коня", автоматически высматривая зрачки светофоров, меняя полосы движения, короче говоря, выполняя святые заветы опытного водителя, частный детектив ворошил в сознании прочитанное. Вполне возможно, события давних лет аукнулись сейчас. Вот и придется расследовать любовные шалости внучки погибшего комбата. А как же не хочется пятнать его имя.
Два раза задумавшийся водитель "жигуля" едва не таранил другие легковушки. Пришлось заплатить штраф за проезд перекрестка на запрещающий знак светофора. Но добрался он до родной фирмы без особых приключений.
-- Ну, что, потомок императора, живой? - встретил его в офисе
компаньон. - Здорово вчера мы вмазали, честно говоря, думал, что ты
сегодня вообще не появишься. Примешь опохмелку и завалишься досыпать. А
ты - молоток, гений!
Потомком императора Романова назвали еще в уголовном розыске. Он не обижался, мало того, фантазировал, что действительно происходит от сына Николая Второго, расстрелянного в годы Гражданской войны вместе со всей императорской семьей. Якобы, спас мальчонку один из красногвардейцев, пристроил к бездетным знакомым, которые его усыновили, дали свою фамилию. Позже пацаненок возвратил себе родовое имя.
А что, разве так не могло быть в те сумасшедшие годы?
-- Живой, - скучно отреагировал Роман, вытирая носовым платком пыль
с письменного стола. - Манька, черти бы тебя драли, трудно порядок в
офисе навести, что ли! - закричал он, будто секретарша находилась не в
соседней комнате, а в другом созвездии. - Пухнешь от безделья, лентяйка,
смотри - выгоню.
-- А я, между прочим, в уборщицы не нанималась, - не вставая со стула, так же громко возразила дерзкая девчонка. - Мои обязанности - секретарские: посетители, почта, работа на компьютере, договора, картотека
- разве мало?
-- Картотека? Лучше бы назвала ее древнеегипетскими письменами. Значит, так - каждое утро сметать пыль, протирать мебель, поливать цветы. Понятно?
Голос босса сделался жестким, похожим на крупнозернистую наждачную бумагу, и Манька решила не накалять страсти. Вдруг возьмет да выгонит куда деваться девчонке без специальности и образования? Дворничихой и то не возьмут.
-- Спрашиваю: понятно? - повысил голос Романов.
-- Все ясно, Роман Борисович.
-- То-то...
Глава фирмы прочно уселся за свой стол, распаковал кейс, разложил договор, фотокарточки и другие бумаги, полученные от Ванваныча. Отдельно, на престижное место возле настольного календаря бережно пристроил фронтовую фотокарточку.
