Фридрих Незнанский - На исходе последнего часа
Незнакомец оказался вертлявым человечком небольшого роста, довольно бедно одетым. Гиббон сразу определил, что это тот самый вчерашний гость, о котором говорила Нюра.
«А пиджачишко-то у него инженерский, – заметил про себя Гиббон. – Это что-то на Поляка не похоже».
Незнакомец, однако, несмотря на свой затрапезный вид, держался очень уверенно. Развалился в кресле напротив хозяина дома и, положив ногу на ногу, с улыбкой произнес:
– Ну здравствуй, Гиббон.
Называть его по кличке могли лишь равные в воровской иерархии. Однако что-то подсказывало Гиббону, что гость имеет на это право.
– С чем пожаловал?
Вместо ответа незнакомец показал глазами на стоящего в дверях охранника:
– Отошли-ка своего молодца. Потолковать надо.
Гиббон сделал знак Федюне, и тот вышел. Проводив его долгим взглядом, гость наконец повернулся в Гиббону:
– Привет от общего знакомого.
«Это не от Поляка, – нервно передернулся старик. – Это совсем с другой стороны…»
– Что-то бедноват приветик, – Гиббон кивнул на валяющуюся на столе пачку денег.
– Как говорится, чем богаты.
Гиббон улыбнулся и отхлебнул из своего стакана:
– Видно, дела совсем плохи, раз он через всю страну гонца с пятью косыми посылает. Может, тебе билет оплатить?
Глаза незнакомца сузились. Было видно, что он едва сдерживает раздражение.
– Слушай, Гиббон, скажи и на том спасибо. После того что произошло…
– После того что произошло, – перебил его Гиббон, – я потерял гораздо больше. И твоему хозяину прекрасно об этом известно. Я потерял груз «рыжухи», ты знаешь? Там не на пять кусков. Почему он сам не позвонил?
– Ага, чтобы завтра о наших делах вся прокуратура знала?
Гиббон презрительно фыркнул:
– Да у меня тут все на крючке.
Теперь настала очередь улыбнуться гостю:
– Я не здешних шавок имею в виду. Делом о пропаже вертолета Москва занимается.
Гиббон не нашелся что ответить, и гость продолжал:
– Тебе ведь не хочется неприятностей на старости лет? А если не хочется, то советую подчистить концы и не высовываться. А то всякое может случиться…
Последние его слова прозвучали почти угрожающе, и Гиббон разозлился:
– Да кто ты такой? Сейчас вон ребятам свистну, они тебя мигом в порошок сотрут.
Незнакомец вздохнул.
– Недаром говорят: годы ума не прибавляют. Я так думаю, с моим хозяином тебе ссориться не резон. Он тебя как комара раздавит. А если не он, так другие.
– Кто это – «другие»?
– А ты думал, мало народу на рыжие дела косится? Пойми, Гиббон, идет большая разборка. И ты в ней – человек маленький. Так что бери что дают, и еще раз советую – подчисть концы.
Когда незнакомец ушел, Гиббон некоторое время сидел неподвижно, затем взял со стола пачку долларов, подошел к большому книжному шкафу, стоящему в углу, и без видимого усилия отодвинул его от стены. За ним оказалась стальная дверь сейфа. Достав из кармана ключ с двумя замысловатыми бороздками, Гиббон открыл сейф и положил деньги на верхнюю полочку. Точно таких же пачек, а то и потолще, там хранилось очень много. Но главное – почти все свободное место в сейфе занимали штабеля из небольших желтых прямоугольных слитков с выбитыми на боках надписями «Au 999,9».
Гиббон взял один из них в руки. Несмотря на то, что слиток был чуть больше спичечного короба, он был довольно тяжел.
– Маленький человечек, говоришь? – задумчиво произнес Гиббон, взвешивая слиток в руке. – Маленький, да удаленький!
СВОБОДНЫЙ ПОИСК
В Таллин Рейн решил отправиться самолетом. «Так надежнее», – решил он. После такой неожиданной и страшной гибели Инги и мамы сама мысль о пароме вызывала у него панический страх.
Последние дни прошли как в тумане. Сначала было долгое и томительное ожидание возвращения спасательных отрядов. Трое суток они осматривали место крушения парома, вылавливая плавающие на поверхности воды предметы. Родственникам пассажиров, которые, несмотря на настоятельные просьбы администрации, не желали покидать здание порта, изредка сообщали, что найдены еще несколько тел погибших. Было уже очень холодно, и шансов на то, что кто-то из пассажиров «Ренаты» окажется жив, практически не оставалось. Однако у Рейна, как, впрочем, и у других родственников, теплилась какая-то сумасшедшая надежда. Вся эта история казалась чьей-то ужасной шуткой.
