Ольга Морозова - Цветок папоротника
– Истомилась я, милый, истосковалась по тебе… Ребёночка хочется… очень…
Гриша оторвал её от себя, отвернулся, раздражённо выдохнул в лицо перегаром:
– Уйди, постылая…
Ульяне кровь бросилась в голову. Она – постылая?! Что он такое говорит? Постылая… А кто тогда желанная?! Или пьян сильно? А что у пьяного на языке, как известно… Когда же она опостылеть ему успела? Или не любил вовсе? Зачем тогда женился? Мысли крутятся в голове у Ульяны, уснуть не дают. Так и пролежала почти до утра, без сна.
Утром встала раньше Гриши, в глаза не смотрит, слишком обидел сильно. Гриша понял что-то, взгляд виноватый, подошёл сзади, обнял.
– Что, Улечка, грустная? – Улечкой назвал.
Она руку стряхнула.
– Постыла я тебе, значит…
– Прости, дурака, выпил вчера, день трудный был, с начальством поругался. Домой взвинченный пришёл, не помню почти ничего. Если и сказал что дурное, не со зла, поверь, а то и за кого другого тебя принял? Всё начисто забыл…
Хоть и чувствует Ульяна – лукавит, но простить рада. Тем более, сам подошёл, ласкается.
– Да я и забыла уже всё.
– Ты у меня умница, красавица.
Ульяна расцвела, зарумянилась, как красное солнышко. Вот и пойми мужчин. Что у них на уме? Вчера из дому выгнать был готов, а сегодня чуть не на руках носит. Но Ульяна и этому рада, на работу собирается, напевает под нос.
Новый Год встретили у её родителей. Мать Гриши у сестры осталась, не бросишь же больную. Гриша перед Новым Годом к ней съездил, поздравил, подарков отвёз, Ульяна сама ей в магазине платок ручной работы купила и бельё постельное. Хоть и знала, не постелет, стелить некуда, а купила. Пусть Гриша знает: она его мать уважает. Гриша у неё единственный сын, отец сгинул, когда Гриша мальчишкой был. Ушёл на охоту и не вернулся, зима была, искали неделю, да не нашли. Пропал. Похоронили пустой гроб, и вроде как точку поставили. Да и, правда, был бы жив, давно бы объявился, или весточку послал какую, зачем пропадать? Клавдия с мужем хорошо жила, не жаловался никто.
Своим Ульяна тоже подарков накупила, хотелось порадовать. Мать аж руками всплеснула, когда Ульяна вывалила перед ней и наборы посуды, и занавески вышитые, и платок козьего пуха, и жилетку для отца из овечьей шерсти.
– Зачем так потратилась, дочка? Мы не бедные, сами себе всё позволить можем.
– Перестань, мам! Это же подарки! От чистого сердца…
– Ну, тогда спасибо! – Мать сбегала в комнату и вынесла оттуда пакеты.
– И у нас для вас кое-что есть! – Она торжественно развернула первый пакет, и Ульяна увидела белоснежную блузку натурального шёлка с облаком кружев на груди.
– Какая прелесть! – Она бросилась на мать с поцелуями. – Где взяла?
– Да уж взяла! – Мать таинственно повела бровями. – Носи!
– А это что? – Ульяна раскрыла второй пакет, и вынула оттуда лисью шапку. – Кому?
– Да Грише твоему! Хороша?
– Ещё как! – Ульяна вертела шапку в руках, серебристый мех чернобурки переливался, таял под руками. – Вот это подарок!
Ульяна накинулась на мать с поцелуями, грозя задушить в объятиях.
– Спасибо!
Шапка Грише понравилась, но бурного восторга он не выказал. Сдержанно поблагодарил, несколько разочаровав Ульяну столь прохладным отношением к красоте. Впрочем, всё остались довольны, и праздник прошёл хорошо, даже весело. Соседка забегала, потом Светка пришла с Витькой, песни попели, всего понемножку. Гриша, казалось, растаял, поддался всеобщему веселью, балагурил, и Ульяна воспрянула.
А после Нового Года Светка объявила Ульяне, что в конце января у неё свадьба.
– Так скоро?! Что до лета не подождётесь?
– Некуда ждать, ребёнок у нас будет. Беременна я…
– Беременна?! – Ульяна даже привстала со стула от удивления. – Когда успела?
– Успела, как видишь. А ты чего ждёшь?
Ульяна опустила глаза.
– Не получается пока.
Светка успокоила.
– Получится. У всех по-разному бывает. Я в женской консультации такого наслушалась! Некоторые и по пять лет живут, ничего, а потом – раз! И готово. Не переживай.
– Да я и не переживаю особенно. Мы друг другу не надоели. – И чтобы перевести разговор в другую плоскость спросила, – а что насчёт покойника слышно? Ну, того, что в камышах нашли осенью.
– Да ничего особенного. Будто к Галине свататься приезжал, замуж звал. Он-де и раньше её звал, да она не соглашалась, а тут вроде смягчаться начала, на праздник сама пригласила, он и приехал. Хотел утром к её матери пойти, как праздник закончится.
– И откуда ты всё знаешь?
Светка обиделась.
