Светлана Алешина - Шансов выжить нет
– Вы можете учитывать мою помощь, мадемуазель… – сказал он, обращаясь ко мне, но тут же поправился. – Пардон, старший лейтенант…
– Рассчитывать, Поль, а не учитывать, – поправила я его. – Правильно нужно говорить – «рассчитывать». И я уже на нее рассчитываю…
– Ладно, – решительно заявил Васильев и повернулся к джипу с явным намерением тронуться дальше. – Сейчас едем на базу к американцам. Послушаем, что скажет мистер Уэйнкрафт…
– О, мистер У! – оживился Поль. – Я хочу видеть мистер У. У нас есть маленькая проблема… Он дал интервью агентству Рейтер. Я хотел бы знать, почему в этом интервью нет ни слова об отряде из Франции? И о вас, из России – тоже…
– Вот и хорошо, – Васильев явно обрадовался попутчику. – Поехали вместе. А то мистера У не особенно радуют мои визиты к нему…
Поль галантным жестом предложил мне залезть в его броневик, но я решительно замотала головой. Джип Васильева меня гораздо больше устраивал. Француз сделал огорченное лицо и предложил нам с Васильевым тронуться первыми – он, мол, не может себе позволить такое неуважение к женщине, как ехать впереди нее… Васильев поморщился на его слова, но не возражал.
Пока мы опять пробирались через весь город к базе американцев, я наблюдала из окна машины, как повсюду копошатся люди в защитной форме спасателей, в ярко-красных шлемах, растаскивая, разгребая кирпичи, из которых были сложены рухнувшие дома.
Одни вытаскивали из-под обломков окровавленные, изуродованные тела и бегали к медпунктам с носилками, другие с такими же носилками спокойно шли к расчищенным от камней и обломков площадкам, чтобы сгрузить свою бездыханную ношу в импровизированном морге под открытым небом.
Пока мы медленно проезжали мимо одной из таких площадок, я успела рассмотреть бесконечные ряды тел, лежащих прямо на земле. Над некоторыми из трупов сидели местные женщины, то застыв неподвижно, то раскачиваясь из стороны в сторону. Плакали ли они, не было слышно, но картина и без того была достаточно жуткая, чтобы у меня перехватило дыхание… Ряды человеческих тел, лежащих ногами в одну сторону, сами по себе были достаточно красноречивой картиной разыгравшейся здесь трагедии…
Как странно, что еще четыре часа назад я спокойно сидела у себя в кабинете и обдумывала, что подарить Кавээну на приближающийся день рождения…
А может, это и хорошо, что я теперь одна, без страховки, решила я в конце концов. По крайней мере, не будет ни времени, ни возможности, ни сил и, я надеюсь, желания копаться в своих воспоминаниях и расковыривать душевные болячки…
И раз уж я решила забыть Сергея, значит, я его забуду…
А сейчас мне предстоит встреча с командиром американских спасателей Уэйнкрафтом, или мистером У, как его называют Васильев и Поль. И от того, насколько я сумею понять этого человека и установить с ним контакт, во многом зависит и успех моего задания. А если допустить, что Васильев не слишком преувеличивал, рассказывая мне о здешней обстановочке, то задание мне предстоит не только сложное, но и опасное.
И не просто опасное – я вспомнила, какое у Васильева было напряженное и сосредоточенное лицо, когда он рассказывал мне о талибах, и поняла – смертельно опасное.
Я ощущала себя ограниченным контингентом российских войск, введенных на территорию Афганистана «по просьбе его правительства».
«Прекрати свои дурацкие шуточки и идиотские аналогии! А то досравниваешься! У тебя есть задание? Вот и давай, Оленька, дерзай!» – напутствовала я себя, вылезая из джипа вслед за генералом, когда мы пробрались по улице, кое-как расчищенной бульдозером, на другой конец города, в американскую зону.
Глава шестая
Командный пункт мистера У располагался не в машине, как у Васильева, а прямо на одной из расчищенных площадей Кайдабада, в палатке, где был развернут стандартный ротный командный модуль.
Модуль в палатке годился, собственно говоря, только для передачи и приема данных, и американцы им не особенно дорожили. Ну, пусть даже и тряхнет его, так что он развалится на части, пусть хоть в трещину провалится. Им через полчаса сбросят на парашюте точно такой же. А самолет с главным командным пунктом, подключенным ко всем ведомственным и общефедеральным каталогам и архивам и обладающим мгновенным быстродействием, постоянно кружит над районом бедствия, отслеживая оперативную обстановку… Американцы решили не рисковать этим дорогущим оборудованием: по оперативному наземному можно с ним мгновенно связаться…
Все это рассказал генерал Васильев, пока мы шли от своего джипа к палатке командира американских спасателей…
– Хелло, мистер У! – я поразилась широкой, чисто американской улыбке, неизвестно откуда возникшей на иссушенном нашими российскими проблемами и постоянно хмуром лице Васильева.