Все закончилось после того, как Рейна пригласили в морг опознать трупы. Если бы то, что осталось от его родных, пропало, утонуло, затерялось в серой глубине холодного Балтийского моря, Рейну, возможно, было бы легче. Но они лежали здесь, перед ним, на темном цинковом столе, чужие, холодные, и это не оставляло больше никаких надежд.
Рейн как– то сразу ощутил свою потерю. У него не было слез, истерик, как у некоторых, тех, что никак не могли поверить в случившееся. Еще со времен учебы в мединституте он привык к виду трупов. Тогда же он твердо усвоил, что смерть надо воспринимать как данность, как факт. Рейн вообще был от природы сдержанным человеком. Но постепенно в его голове зрела и принимала совершенно четкие очертания мысль, что именно он, Рейн Мяяхе, должен разобраться в этой истории.
В то, что гибель парома «Рената» была вызвана случайностью – столкновением, разгерметизацией, плохой погодой, – не верил уже почти никто, и Рейн в том числе. Судно затонуло в течение двух с половиной минут, это был почти мировой рекорд. Вахтенный даже не успел послать сигнал SOS. Кроме того, спасатели находили не только мелкие незакрепленные вещи, всплывшие на поверхность, но и обломки шлюпок, мачт и даже несколько изуродованных тел, смерть которых была вызвана явно какими-то механическими повреждениями. Слово «взрыв» несколько раз промелькнуло в выступлениях экспертов, шведских и эстонских, и уж конечно не сходило с уст родственников.
«Если на пароме действительно произошел взрыв, – размышлял Рейн, – то это не иначе как мафиозные разборки. Может быть, среди пассажиров был кто-то, кого они хотели убрать? И из-за этого затопили паром с девятьюстами пассажирами? Вряд ли. Чтобы убрать человека, незачем выбирать такой сложный и громоздкий путь. Гораздо проще нанять киллера, который подстережет его где-нибудь в подъезде. Может быть, дело в грузе? В последнее время в газетах часто писали, что через таллинскую морскую таможню проходит огромное количество контрабанды из России и даже из Азии. Это больше похоже на правду».
Рейн твердо решил ехать в Таллин. Только там можно было найти хоть какие-то концы в этой странной истории.
Самолет поднялся в воздух, и через несколько минут внизу промелькнула тонкая кромка песчаных пляжей, уступив место серой поверхности моря. Штормило. Кажущиеся сверху неподвижными волны то и дело вспенивались белыми барашками. Вскоре самолет набрал высоту и море скрылось под густым слоем тяжелых облаков.
«Итак, если предположить, что на пароме действительно произошел взрыв, то прежде всего надо выяснить, каким образом взрывчатка попала на борт. Ведь даже если бандитам удастся подкупить таможенников, на пароме есть своя служба секьюрити. Надо обмануть ее бдительность и пронести бомбу. А это довольно сложно. Внутренняя служба безопасности всегда была очень придирчива, гораздо придирчивее таможни. Стоп! А что, если они подложили взрывное устройство в грузовой отсек? Например, в автомобиль? Найти там бомбу очень трудно. Но проехать в грузовой отсек может только тот, у кого есть билет. Значит, он оставил машину внутри, а сам каким-то образом сошел на берег. А если он действительно купил билет, то убийцу надо искать среди тех, кто опоздал или по каким-то причинам не поехал в Швецию. Только где бы получить такую информацию?…»
Таллинский аэропорт встретил Рейна мелким, занудным дождем. Так как у него не было никакого багажа, кроме спортивной сумки, таможню он прошел быстро.
– Добро пожаловать в свободную Эстонию, господин Мяяхе, – торжественно произнес белобрысый верзила таможенник, и Рейн оказался на родной земле.
Впрочем, «родной» Эстонию Рейн мог теперь назвать лишь с некоторой натяжкой. После свадьбы с Ингой, сразу же, когда это позволили шведские законы, он принял гражданство. И теперь ему было несколько странно, что для того, чтобы, например, устроиться на работу, он должен был получать специальное разрешение властей. Хорошо хоть их старая квартира осталась. После гибели мамы она должна была отойти ему. Рейну вдруг пришло в голову, что у него нет ключей от квартиры. Мамины сейчас покоились на дне Балтийского моря, а запасные были внутри дома. Конечно, ему не хотелось выламывать дверь. Поэтому Рейн отправился в гостиницу «Виру», где когда-то познакомился с Ингой.
«Информация о том, кто купил билеты, но не отплыл паромом в Стокгольм, может быть у диспетчера морского вокзала. Только вот как ее получить? Это будет трудная задача. Ясно одно – это надо сделать как можно быстрее, пока то же самое не сделали следователи, ведущие это дело. И тогда все пропало. Дело будет тянуться год, а то и больше, и потом они разведут руками и скажут что-нибудь вроде: „за недостаточностью улик дело прекращено“. Нет, я так не согласен. Я пойду по горячим следам и найду убийцу».
