Елена Топильская - Белое, черное, алое
- Маша, пока ты материал читаешь, дай дело Чванова глянуть, --попросил Лешка. --Может, чего умное посоветую. Мне просто надо отвлечься, а то я еще в тюрьме возьму и вместо ксивы десятку суну.
- Я думаю, там примут, только лучше в баксах. На, только недолго, перед шефом неудобно. Опять застукает, подумает, что это я тебя морально разлагаю.
- А может, мы закроемся?
- Уверяю тебя, он подумает то же самое.
- Ну ладно, я тогда как бы чаю попью - надо развеяться.
- Ну попей, только сам завари чай.
Лешка заглянул в ящик стола, где хранились заварка и сахар, и порадовал меня сообщением, что чая больше нет.
- Светлая ему память. Очень сочувствую, но ничем помочь не могу, - грустно откликнулась я. - Сходи в магазин.
- На что? Последние деньги на сигареты истратил, до получки два рубля, так же грустно ответил Лешка.
- А на два рубля теперь ничего не купишь. И вообще, капля никотина убивает лошадь...
- А хомяка разрывает на части, - привычно продолжил Лешка. - Ты у шефа про зарплату не спрашивала? Никаких сведений? - безнадежно задал он дежурный вопрос.
- Спрашивала. Угадай, что он мне ответил?
- Небось сказал: "Слышали, что зам Генерального говорил - спасибо, что вам хоть в том же месяце платят, хоть и с опозданием, вот военным уже на полгода зарплату задерживают".
- Точно. Но вообще-то для меня, как для человека, живущего на зарплату, задержка денег даже на три дня - катастрофа, в прямом смысле. Перед зарплатой рассчитываешь деньгу до копейки и с трудом без долгов доживаешь до заветного числа, а если в день зарплаты приходишь на работу и узнаешь, что - облом, пропадает, честно говоря, желание корячиться на службе сверх положенного.
- Да брось ты, Машка, тебя хоть дустом посыпь, ты все равно будешь корячиться. И я такой же идиот. После десяти лет работы на следствии мозги уже не переделаешь.
С этими словами Лешка схватился за дело об убийстве Чванова и стал разглядывать фототаблицы. Через пару минут он поднял глаза, мы посмотрели друг на друга и хрюкнули от смеха. Да уж, вот сладкая парочка с деформированными мозгами!
- Блин, мне на это изобилие смотреть больно! - Лешка тыкал пальцем в снимки содержимого холодильника и кухонного стола на даче Чвановых. - Тут тебе и пицца, и дыни, и виноград, и нарезка всякая. Булочки с кунжутом! Я сейчас слюной захлебнусь! Странно, что дежурная группа этого не съела.
- Почем ты знаешь? Сначала сфотографировали, потом перекусили, обычная история. Хотя я этого не понимаю.
- Не пропадать же добру, все равно бы испортилось, а так айболиты со следопытами хоть качественной пищи попробовали. Вот меня в такие аристократические дома не приглашают. Я то в лес, то в подвал, а тут выезжал в шашлычную такого плебейского пошиба... Там вилки алюминиевые... Просидел, как ты помнишь, двенадцать часов, и когда опера предложили перекусить, я на все был готов. Ну, они и принесли рис горелый из-под плова и хлебушка к нему.
- И водочки, вестимо.
- Ну, понятно, иначе это месиво было не проглотить. А ночью меня Ленка аллохолом отпаивала. О, смотри, и бутылочки стоят всякие: "Мартель", "Мартини" здоровый фугас, "Джин Бифитер" початый; да, повезло группе, ничего не скажешь.
- Вот мародеры! И ты, Лешка, не лучше. Ну есть же какие-то нормы поведения: нельзя чужого брать, и все тут.
- Даже если это никому не нужно и завтра все равно стухнет?
- Даже если. Тебе никто не разрешил это брать.
- А по-моему, пусть лучше опер на месте происшествия по-человечески пожрет, чем потом наследники через месяц будут выгребать тухлятину из квартиры.
- Вся беда в том, что в одном случае опер по-человечески пожрет за счет покойника, а в десяти случаях мародеры ценности стащат и все запасы водки в доме выпьют. Вон по последнему убийству валютчика: жена его говорит, что в квартире было десять бутылок коллекционного шампанского "Абрау-Дюрсо", по тридцать долларов бутылка, на видеозаписи их почему-то восемь, а в протоколе осмотра уже пять. И спросить не с кого, а вдова косо смотрит на того, кто ей ключи от квартиры отдает, и ей плевать, что осматривала не я, а дежурный следователь, да и он в квартиру попал после того, как там все РУВД побывало...
- Ну, так ты мародеров с голодными следаками не путай, я в жизни ничего не взял с места происшествия. Ну, ел, чего там в холодильнике найдешь, кофе пил, так на вторые сутки осмотра или хозяйское съешь, или замертво упадешь, что, не так?
- Леша, мы о разном.