– Всё знают, кроме тебя. Наш председатель рассказывал, а ему участковый. Живёшь, как затворница. Зазналась, что ли?
– Да не зазналась я! С чего бы? Накопилось просто всего… Гриша очень переживает, – вырвалось у Ульяны невольное признание.
– Гриша?! Переживает?! Из-за чего? Из-за этого парня? Да что он ему, брат или сват?
– Не брат и не сват, но переживает. Из-за Галины, в основном…
– А! Понятно… – Светка сделал понимающее лицо.
– Что тебе понятно? – Ульяну вдруг разобрала злость.
– Да не кипятись ты! То и понятно… что переживает. Думаешь, не забыл её?
– Не знаю, нет её, умерла, что теперь-то говорить?
– И то верно, что теперь-то? Попереживает, и перестанет. Ты же тут, живая и здоровая, утешится, небось. Я слышала, иногда бывает, что по покойнику сохнет человек, сам того не хотя. Был бы жив человек, он бы про него и не вспомнил, а как помер, так сразу тоска берёт, вроде виноватым себя чувствует, что расстались, или ещё за что… пройдёт.
– Надеюсь. Виноватым, говоришь? – Ульяна задумалась. Может, и впрямь виноватым себя Гриша чувствует? Может, знает что, да не говорит ей? Мается, бедный, в одиночку, а высказать не может. Надо осторожно поговорить с ним, поспрашивать, авось и откроется. Жена она всё-таки ему, родной человек. Кому, как не ей, открыться? Даже если испугался он чего, поступил нехорошо, она молчать будет, не выдаст.
– Ладно, Ульяш, пойду я. – Светка засобиралась.
– Иди. – Ульяна не удерживала, скоро Гриша должен придти, ужин подогреть нужно.
Вечером сообщила Грише о свадьбе. Тот кивнул, как само собой разумеющееся.
– Пойдём?
– Конечно. Витька парень хороший. А что зимой-то?
– Ребёнок у них будет.
– Вот те раз! Шустрые…
– Да, не то, что мы…
– Упрекаешь?
– Да нет. В чём мне тебя упрекать?
– Мало люблю, наверное.
– А если и мало, тогда что?
– Тогда ничего. Сколько есть, всё твоё. Более, значит, нет.
– Гриша! Ну что ты какой?! Ты раньше другой был…
– Был, да весь сплыл.
– Может, случилось что? Скажи, я осуждать не стану.
– Осуждать? Ты считаешь, что меня есть за что осуждать?
– Прости, вырвалось. Может, гложет тебя что? Я-то не слепая…
– Нормально всё, не приставай! Такой я, какой есть.
Ульяна примолкла, не стала настаивать. Значит, не время ещё, не прорвалось. Решила подходящего случая дождаться. «Всё равно выпытаю, – подумала упрямо, – с камнем на сердце жить негоже. В семье секретов не должно быть. Муж и жена – одна сатана».
На работе Ульяна решила сначала попытать председателя, вдруг что интересное расскажет? Она заварила чай, покрепче, как он любит, и решила сама отнести, когда он в кабинете один остался. Открыла дверь ногой и зашла с подносом, как заправская официантка.
– Иван Демьяныч, можно? Я вам чай принесла…
– Ну, заходи, а куда Наталья делась?
– Не знаю, вышла куда-то…
– Вечно на месте нет, и за что я ей зарплату плачу? – Демьяныч тяжело вздохнул.
– Да что вы, Иван Демьяныч, распереживались? Ребёнок у неё болеет, вот и беспокоится. Если что нужно, вы мне скажите, я сделаю…
– А чего ты такая добрая сегодня?
– Да так… работы мало…
– Ну так домой иди, мужа жди…
– Рабочий день ведь, что люди подумают… Нет, посижу.
– Тогда тоже чаю налей, выпей.
– Не откажусь. – Ульяна налила себе чашку, бросила сахар, и спросила с замиранием сердца, – а что там об утопленнике говорят? Откуда он здесь?
– Ох, хитрая лиса! – Демьяныч погрозил Ульяне пальцем. – Небось, за этим только и пришла, посплетничать.
– Да что вы! Интересно всё-таки…
– А ничего интересного. Парня Димой звали, жил в городе, работал на заводе. Компанию водил нехорошую. Что-то они там мутили. Срок был условный, за кражу с завода. Но, кажется, в последнее время завязал. К Галине нашей свататься приходил…
– А она его откуда знает?
– Да знает вот, как оказалось. Давно познакомились, лет несколько назад. Как, не спрашивай, не знаю. Да и какая разница? Знала она про его тёмные делишки, потому и не особенно привечала. А он, говорят, сох по ней очень сильно. Ради неё даже с прошлым покончить решился. И это хорошо. Мать говорит, любил её… жениться хотел, на работе восстановился, поверили, взяли назад. Мастер он неплохой, работать умеет. Но вот попал по молодости в компанию, и сломался человек… А тут Галина… Всё ходил вокруг неё, уговаривал, а она ни да, ни нет, как собака на сене. Но этим летом вдруг переменилась к нему, на праздник пригласила. Сама. Мать говорит, он как на крыльях полетел. И она обрадовалась за сына, даже беду не почуяла. Ну, дальше ты знаешь…
