Евгений Сухов - Валютная могила
Не-ет, господа.
От настоящего бомжа должно еще специфически пахнуть: кислятиной, грязью, мочой, неустроенностью, полным поражением и капитуляцией перед жизнью, бедой и смиренным отчаянием.
Даже ходят бомжи как-то иначе: неторопливо, со значением, едва ли не по-барски, но это от постоянного недосыпа. Где бы они ни притулились, их отовсюду гонят.
И еще мировоззрение…
Что, разве нельзя взять себя в руки, найти какую-нибудь работу и, в конце концов, выкупить паспорт у забравшего его, как, к примеру, в случае с моей легендой? Более половины бомжей могут поменять жизнь в лучшую сторону, но почему-то не делают этого. И даже не пытаются. Попрошайничать, подворовывать, пить водку, распоряжаться всеми двадцатью четырьмя часами в сутки по личному усмотрению и ни за что не нести ответственности, по их мнению, лучше, нежели стоять восемь часов за станком или класть кирпич. А может, и вправду так оно и есть…
Собственно, мне, как бомжу-новичку, мочой и грязью вонять было еще необязательно, но вот бедой и поражением в борьбе с жизнью от меня уже должно было веять. И еще водочным перегаром. Поэтому перед выходом «в свет» я махнул два раза по трети стакана водки, закусил ее соленым огурцом, надел затертые джинсы, старые кеды, застиранную футболку, замасленную штормовку и матерчатую кепку – то есть одежду, в которой я обычно ходил за грибами. Во внутренний карман штормовки с засунул початую бутылку водки. Небольшая щетина на лице у меня уже имелась, так что я вполне мог сойти за начинающего бомжа. Внимательно оглядев себя в зеркало, я потушил взгляд, сделав его безразлично-затравленным, и отправился на Белорусский вокзал…
Площадь Тверская Застава – довольно аккуратная площадь. Как и сам вокзал. Бомжей там можно встретить, если искать их специально. Но вот если углубиться в дебри запасных путей и железнодорожных веток, побродить по территории бывших складов и одноэтажных строений непонятного назначения, то можно увидеть много интересного.
Вот группа бомжей, четверо мужчин, расположившись на смятых картонных коробках возле ржавых контейнеров, предается пиршеству. На деревянном ящике, застеленном картоном, оторванным от коробки, вареная колбаса, черный хлеб, две раскрытые банки консервов, репчатый лук и две бутылки водки. Водка разливается по пластиковым стаканчикам всем поровну. Разговоров немного. Все говорят о какой-то Любке из Краснодара, которую нашли ночью на складском пустыре с перерезанным горлом.
– Привет честной компании, – поздоровалась я с бомжами. – Примете к себе?
Мне ответил только один мужик, лет сорока с гаком. Он, наверное, у них старший. Остальные молчали. Немного подумав, мужик предложил:
– Присаживайся.
Я подобрал картонный лист и сел «за стол». Достал початую бутылку водки и поставил ее на стол. Отношение ко мне остальных немного поменялось в лучшую сторону…
– Что, недавно бомжуешь?
Это спросил старший. Все взоры устремились на меня: один любопытный, один безразличный и два оценивающих.
– Да, – кивнул я. – Третий день. Вот, не знаю, что мне и делать.
– А что тут еще делать, – усмехнулся старший. – Живи, как можешь. И как живется. Хошь один живи, хошь к нам прибивайся. Одному трудно. Обворуют, отнимут последнее. Избить могут до полусмерти. Никто не защитит. В компании выжить легче. Только учти, что, коль ты в компании, придется жить по нашим законам, ну а если ты сам по себе, так никто тебе не указ.
– Я не знаю, как лучше, – честно признался я. – Вот, может, знакомых кого встречу.
– А что, среди нашего брата у тебя знакомые есть? – заинтересованно спросил старший.
– Есть, – ответил я.
– Кто такой, как зовут?
– Кто такой, я не знаю, знаю только, что Виталиком зовут. В ресторане мы с ним познакомились. – Неделю назад…
– А-а, ну это, видать, тогда, когда он Гришке-пройдохе и его пацанам эти, как их, стейки привез. И вино дорогущее, – встрял в разговор парень в свитере и напоролся на жесткий взгляд старшего.
– Тебе, сопля, слова никто не давал… – отрубил тот.
– Да, ладно, Клим, чо ты…
– Хочешь, как Виталик, кончить? – уже не жестко, а зло посмотрел на парня старший, которого звали Клим.
– Нет, – явно испугался парень.
– Ну, тогда держи язык за зубами. Еще неизвестно, что за птица такая к нам залетела. – Клим с явным недоверием посмотрел на меня и разлил по стаканчикам: – Ну, что, вздрогнем?
Мужики подняли свои стаканы и выпили. Выпил и старшой. Потом закусил колбасой и мельком глянул на меня:
– Как тебя звать-то?
