Фредерик Дар - От этого не умирают
Гонг!
Жо оказался на середине ринга еще до того, как немец покинул свой угол. По сравнению с Андриксом он выглядел как боксер полутяжелой категории… Никто бы не поверил, что эти два спортсмена выступают в одном весе. Во встрече была какая-то неуравновешенность…
Жо начал «танцевать» вокруг немца, находясь в закрытой стойке… Мне видны были лишь его глаза, круглые, черные, жестокие, словно дуло пистолета. Он с чрезвычайной обостренностью чувствовал каждое движение соперника… Стоило немцу начать какое-то движение, как Жо тотчас находил, так сказать, противодействие. Еще никогда эффективность его манеры ведения боя не была для меня столь очевидна, как в этот вечер… Его стойка, его сверхчутье в обороне, то, как он парировал удары, — стоило прийти, чтобы все это увидеть. Казалось, Жо располагает сверхчувствительными антеннами, с помощью которых он улавливает мысли противника в самый момент их возникновения.
Двадцать секунд ушло на взаимную разведку. Затем немец попытался провести прямой удар, немедленно блокированный перчаткой Андрикса.
При этом Петер «раскрылся», что позволило Жо перейти к активным действиям. Бокс — это геометрия, поверьте мне, как и бильярд… Надо уметь в одно мгновение просчитать угол, провести прямые и найти нужную точку…
Жо провел левый боковой в туловище… Немец быстро вернулся в исходное положение… Жо сделал красивый финт, будто собирается нанести удар правой в печень; разумеется, фриц опустил руки, а Жо снова пустил в ход левую. Немец попытался уклониться, но все же удар достиг его щеки… Будь он пониже, то не устоял бы, но, к несчастью, разница в росте сделала удар менее эффективным… Он провел свой знаменитый апперкот. Боже, это было проделано с такой быстротой, что я на месте Жо не успел бы отреагировать… Но на тысячную долю секунды опередив удар, Жо «нырнул», и перчатка просвистела над его головой. Зал завопил. Почуял опасность…
Вести бой на дистанции Жо не мог, здесь преимущество было на стороне противника — все из-за той же разницы в длине рук… Он приблизился, — проделав это, как всегда, очень красиво, — на почти сомкнутых ногах, прыгнул, как тореадор, вправо, потом влево… Немец внимательно следил за ним… Подвижность моего ученика действовала ему на нервы и сбивала с толку. Противнику, который хорошо уходит от ударов, легче ввести вас в заблуждение, чем тому, который постоянно атакует. Введенный в заблуждение боксер стремится ударить… Разумеется, такова была реакция и тевтонца… Но Жо продолжал скакать перед ним, неуловимый как тень… Постоянно рядом, постоянно искушая и оставаясь вне досягаемости немца.
Наш Петер остановился, обливаясь потом. Ему никак не верилось… И тогда Жо им занялся всерьез… Он обрушил на немца град ударов, тот хотел парировать, контратаковать… Этого Андрикс и дожидался… Стоило Петеру чуть раскрыться, как Жо нанес ему удар в подбородок. Петер как бы оступился, словно человек, подвернувший ногу… Затем пошатнулся и упал на колени, вытянув вперед шею, оглушенный!
Невозможно описать, что творилось в зале! А у меня руки сделались влажными…
Андрикс, весь еще в напряжении, отправился в противоположный угол, потряхивая опущенными вдоль тела руками, чтоб дать им отдохнуть. Рефери начал считать. На счет «три» немец вскочил на ноги… Но раздался гонг, возвещая о том, что первые три минуты истекли, и «господа» уселись, каждый в своем углу. Жо находился с моей стороны. Он выплюнул капу в тазик, и Бодо оттянул ему на животе трусы, чтобы облегчить дыхание. Одновременно он водил губкой по вискам Жо и давал советы… Правильные советы! Мне казалось, я слышу их…
— Он потрясен, но радоваться рано — этот здоровяк за минуту успеет восстановиться. Теперь он будет бояться и постарается не раскрываться… Особенно станет беречь подбородок. Значит, обрабатывай ему печень… Поскольку ты меньше ростом, тебе это будет проще… Вначале слишком не нажимай: пусть подумает, что ты финтишь, чтоб заставить его опустить перчатки… Через какой-то момент берешь на прицел его физиономию, он поднимает перчатки, а ты бьешь его в живот, выкладываясь до конца… Пока он будет падать, продолжай наносить удары, ты понятия не имеешь, до чего он толстокожий… А главное, остерегайся его апперкота, понял? Ты видел только что, как это выглядит? Если пропустишь один такой удар, то не проснешься до завтрашнего утра… Именно так он убил Сэма Кинжи…
Гонг!
