Питер Чейни - Черная багама
— И я. И все же однажды это с вами случится. Со всеми нами случится.
Гвельвада ещё раз пожал плечами.
— Может быть… Мистер Квейл, думаю, вы чертовски правы. Но вряд ли я, как вы говорите, плохо кончу.
— Я бы не зарекался, — хмыкнул Квейл. — Может, мы ближе к этому, чем думаем.
— А! — в этом восклицании было все. — Я начинаю понимать…
Квейл вернулся к столу, сел и достал из ящика папку.
— Это факты. Багамы, маленький островок Черная Багама. Один из тех курортов, где ликер за бесценок, где солнце сияет весь день и где море прозрачно и чисто. Знаете такие?
Гвельвада кивнул:
— Знаю…
Квейл продолжал:
— Девять — десять месяцев назад я отправил агента на Черную Багаму. С важным заданием. До того он был хорошим агентом — или казался таким.
— Возможно, на него повлияла атмосфера. Возможно, конечно, ему надоело быть хорошим.
— В этом я не уверен. Сэндфорд очень хороший человек. У него на острове было определенное поручение. Он работал у меня долгие годы. И на войне был одним из лучших. Вы его не видели, но он был связным между нами и MI. 5, Спецотделом и другими парнями. Он никогда не оступался.
— Что с ним случилось, мистер Квейл? — спросил Гвельвада.
— Похоже, для начала он спился. Он вечно был пьян. Может, правда, может, нет — Сэндфорд прекрасно разыгрывал пьяных. Он мог сдать и сделаться алкоголиком, а мог прятаться под маской. Он пользовался этим и раньше. Однажды он решил поохотиться на акул. И одна утянула его за борт.
— Это случалось и прежде, — заметил Гвельвада.
— Да, но не при таких обстоятельствах, — ответил Квейл. Сэндфорд был опытным рыбаком. Он часто ловил акул. Как бы то ни было, с ним в лодке было двое. Негр — владелец лодки — Мервин Джаквес и его помощник — белый по имени Меллин. Меллин потом изрядно набрался и кое о чем вспомнил. Оказалось, что в ночь, когда Сэндфорд отправился на рыбалку и свалился за борт, Меллин заметил ещё до отплытия, что один из ремней сиденья потерт или подрезан. Это не имело значения, Сэндфорд даже не пристегивался. Меллин сказал, он к тому моменту был в стельку пьян.
— А вы не думаете, что кто-нибудь мог его подловить? Как вы знаете, самый парень примет на грудь — и с копыт. Но Сэндфорд был слишком силен. Он только косил под забулдыгу.
Квейл сказал:
— Я не рассматривал такую возможность. Может, у Сэндфорда была встреча той ночью. Может, он понял, что в питье что-то подсыпали. Может, кто-то предложил ему поехать порыбачить, или он решил, что хорошо бы ненадолго выбраться с острова. Но факт остается фактом — он мертв.
— Вы считаете, его убили. Намеренно.
Квейл кивнул.
— Да, считаю. Я хочу, чтобы ты узнал, замышлялось ли что-то против Сэндфорда. Если да, кто знал, что он едет на рыбалку. Значит, тебе надо отправляться на Черную Багаму. Я хочу, чтобы ты узнал о Сэндфорде все, что сможешь. Думаю, стоит припугнуть этого Меллина и ещё раз с ним поговорить. Как я понимаю, владелец лодки Джаквес — крепкий орешек. С ним могут возникнуть проблемы, а может и нет. Но он тоже заговорит.
Гвельвада рассматривал свои ногти.
— Мистер Квейл, со мной всегда разговаривают. У меня есть парочка приемчиков, которые раньше всегда помогали.
— Я не спрашиваю тебя о приемчиках. Езжай на Черную Багаму. Разузнай о смерти Сэндфорда. Если выяснишь, что его убрали, узнай, кто за этим стоит.
— А потом? — спросил Гвельвада.
— А потом ничего. Потом ты возвращаешься и беседуешь со мной. Если не получишь других распоряжений. Понял?
— Прекрасно понял, мистер Квейл. Багамы в это время года должны быть изумительны.
Квейл ухмыльнулся, на мгновение представив, какой шухер наведет Эрнест Гвельвада на Черной Багаме.
— Звякни в офис на Пэл-Мэл завтра утром. Все будет готово — паспорт, билеты — все. В канадском Ройал-банке открыт счет на твое имя. У них филиал на острове. Тебе не придется общаться со мной до возвращения. И не возвращайся, пока не узнаешь все, что нужно.
Гвельвада буркнул:
— Премного благодарен. Это будет очень любопытный отдых, мистер Квейл. Надеюсь, не слишком продолжительный.
— Лучше бы так и было. Пока, Эрнест.
— До свидания. С нетерпением буду ждать встречи, мистер Квейл, — Гвельвада вышел, в холле ожидала Джермейн.
