Михаил Черненок - Ставка на проигрыш

— Проверим, — убирая телеграмму, сказал Антон. — Как фамилия вашей сестры?

— По мужу Донаева, Анна Сергеевна.

— Когда вы появились в Новосибирске?

— Двадцать первого августа утром прилетел.

— Не ошибаетесь?

Первый раз за время разговора Юрий Павлович чуть-чуть улыбнулся:

— Я в здравом уме и трезвой памяти.

Бирюков недолго помолчал:

— По имеющимся у нас сведениями, двадцать первого августа вы из Свердловска никуда не улетали.

На лице Деменского снова появилась растерянность, однако он быстро с ней справился и с наигранным пафосом воскликнул:

— Правильно! Двадцать первого из Свердловска я не улетал, я из Челябинска в Новосибирск прилетел. Понимаете, как получилось… Когда защитил диплом, время еще оставалось… Решил навестить старых челябинских друзей и почти двое суток у них провел. Ездили на природу…

— С Холодовой там встречались?

— Нет. Зачем мне с ней встречаться? — торопливей, чем следовало, ответил Деменский и сразу посмотрел на графин с водой. — Разрешите?..

— Пейте на здоровье.

Юрий Павлович, чуть не расплескав воду, наполнил стакан, поднес его ко рту и опорожнил такими крупными глотками, словно несколько суток кряду страдал от жажды. Когда он сел на прежнее место, Бирюков пригласил в кабинет понятых и разложил на столе несколько протоколов с наклеенными и скрепленными печатью фотографиями, среди которых был снимок Сипенятина. Объяснив суть дела, попросил Юрия Павловича внимательно посмотреть фотоснимки и сказать, не знает ли он кого-либо из сфотографированных.

На лице Деменского появилось такое напряженное выражение, как будто его внезапно попросили решить в уме неимоверно трудную задачу. Долго, слишком долго рассматривал Юрий Павлович фотоснимки, но так никого на них и не признал. Отпустив понятых, Антон посмотрел Деменскому в глаза:

— И еще вопрос… У кого вы купили старую Библию, принадлежавшую некой Дарье Сипенятиной?

Брови Деменского удивленно дернулись, однако ответил он на этот раз не задумываясь и, как показалось Антону, искренне:

— Кажется, года два назад или побольше, точно не помню, по моей просьбе Алик Зарванцев где-то раздобыл.

— Где конкретно?

— Не интересовался этим.

Уточнив несколько второстепенных вопросов, Бирюков дал прочитать Деменскому протокол и, когда тот расписался в правильности своих показаний, предложил Юрию Павловичу пройти вместе с ним в научно-технический отдел, чтобы там выполнить формальности, связанные со взятием образцов отпечатков пальцев.

— Зачем все это? — глухим бесцветным голосом спросил Деменский.

— Порядок такой, — с ноткой извинения сказал Антон.

Юрий Павлович молча направился к двери. Взявшись за ручку, неожиданно обернулся к идущему следом Бирюкову:

— Скажите, товарищ капитан, врачи спасут Холодову?

— Должны спасти, — уклончиво ответил Бирюков.

Вскоре после того, как Антон вернулся из научно-технического отдела к себе в кабинет, пришел и Слава Голубев.

Госинспекция по маломерным судам подтвердила, что Анатолий Николаевич Овчинников имеет собственный катер «Прогресс» с подвесным мотором «Вихрь-30», но недавно за управление катером в нетрезвом состоянии лишен водительских прав. Узнав, что он вышел на своем «Прогрессе» в Обское море, начальник инспекции пообещал немедленно отыскать нарушителя и доставить его в Новосибирск.

Скороговоркой пересказав полученные сведения, Голубев спросил Бирюкова:

— Ну и как Деменский?

Бирюков нахмурился:

— Недоговаривает чего-то Юрий Павлович, вроде как боится.

— Хоть что-то ценное сказал?

— Конечно. Выяснился, Слава, мужчина кавказской наружности — Реваз Давидович Степнадзе, работает проводником.

— Что будем делать?

— Дел хватит. Прежде всего свяжись с уголовным розыском Свердловска и попроси выяснить: когда, до какого города вылетел от них Деменский и действительно ли жил он у своей сестры на улице Минометчиков вот по этому адресу… — Оторвав от настольного календаря старый листок, Бирюков написал номер дома и квартиры. — После того позвони в угрозыск Челябинска. Пусть разузнают что можно о Холодовой и проверят в аэропорту вылет Деменского в Новосибирск. Когда это сделаешь, займись Ревазом Степнадзе. Наведи о нем подробную справку и постарайся встретиться.

— А если Реваза Давидовича Степнадзе, допустим, сейчас нет в городе?

