Алексей Травин - Следы на карте
Первый раз в жизни покидал Акбар родной кишлак. В горле катался какой-то сухой комок, который никак не удавалось проглотить. Глаза застилало туманом. Жалко было Шариф-ака, Шерали, доброго заботливого Степана. Даже козел — вожак стада представлялся теперь Акбару послушным. Акбар не оглядывался на кишлак, боялся заплакать. Непонятная светлая грусть охватила мальчика. Что-то в нем плакало и жалело то, что оставалось в кишлаке, а другая часть ликовала; он переступил какой-то рубеж приближался к чему-то большому, неведомому. Будет работать рядом с таким человеком, как Портнягин. Он будет похож на него. Будет во всем ему подражать. Такие минуты бывают у каждого мальчика. Это детство встречается с юностью и уступает ей дорогу. Все, что прошло, было только игрой, а впереди серьезные дела, ответственная работа. Недаром Портнягин, вручая Акбару груженых ишаков, сказал улыбаясь:
— Теперь ты, Акбар,— начальник тыла. В твоих руках все продовольствие и инструменты экспедиции.
* * *
Это донесение мы читали без особого интереса, как и все, что не проясняло событий, имевших место в Чашмаи-поён. Командир отряда милиционер Махмуд Шоев 10 сентября 1926 года сообщал, что на дороге в десяти километрах от Ховалинга при задержании был убит басмач, фамилия которого не установлена. Одет убитый был в халат, ичиги и чалму, но на шее у него оказался золотой крест. Видимо, это христианин и европеец. «В сумке у басмача найдена тысяча рублей золотыми червонцами. Документы и деньги направляю вам».
Следующие несколько листов были написаны арабскими завитушками, и мы в них ничего не поняли. Только на последней странице наше внимание привлекло слово, написанное латинским шрифтом. Присмотревшись, мы прочитали: Portnagin.
Но это же фамилия геолога Ульяна Ивановича, видимо, писавший не смог подобрать арабские знаки и при написании фамилии перешел на латинский шрифт. Но как могла попасть в этот документ, изъятый у басмача, фамилия геолога?
Мы сразу же позвонили к Акбару Ганиевичу и сообщили о своей находке. Полковника эта бумага заинтересовала, и он посоветовал тщательно ее изучить.
Документ, написанный арабским шрифтом, перевели, но ясности он не внес. Наоборот, загадал еще несколько загадок. Это было письмо неизвестного высокопоставленного лица Караишану. Его величали бием, верным слугой веры и эмира. Благодарили за какое-то богоугодное дело и высылали ему лично тысячу рублей золотом. Кафира Портнягина рекомендовалось убрать.
Архивные документы не дали ответа на интересующие нас вопросы. На помощь пришел живой свидетель тех событий. Побеседовать с ним порекомендовал нам полковник Ганиев.
...Бобо Карим, садовник ботанического сада, в молодости жил по ту сторону Пянджа. Несколько лет служил в пограничной охране, а в описываемый нами период был проводником некоего Исламбек-хана. Бобо Карим перешел на сторону Советской власти и сражался против басмачей.
Рассказ Бобо Карима помог нам понять, почему Кара-ишан так активно охотился за геологом Портнягиным.
* * *
На берегу горной реки, под ветвями старой шелковицы, стоял пограничный кордон.
Служебное помещение и конюшня давно не ремонтировались, и крыша во многих местах провалилась. Двор зарос бурьяном. Всюду чувствовалось запустение.
Граница с царской Россией в этом месте шла по фарватеру горной реки. Охранялась формально, а после свержения царя и бегства эмира совсем была открыта. На кордоне стояло отделение босых полураздетых аскаров. Форменными у них были только фуражки. Остальное солдаты носили, что бог послал.
В отдельной недавно побеленной комнате сидел розовощекий «господин». Так называли его солдаты. Они не знали ни фамилии, ни имени, ни звания этого человека. Офицер, сопровождающий «господина», приказал:
— Выполнять все его желания. Это наш гость.
Гость не спеша приводил в порядок свои длинные холеные ногти. Близоруко склонился над дорожным прибором, выбирал необходимый инструмент и, сощурившись, выстригал заусеницы, шлифовал неровности ногтей. Казалось, кроме заусениц, господина ничего не интересует. Когда «господин» заканчивал маникюр, в комнату вошел высокий широкоплечий человек, одетый в полосатый халат, вышитую черную тюбетейку и мягкие хромовые сапоги. Длинное горбоносое лицо обрамляла черная, кудрявая борода. Но голубые глаза и белая кожа изобличали европейца.
— Салом алейкум! — приветствовал вошедший «господина», по-восточному прижимая руку к сердцу и склоняясь в глубоком поклоне.