Все прошло по плану… Надо было быть от природы слегка туповатым, чтобы не понять, что к чему… Зрители, те сразу уловили и кричали Андриксу:
— Брюхо, Жо!
Но он не стал торопиться… Немец, слегка побледневший, отчаянно защищал свой подбородок… Удары по корпусу он отражал вяло, заботясь о том, чтобы не утратить координацию… Жо, как ему казалось, хочет заставить его опустить руки… Когда немец постепенно поднял их достаточно высоко, Жо сделал шаг вбок от противника, чтоб замахнуться… И нанес удар! Один из самых безукоризненных ударов, которые мне довелось когда-либо видеть… Он пробил бы и бронированную плиту! Вопреки советам Бодо, Андриксу не понадобилось добавлять, он сработал отлично. Петер упал вперед и, оглушенный, извивался на полу. Рефери отсчитал до десяти… С таким же успехом он мог считать и до ста.
— Победу одержал Жо Андрикс!
У меня появилось ощущение боли… где-то там, в груди. Я знал, что это за боль, имя ей страх…
Да, именно в эту секунду меня охватил страх, я боялся матча с Жо… Потому что Жо был необыкновенным боксером!
Я нашел его в раздевалке. Он лежал обнаженный на массажном столе. Пока массажист занимался своим делом, Бодо и Голдейн о чем-то спорили в углу комнаты… Когда я вошел, с трудом пробившись сквозь толпу журналистов, они замолчали. Жо улыбнулся мне. Он даже не запыхался.
— Привет, Боб…
Я хлопнул его по плечу.
— Браво, малыш, ты замечательный боксер… Великолепная работа!
— Правда?
Как будто он сомневался!
— Не знаю никого, кто бы мог сегодня вечером тебя победить…
Я был искренен. Голдейн засиял.
— И я тоже, — сказал он многозначительно, глядя мне прямо в глаза. — И я, Тражо, не знаю никого, кто мог бы его победить.
Я усмехнулся.
— Ни к чему устраивать театр, Голдейн… У вас это плохо получается…
Он нахмурился.
Ко мне подошел Бодони. На нем были брюки из голубой саржи и свитер того же цвета — единственное кокетство в его манере одеваться.
— Ты ведь понимаешь, что матч между вами просто необходим, так?
— Абсолютно согласен…
Массажист закончил свою работу и бросил полотенце Андриксу на живот…
Голдейн пошел открывать дверь журналистам. Они ворвались толпой… Тысяча вопросов, блицы… Крики…
Голдейн поднял руки, громко призывая к тишине.
— Господа, прошу вас, внимание…
До чего этот тип мог быть театрален! Он достал из кармана дежурный окурок сигары, с которым обычно фотографировался, и заткнул в угол рта, что затруднило его речь…
— Господа, уже теперь хочу сообщить вам великую новость…
Наступила полная тишина.
— Мой следующий матч будет спектаклем супер гала…
Прикинув, он решил, что лучших слов, чтобы выразить превосходную степень, не найти, и продолжил:
— Вот он…
Кончиком своей потухшей сигары Голдейн указал на нас. Секунду все недоверчиво молчали, потом поднялся шум…
— Матч на звание чемпиона? — спросил репортер из «Экип».
— Нет… Но в матч-реванше, если он потребуется, звание будет оспорено…
Журналистам, которые на этих делах собаку съели, все было ясно. Они тут же смекнули, что я собираюсь в два приема, но, вероятно, — тут уместно это сказать — не в два счета передать Андриксу свой чемпионский титул.
И кинулись со всех ног в свои газетенки, чтобы сообщить великую новость народу.
Кати не захотела пойти вместе со мной. Но она меня ждала, сидя, как обычно, у камина в своем неизменном красном свитере, который она всегда носила в доме.
Противный туман, липкий и густой, окутал все вокруг, и я вернулся, насквозь пропитанный влагой.
— Ты еще не ложилась?
Как будто она когда-нибудь ложилась спать, не дождавшись меня!
— Нет, я волновалась за тебя…
— За меня?
— Из-за тумана, дорогой…
— Жо победил, знаешь?
— Да, я слушала репортаж по радио.
— Что сказал комментатор?
— Что Жо провел прекрасный бой… Что это боксер высокого класса…
— Это правда. И все?
— А что он, по-твоему, должен был еще сказать?
— Он не делал никаких намеков насчет… насчет меня?
Она кивнула.
— Он сказал, Боб, что никто не может выиграть у Жо, даже ты. Сказал, что уже теперь истинный чемпион Европы — он…
Кати говорила мне это не для того, чтобы причинить боль, — она знала, что мне все равно перескажут, что репортеры как раз пишут сейчас об этом в своих газетах…