Вышедший из палатки нам навстречу сухой поджарый человек лет сорока пяти в форме американских спасателей ответил ему точно такой же приветливой, но совершенно безжизненной улыбкой.
– Хелло, миста Василеф, – он безбожно коверкал русские слова и разбавлял их английскими. – Мы говорить инглиш ор рашен?
– О нет, нет, только не по-русски, – ответил Васильев на вполне сносном английском. – Я не могу упустить возможность попрактиковаться в разговорном языке… Вы, мистер У, меня очень обяжете, если согласитесь беседовать со мной на вашем родном языке…
«Да ты, однако, дипломат, генерал, – подумала я о Васильеве. – Если бы он начал говорить по-русски, мы бы с тобой, пожалуй, ни одной фразы этого престарелого красавца до конца не разобрали бы…»
Что касается меня, то я довольно неплохо говорю по-английски, правда, с ужасным, надо полагать, акцентом. Поскольку ни в университете, ни на сборах в спецлагере, где каждый день начинался с того, что нам объявляли, на каком языке мы должны будем весь день общаться, произношение нам никто не ставил. Главным было умение объясниться, а не правильность речи и не произношение. Не знаю, как японцы и арабы, в их реакции я не могу быть уверена, поскольку этими языками владею в слишком уж ограниченных пределах, но англичане-то с американцами всегда меня понимали. Хотя порой морщились и улыбались иронически.
Вылезший из своего броневика Поль пока помалкивал, тоже улыбаясь дежурной улыбкой. Васильев и Поль обменялись с американцем рукопожатиями. Настало время представлять мистеру У меня.
– Знакомтесь, Уэйнкрафт, – Васильев указал на меня сдержанным деловым жестом. – Эмиссар нашего представительства в ООН Ольга Николаева, специалист по экстремальной психологии.
Уэйнкрафт с интересом взглянул на меня и пожал руку. Я заметила, что сейчас Васильев представил меня совсем в другом свете, в другом статусе, чем французу. Видимо, у него были какие-то соображения на этот счет.
– Вынуждены прибегнуть к вашей помощи, мистер У, – продолжил Васильев. – В Кайдабаде пропали наши люди, трое врачей из международной медицинской миссии. К сожалению, ни у нас, ни во французской зоне их пока обнаружить не удалось…
– Господин Ренье тоже ищет русских врачей? – мистер У прищурился на Поля. – Или он сопровождает даму? Агентство Рейтер спрашивало у меня недавно, что я думаю о работе французских спасателей. Я взял на себя смелость заявить, что спасатели из Парижа слишком заняты сейчас пожаром на нефтехранилище и что господин Ренье вряд ли найдет время для общения с корреспондентом… Возможно, я ошибся. У господина Поля, вероятно, есть свои соображения, чем ему заниматься в первую очередь – тушить разлившийся бензин или сопровождать эмиссаров из ООН…
– Мне невероятно повезло, мистер У, – Поль говорил оживленно и даже, пожалуй, весело, но я чувствовала его напряжение, – мне удалось услышать в утреннем эфире ваше интервью. К сожалению, я, наверное, пропустил вашу фразу, в которой вы выражали свое мнение о работе французского отряда. Я даже немного засомневался – работаем ли мы здесь вообще или мне это только кажется, и побежал проверять своих людей. Слава Богу, они все были на своих местах и занимались своим привычным делом. Они как раз тушили пожар на нефтехранилище…
– Жаль, что агентство вырезало из записи эти мои слова о вашем героическом отряде. Теперь у слушателей может создаться впечатление, что в Кайдабаде работают одни американцы…
Говоря это, Уэйнкрафт сокрушенно кивал головой, как бы сетуя на своеволие журналистов.
– Мистер У, вернемся к нашей проблеме, – вновь привлек к себе внимание американца Васильев. – Хотелось бы узнать ваше мнение о возможности нахождения наших людей в вашей зоне…
Английский был, вероятно, все же труден для Васильева, чтобы говорить на нем совершенно свободно. И порой у него получались фразы, подобные только что прозвучавшей. Но Уэйнкрафт, судя по всему, понял не только все, что сказал Васильев, но и гораздо больше того, что им было сказано…
– Вы же знаете, генерал, что, если бы у нас были хоть какие-то сведения о гражданах России, обнаруженных здесь, в Кайдабаде, среди жертв, мы немедленно поставили бы вас в известность. Я понимаю вашу озабоченность, но вряд ли смогу чем-нибудь вам помочь… Сейчас каждый человек на счету. Вы же сами прекрасно знаете, какой объем работы создало для нас это землетрясение.