«Господин» медленно повернулся к вошедшему, внимательно посмотрел на него и, продолжая чистить щеточкой ноготь, сказал:
— Оставьте, майор, этот маскарад. Надеюсь, нас никто не слышит?
— О нет! Во всем доме только проводник. Он в соседней комнате. Но этот кретин и по-таджикски еле разговаривает!
— Ну вот и хорошо. Говорите на человеческом языке, садитесь.
Но вошедший не сел, а продолжал стоять уже вытянувшись по-военному, «Господин» больше не повторял своей просьбы. Закурив толстую сигару, он строго продолжал:
— Вами, майор, недовольны. Вы думаете: отрастили бородку, напялили на себя дурацкий халат и этим выполнили свою задачу! Нет, майор! Нужны дела! А дел у вас нет. Занимаетесь мелочами. Забыли, что орел мух не ловит. Большевики укрепились в Туркестане. Осваивают Восточную Бухару. Сейчас во всех крупных населенных пунктах гарнизоны красноармейцев или милицейские формирования. А где ваши контрмеры? Где ваши знаменитые курбаши, с которыми вы собирались удержать Восточную Бухару. Может, они рассчитывают сто лет сидеть на нашей шее, прячась в горах? Не выйдет! Нужны смелые, эффективные действия. Восточная Бухара должна остаться под нашим влиянием! — уже приказным тоном закончил «господин».
— Но, сэр, вы же знаете, что мною сделано все, что было в силах. Наместник эмира Ибрагим-бек объявил газават, но массового наплыва в его армию нет. Обещаниями земли и воды большевики свели дехкан с ума. Кроме того, для активных и эффективных действий нужны оружие и деньги. Красную Армию недооценивать нельзя. Больше того, всюду, как вы заметили, создаются местные формирования милиции. Они плохо вооружены, но преданы Советской власти.
— Чепуха, майор! Я вас не узнаю! Где былой боевой дух? Здесь, на Востоке, как раз все на нашей стороне. Религиозный фанатизм населения, национализм, ненависть к русским из-за зверств царских чиновников. Надо поднять все на борьбу с большевиками. А про Ибрагим-бека мне больше не заикайтесь. Что вы хотите от старого конокрада. От медного лба золотых мыслей не дождешься. Не от хорошей жизни эмир оставил своим наместником этого кретина. Берите все в свои руки. Ибрагим-бек и другие — это пешки. Надо умело их расставлять. А вы положились на безграмотных олухов! Газават не удался — не беда! Действуйте мелкими бандами. Уничтожайте руководителей, активистов. Рубите столбы — заборы сами упадут. Не забывайте, майор, рядом Индия! Это пороховая бочка, а большевистская зараза — фитиль. Представляете, что произойдет, если они проникнут в Индию?
«Господин» с выражением ужаса уставился в окно. Ему, видимо, представилось то, что могло бы сейчас произойти, если бы большевики проникли в Индию.
Майор тоже посмотрел в окно и, как рапорт, выпалил:
— Да, сэр, этого допустить нельзя!
— А раз нельзя, стало быть надо действовать, черт возьми! При плохих картах всегда с козыря ходят! Вы забыли, как действовали наши великие предки? Если бы они шевелились, как вы, разве мы владели бы одной четвертой частью земной суши? — сердито швырнув окурок сигареты в угол комнаты, «господин» энергично собрал пилочки, сложил их в футляр, закрыл его и только тогда повернулся к майору.
— Оружие сюда поступит через несколько дней. Организуйте его переправу. Смотрите, чтобы оно попало в надежные руки. Деньги вон в том чемодане.
Майор посмотрел через плечо в угол комнаты и увидел серый большой чемодан. Сообразил: «Если полный, повоевать можно».
— А теперь особое задание,— понизив голос, сказал «господин». — Большевики занялись богатствами Памира, они уже направили туда несколько геологов. Их особенно интересует Дарвазский хребет. Это наиболее доступный и перспективный участок разработки полезных ископаемых, в том числе и золота. Несколько месяцев тому назад туда направлен способный молодой геолог — коммунист Портнягин. Необходимо организовать за ним наблюдение. Пусть поработает сезон, а осенью ликвидировать. Взять результаты разведки. Придет время и я сделаю вас, майор, директором золотых приисков на Дарвазе. Согласны?
— Слушаюсь, сэр!
Бобо Карим слышал разговор гостей и понял его содержание. За время службы на погранзаставе он выучил английский язык, которым пользовались многие офицеры.
Аскара потрясло оскорбительное отношение гостей к таджикам, презрительный отзыв об руководителе газавата Ибрагим-беке.