— Мадмуазель Джермейн, последние несколько минут я думал о вас. А сейчас я нахожу вас одетой в дорогу, в роскошном пальто. Могу я сказать, что вы выглядите великолепно?
Он улыбнулась.
— Спасибо, Эрнест.
— Вас подбросить? Я еду в Лондон.
— Можете меня подбросить до магазин в Балкомбе. Нужно кое-что купить. Но с одним условием…
Он воздел руки.
— Мадмуазель Джермейн, я знаю, что это за условие. Что я не буду к вам приставать. Ну, вы знаете, человеку за рулем сложно заниматься любовью, поэтому хочу сказать вам здесь и сейчас, что вы единственная женщина в моей жизни, которую я действительно любил. Может, были другие случаи, но они только показывали, насколько сильно мое чувство…
— Черт побери, Эрнест! Пошли… и в машине никаких глупостей!
Глава четвертая
IАйлес почти спал, откинувшись в удобном самолетном кресле, прикрыв глаза и расслабившись. Он был в голубом габардиновом пиджаке и брюках, шелковой рубашке и легкой серой шляпе.
Да, штучка, — подумала стюардесса. Обаяшка — американочка из Майами говорила, что английского джентльмена всегда видно. Частенько она недоумевала, почему. И до сих пор не нашла причины, кроме той, что англичанин либо выглядит джентльменом, либо нет. Этот выглядел. Тогда в чем же дело?
Айлес открыл глаза. В нескольких тысячах футов под ним в голубой глади отражалось солнце. Справа виднелся маленький остров белыми точками зданий.
Он спросил стюардессу:
— Что это такое?
— Это Остров Голубей. У него форма голубя. А если смотреть вперед, через несколько минут появится Черная Багама. Это в получасе от Майами.
Айлес лениво спросил:
— И что вы думаете о Черной Багаме? Нравится?
Она повела плечиками:
— Неплохо, но по мне Майами лучше! — она улыбнулась, обнажив красивые белые зубки. — Я родилась в Майами. Наверно, потому я его люблю, и не надоело, хотя я на этом рейсе уже давно. Своя прелесть, знаете.
Айлес кивнул.
— Ну конечно. А на Черной Багаме были?
Она кивнула.
— Ага… Как-то я провела там три недели. Неплохо было. Плавали, ловили рыбу… играли в теннис. Все, что душе угодно. Море выпивки и все тридцать три удовольствия.
Айлес ухмыльнулся.
— В смысле, море красоток.
Она засмеялась:
— Тысячи.
— А как мужчины?
— На мой вкус, вполне, — кивнула стюардесса. — На все вкусы.
— Вы бы хотели там пожить?
Она покачала головой.
— Не для меня. Когда начинается дождь, я мечтаю очутиться в Майами. Когда на этом острове идет дождь, это действительно дождь… и ветер… вы не представляете. Когда я приехала, был ураган. Вот здорово… Просто сдует в океан, если подхватит.
Айлес заметил:
— Природа двулика. Чем она прекрасней, тем безжалостней. Как женщина.
— Нет, мистер Айлес, — возразила она. — Все не так плохо. Не говорите мне, что вы из тех, кто не умеет обходиться с женщиной.
— Никогда не угадаешь. Все зависит от женщины.
— Ну, может, вы правы, — вздохнула стюардесса. — Еще увидимся…
И направилась в кабину пилота.
Очень недурная фигура, — лениво подумал Айлес, закурил и откинулся назад. Четыре часа. Шум моторов действовал, как колыбельная. Он закрыл глаза и стал думать о миссис Тельме Лайон.
Она очень интригует. В этой женщине что-то есть. Интересно, что было в давние годы между миссис Лайон и Джоном Вэллоном? Он знал ответ. В старые времена Джонни был ветренником. Очень хорошим детективом, но бабником. И за ним многие бегали. Тогда что-то произошло между Тельмой Лайон и Джоном Вэллоном, что отбило у него охоту на неё работать.
Но его интуиция шептала про некую фальшь в миссис Лайон; возможно, та история не правда, не вся правда. Что угодно, только не правда. Забавно будет узнать, что скрывается за поиском чужой блудной дочери, — думал он. Забавное расследование, тем более если вернувшись он окажется рядом с красоткой Тельмой. Айлес любил женщин, и в его полной приключений карьере они играли внушительную, как сказали бы французы, роль. А теперь он чувствовал странное влечение к миссис Лайон.
Она не только красива и очаровательна, и грациозна, и своенравна, у этой женщины особое, непонятное притяжение и шарм. Он вспомнил сцену в холле. Это был порыв чувств, он правда ей приглянулся, или это просто спектакль? Он пожал плечами. Если это игра, то чего ради? Непонятно, зачем это ей…
Он расслабился и дремал, пока стюардесса не прошла вдоль салона с просьбой пристегнуться. Самолет снижался
IIТьма упала внезапно. Только что солнце сверкало в море, а мгновение спустя упали сумерки, и через полчаса стало почти темно.