— Тогда, чтобы не терять времени, попробуй раздобыть его фотографию и по всем правилам предъяви Ксении Макаровне на опознание. Кстати, среди прочих снимков покажи и фото Сипенятина. Может, в день происшествия старушка видела Васю у квартиры Деменского… — Антон чуть задумался. — Хотя, знаешь что, Слава… Перед тем как все это делать, позвони-ка начальнику шестого отделения милиции капитану Ильиных Юрию Васильевичу. Пусть он через своих оперативников узнает, не появлялся ли Вася Сипенятин у мамаши, живущей по улице Кожевникова. Понял задание?

— Так точно.

— Действуй. А я сейчас отправлюсь искать Алика Зарванцева.

Однако подняться из-за стола Бирюкову не дал телефонный звонок. Звонил хирург Широков — лечащий врач Холодовой.

— Уголовный розыск? — тревожно спросил Алексей Алексеевич. — Прошу кого-либо из сотрудников срочно приехать в клинику. Произошло что-то непонятное…

Глава 5

Бритоголовый худенький Широков торопливо провел Бирюкова в пустующую ординаторскую и усадил возле стола, на котором в стеклянной банке с водой стоял букет красных гладиолусов. Словно не зная, как начать разговор, он потер ладонью рубец старого шрама на подбородке, затем сунул руку в карман халата и достал листочек желтоватой бумаги с короткой строчкой текста, отпечатанного заглавными буквами на пишущей машинке.

«ПОПРАВЛЯЙСЯ И МОЛЧИ. С ПРИВЕТОМ ДРУЗЬЯ»,

 — прочитал Антон.

— Вчера утром неизвестный мужчина пытался передать больной, поступившей в клинику по вашему ведомству, — сказал Широков и положил на стол двадцатипятирублевую купюру. — Вот «чаевые» нянечке оставил и цветы. — Показал на букет гладиолусов.

— Почему об этом так долго молчали, Алексей Алексеевич? — недовольно спросил Бирюков.

— Нянечка молчала. — Широков, выглянув в коридор, громко позвал: — Рената Петровна!.. Извольте в ординаторскую пожаловать.

Через минуту Бирюков увидел очень высокую и похожую на грузинку молодую женщину с черной как смоль длинной косой.

— Расскажите, Рената Петровна, как деньги к вам попали, — строго сказал хирург.

— Я уже объясняла, Алексей Алексеевич, — обидчиво проговорила женщина.

— Вы не мне, сотруднику уголовного розыска объясните.

Женщина, демонстративно уставясь в окно, капризно повела плечами и заговорила. Изредка задавая уточняющие вопросы, Бирюков выяснил, что мужчина, приносивший записку, был среднего возраста, не так чтобы старый, но уже и не молодой. Лицо загорелое. Одет в голубую рубашку с завернутыми до локтей рукавами и светлые брюки. На голове — соломенная широкополая шляпа, как сомбреро. Цвет волос из-за шляпы нянечка не разглядела. Записку просил передать женщине сразу, как та придет в сознание. Ни имени, ни фамилии ее не назвал, сказал лишь: «Той, которая упала с третьего этажа и вчера вечером на «Скорой» в клинику поступила».

— Как он вам деньги предложил? — спросил нянечку Антон.

— Сказал, если больная поправится, выпейте с друзьями за ее здоровье. Я спросила: «Разве сами не можете этого сделать?» Мужчина улыбнулся: «Понимаете, в длительную командировку уезжаю и не смогу узнать, когда дело на улучшение пойдет».

— Почему сразу не рассказали об этом Алексею Алексеевичу?

— Думала, больная скоро поправится.

Антон показал несколько фотографий:

— Из этих никто не появлялся в клинике?

— Нет, — внимательно перебрав снимки, ответила нянечка.

— Разрешите?.. — протягивая к фотографиям руку, вдруг попросил Широков.

На фотоснимке Сипенятина взгляд его задержался, Антон отпустил нянечку.

— Что, Алексей Алексеевич, знакомая личность?

— Нет, — возвращая фотографии, сказал хирург. — Наивное какое-то лицо у парня.

— Зато дела этот парень творит не наивные, — пряча снимки в карман, Антон вздохнул. — Если кто-то будет интересоваться больной, сообщите, пожалуйста, нам.

— Непременно сообщу.

До многоэтажного дома, в котором жил Алик Зарванцев, от клиники было рукой подать. Отыскав нужную квартиру, Бирюков несколько раз надавил на кнопку электрического звонка. В квартире вроде бы тявкнула собачонка, но открывать дверь не торопились. Пришлось позвонить еще. Наконец в прихожей послышались глухие шаги, дважды щелкнул замок. В распахнувшейся двери показался мужчина в новеньком, как с иголочки, белом костюме. Густая, чуть не до плеч, грива волос и выбритое до синевы крупноносое лицо плохо сочетались с юношески подтянутой фигурой, поэтому определить возраст мужчины с первого взгляда было нелегко.