- А ты, Машка, выпендриваешься, потому что в прошлом году на убийстве твои сосиски съели, которые ты там пристроила на кухне.
Мы оба фыркнули. Я, действительно, приехав на осмотр, засунула в холодильник купленные для дома сосиски, поскольку стояла страшная жара, а добрый доктор. Айболит, судебный медик, вместе с криминалистом, когда стало понятно, что осмотр затянется, пошарили в холодильнике, и еще мне, охальники, из кухни крикнули - мол, перекусишь? Я гордо отказалась и продолжала описывать обстановку в комнате, а они тихонечко на кухне мои сосиски прикончили. Пришло время домой собираться, я полезла за сосисками, и - увы мне! Они, правда, смутились ужасно и стали оправдываться - а мы думали, что это хозяйские, да если бы мы знали, что это твои сосиски, Марья!..
- Лешка, я в принципе не понимаю такого отношения к месту происшествия якобы это не жилье, а полигон для следственных действий. Должны же быть какие-то правила приличия, следственная этика, наконец!
- Я тебе вот что скажу, Швецова: будь проще, и люди к тебе потянутся. (Любимое Лешкино выражение, повторяет мне его по пять раз на дню.) - Ты не в гости пришла туда, а работать; понадобится - двери снимешь и со стульев обивку срежешь на экспертизу. Какие тут приличия?
-Я вот слушаю тебя и думаю, что тебя уже можно студентам показывать, как яркий пример профессиональной деформации. Не надо мне доказывать, что жлобство - это профессионально, а хорошие манеры мешают делу. Жлобство - оно и в Африке жлобство. Если ты привык за собой в туалете не спускать, так ты и на месте происшествия будешь вести себя как свинья, только не надо валить это на производственную необходимость. Ведь иногда стыдно за собратьев по профессии, от которых ущерба больше, чем от преступников. Я на всю жизнь запомнила свою первую работу в бригаде по "глухарю". Нашли оторванную пуговицу и на третий день захотели проверить, точно ли она посторонняя, не от хозяйских ли вещей. Вместе с начальником следственной части пошли на квартиру, - а я была еще совсем зеленым следователем и смотрела ему в рот, - там он стал методично вытаскивать из шкафа одежду, осматривать и бросать на пол, потом вывалил на кровать содержимое коробки с нитками и пуговицами, убедился, что пуговица чужая, и мне скомандовал: "Пошли!" А я спросила, кто весь этот разгром будет убирать. А он мне говорит: "А ты что, уборщица?"
- Догадываюсь, что ты ему ответила: что ты как раз следователь, а не уборщица, поэтому должна все привести в порядок. И первый раз в своей жизни полаялась с начальством, да? Только вот после этого кое-кто стал про тебя говорить, что ты со странностями, а у начальника следственной части никто никаких отклонений не заметил. Ну, положим, согласен с тобой, я тоже на месте происшествия не шастаю по холодильникам, но и в другую крайность не ударяюсь, как некоторые. Я же помню, как ты, будучи беременной, на следственном эксперименте в квартире у клиента грохнулась в обморок, поскольку с утра до вечера ничего не ела, а из рук клиента чашку кофе или яблоко взять тебе западдо было.
- Правильно, я же на следующий день собиралась ему обвинение предъявлять. Ну, не могу я сегодня у клиента кофе пить, а завтра обвинение ему в рожу. Ну, дура, но кому от этого плохо?
- А зачем ты давишь своим моральным превосходством?
- Почему давлю? Я что, в прессу сообщила о своем героическом поступке? Я хоть раз о нем где-нибудь кому-нибудь упомянула?
- Вот я и говорю, давишь. Ну ладно, Машка, тебя разве переспоришь! Вернемся к нашим баранам. Чего там Денщиков-то натворил?
- Это демагогический прием. На, почитай...
Я кинула Лешке тощенький материал. Он ловко поймал его, положил на раскрытое дело об убийстве Чванова и начал читать, а я, не удержавшись, влезла с ногами на свое рабочее кресло и извернулась так, чтобы мне тоже было видно заявление гражданина Скородумова.
Гражданин же Скородумов четким, разборчивым почерком излагал довольно интересную историю о том, как три месяца назад к нему ночью приехал его старый знакомый и сообщил, что его сын попал в очень неприятную историю. Молодой человек познакомился с девушкой, пару раз встречался с ней, пригласил ее в ресторан, потом к себе на квартиру. Девушка особо не церемонилась, сразу спросила, где у него ванная, приняла душ, вышла оттуда в одном кружевном поясе с чулочками, постель сама нашла, без посторонней помощи, а в постели, в порыве страсти, стала требовать: "Сожми меня крепче в своих объятиях, милый! Впейся в меня изо всех сил! Ударь меня, не стесняйся! Вонзи мне в спину ногти, иначе я не смогу получить удовольствия!" Этот дурачок все так и делал, как велели, хотя вовсе не был сторонником садомазохистского секса, а, напротив, тяготел к традиционализму в половых отношениях.
