Виновны все - Николай Иванович Леонов
– Поговорим, Гена? Еще раз, но уже более откровенно…
– Да пошла ты! – Здоровяк попытался высвободиться, но добился лишь того, что его волосы оказались в еще более болезненном захвате. Он заскрежетал зубами. Кровь продолжала капать из рассеченной губы. – Я засужу тебя, тварь! Слышишь? С рук тебе это точно не сойдет. Я – добропорядочный гражданин…
– Серьезно? – ухмыльнулась Старовойтова. – И даже никакой аморалки, Гена?
– Чего?!
– Прекратите, Оля! – раздался за спиной девушки строгий голос Гурова. – Что вы себе позволяете? Посадите его в нашу машину, и пообщаемся как интеллигентные люди.
Майор слегка повернула голову. Лев, заткнув большой палец правой руки за брючный ремень, сначала продемонстрировал напарнице указательный, а затем присовокупил к нему и три оставшихся. Сигнал означал переход со схемы 1.3 на стандартную 1.4. Он принял такое решение, исходя из поведения задержанного.
Старовойтова молча кивнула, слезла с Геннадия и рывком подняла его с асфальта. Поехавший шов пиджака с треском расползся еще больше. С уст телохранителя сорвался стон после очередного удара в область почек. Все так же удерживая здоровяка за волосы на затылке, Ольга подтолкнула его в направлении черного «мерса» полковника. Распахнула заднюю дверцу и скомандовала:
– Садись!
Геннадию ничего не оставалось, как подчиниться. Глаза его по-прежнему недобро сверкали. Старовойтова заняла место рядом с задержанным, и холодное дуло ее табельного оружия уперлось ему в рассеченную губу.
– А теперь слушай меня внимательно, боров, – быстро и зло прошипела Ольга, пользуясь временным отсутствием напарника. – Мне плевать, насколько ты добропорядочный гражданин. Плевать, виновен ты или нет. Я не стану заморачиваться такими пустяками. Я повешу на тебя убийство Всеволода Арзамасцева и закрою дело к чертям собачьим. То есть, выражаясь более доступным языком, проедусь по беспределу, и совесть меня не замучает. Буду спать спокойно. Просекаешь, Гена? Полковнику осталась неделя до пенсии. Он уйдет, и ты снова мой.
Свой пламенный монолог Старовойтова завершила резким ударом рукояткой пистолета в челюсть Геннадия, после чего оружие быстро скрылось под розовой дутой безрукавкой.
Гуров тем временем неторопливо, подчеркнуто шаркающей походкой обогнул «Мерседес», распахнул дверцу с противоположной стороны и, кряхтя, забрался на заднее сиденье слева от здоровяка. Шумно выдохнул.
– Прогуляйтесь, майор, – властно распорядился он, обращаясь к Старовойтовой, достал из кармана носовой платок и промокнул им лоб. – Я тут сам…
– Как скажете, товарищ полковник, – пожала плечами Ольга, шагнула на асфальт и неохотно отошла метров на десять от «Мерседеса».
Гуров молча смотрел ей вслед, выдерживая гнетущую паузу. Геннадий вытер кровь с подбородка. Кончики его пальцев слегка подрагивали от нервного напряжения.
– Скажите мне честно и откровенно, Геннадий… – снова заговорил Лев. – Положа руку на сердце, что называется… Вы убили генерала Арзамасцева? Или это сделала Маргарита Денисовна, а вы лишь покрываете ее? Напоминаю вам, что чистосердечное признание…
– Нет! Нет! И еще раз нет! – живо перебил его Геннадий, вскидывая квадратный подбородок. – Вы чего?.. Сбрендили, что ли? Не собираюсь я сознаваться в том, чего, в натуре, не было. Ни я, ни Маргарита не убивали Всеволода Игоревича. Зачем вообще нам могло это понадобиться?
– Ну, например, из-за этого. – Лев извлек из-под пальто желтый конверт и небрежно бросил его на колени задержанного.
Геннадий опустил глаза и мгновенно побледнел. Он даже не стал открывать конверт, прекрасно зная, что находится внутри. Еще одна капля крови покатилась от рассеченной губы к кончику подбородка, но здоровяк даже не заметил этого.
– Откуда?.. – Голос его заметно дрогнул. – Это типа че?.. Вы рылись у меня в машине, что ли? Так получается? Да?
– Не я, – отрицательно покачал головой Гуров. – Это была личная инициатива майора Старовойтовой. Она сделала это, пока я разговаривал по телефону. Разумеется, я не приемлю подобных методов, и Ольге Викторовне предстоит еще хорошая взбучка, но… Факт остается фактом, Геннадий. Этот конверт найден в вашем автомобиле. К тому же майор вскрыла его и ознакомилась с содержимым. Я тоже видел снимки… – Он выдержал еще одну многозначительную театральную паузу, давая возможность собеседнику переварить информацию. – И рискну предположить, что покойный Арзамасцев использовал их в качестве рычага на свою супругу при бракоразводном процессе. Это так?
Геннадий откликнулся гробовым молчанием, лишь недовольно посапывая.
– Или это был шантаж?.. Как снимки оказались у вас?
И вновь никакого ответа. Гуров забрал конверт, спрятал его на прежнее место и вкрадчиво произнес:
– Послушайте, Геннадий, я не собираюсь на вас давить. Боже упаси! Это не в моих правилах. В нашем Управлении не найдется ни одного человека, кто смог бы упрекнуть меня в том, что за время карьеры я хоть раз поступился бы своими принципами. Такого просто не случалось… И я всегда ратовал за то, чтобы преступнику, каким бы закоренелым он ни был, предоставлялся шанс на покаяние…
– Я – не преступник, – коротко бросил Геннадий.
– Может, и так. Но я не смогу вам помочь, если вы не будете со мной откровенны. Мне элементарно не хватит времени, это моя последняя неделя на службе… Сердце, знаете ли, стало здорово пошаливать… Жена настояла на том, чтобы я подал в отставку, и… после моего вынужденного ухода Ольга Викторовна, – кивнул Лев за окно, – возглавит отдел. А как вы уже поняли, наверное, ее методы и принципы далеки от совершенства. Если уж ей кто-то сразу не глянулся… она спустит на него всех собак. Правдой и неправдой. Новое поколение, бес бы их попутал…
Он замолчал и переплел