– Аристарх, – ответил я.
– Что, прям так тебя и звать: Аристарх? – удивился Клим.
– Ну, да.
– На «личку» похоже.
– Знаю, говорили. Друзья, когда они у меня были, звали меня Старый. Так им было удобнее, – добавил я.
– Что, испарились друзья-то, когда тебе худо стало? – криво усмехнулся Клим.
– Испарились, – ответил я, подпустив печали в голос.
– Значит, не друзья это были, а говно.
– Может быть, – согласился я, поскольку ситуация требовала от меня именно это.
– Ну, и мы тогда тебя будем звать Старый, лады? – предложил он.
– Лады.
– А что, в Москве у тебя родни совсем, что ли, нет? – спросил Клим.
– Совсем.
– Тоже детдомовский?
– Нет, почему детдомовский? – растерянно посмотрел я на Клима.
– У нас тут много детдомовских. Чинуши с положенными квартирами для детдомовцев делягу замутили, вот и оставили, суки, без жилья и без прописки. Кое у кого из наших и паспорта есть, да что с ними делать, раз там прописка не стоит? Так, продать разве кому, когда совсем приспичит.
– Да нет, были у меня родители, – сказал я. – Умерли просто рано. Братьев и сестер нет, даже двоюродных. А жена с сыном от меня отказались…
– А что отказались-то? – мягко, без нажима спросил Клим.
– А-а, долгая история.
– Так нам торопиться вроде некуда. Паша, плесни еще по полстакашка…
Пашей оказался бородатый мужик лет тридцати пяти. Он разлил водку по пяти стаканчикам и вопросительно глянул на Клима, ожидая команды.
– Ну, что, за знакомство? – предложил старшой. – Радоваться, что нашего полку прибыло, как-то негоже, но, с другой стороны, если наш новый знакомый – человек дельный и товарищ хороший, то почему бы и не выпить? Верно говорю, Старый? – изучающее посмотрел он на меня.
– Верно, – пожал я плечами.
– Ты пей, закусывай, – предложил Клим. – Не брезгуй, пища здоровая, ты не сомневайся, у нас все чисто, мы ведь не китайцы какие…
– Не понял? А что, среди бомжей и китайцы есть?
Бомжи сдержанно рассмеялись, а Клим, усмехнувшись, пояснил:
– Есть. Это те, кто вконец опустился. Завшивели, не моются никогда, не стираются, жрут что ни попадя, из помоек. Низшая каста, так сказать…
– Понял, – сказал я и, выпив налитые полстакашка, закусил кусочком вареной колбасы. На мое удивление, по качеству и вкусу она оказалась не из самых дешевых…
– Ну, рассказывай, Старый, что там с тобой приключилось, что ты в бомжи определился, – снова пытливо посмотрел на меня Клим. – Только шибко ты нас не лечи, мы чистую правду от голимого вранья отличить вполне способны…
– У меня высшее университетское образование, я закончил аспирантуру, работал над кандидатской диссертацией, преподавал, то есть вел семинары у студентов… – начал я. – И тут… одна студентка… хорошенькая такая… влюбилась в меня. Ну, я думал, что влюбилась. И я в нее влюбился… А потом оказалось, что она просто использовала меня, как и других преподавателей, чтобы зачеты и хорошие оценки ей ставили. О ней узнала жена, мне пришлось уйти, с работы поперли за пьянку, потом выгнали из общежития. Идти некуда, вот… и пришел… сюда… – закончил я свое повествование.
– А ты говорил – долгая история, – сочувственно произнес Клим. – Подобные истории, когда кто-то оказался в бомжах из-за бабы, у нас на первом месте. Из-за них, баб, все беды у мужиков. Так что ты такой у нас не один, Старый. Среди нас и доцент имеется, и подполковник есть, и афганец-орденоносец. Бомжи ведь тоже разные встречаются… Ну, так ты что решил: сам по себе будешь дальше жизнь ломать или к нам приткнешься? Ты образованный, а такие нам нужны.
– Зачем? – удивился я.
– Да мало ли в жизни случается обстоятельств, – раздумчиво произнес Клим. – Может, бумагу какую надо будет грамотно написать. Или спор рассудить по справедливости. А то дельное что-то посоветовать. Если ты в каком-либо деле специалист, то и в бомжах не пропадешь…
– Ты извини, Клим, но мне нужно время, чтобы определиться.
– А тебя никто и не торопит, – спокойно ответил он. – Оглядись, получи пару раз в зубы…
– За что в зубы-то?
– А за просто так, – усмехнулся Клим. – Для профилактики. Или за то, что на тебе имеется штормовка, а вот у Васьки Кривого ее нет.
– А вот ты давеча сказал, «что, хочешь, как Виталик, кончить»? Что это значит?
– Что, все знакомого своего надеешься отыскать?
