Наследники - Олег Юрьевич Рой
Так. Только не паниковать.
Если бы дверь открывалась внутрь комнаты, можно было бы подтащить к ней… впрочем, подтащить к ней было нечего, да и дверь открывалась наружу.
Слева возвышался узкий стеллаж. Довольно хлипкий, скорее этажерка, а не стеллаж – четыре полутораметровых столбика и четыре полки между ними. Навалившись всем телом на дверную ручку, Арина высвободила одну руку и принялась тянуть из джинсовых петель ремень – к счастью, сегодня она взяла не самый широкий, с тем точно ничего бы не вышло. Этим же, мягким, в два с половиной пальца шириной, удалось без затруднений обхватить и ручку и ближний к ней столбик… еще раз обвить ручку… Теперь свободный конец сунуть в пряжку, затянуть получившуюся петлю… хорошо, что пряжка на два шпенька, так надежнее…
Она осторожно отпустила ручку, чуть нажала на дверь – конструкция выглядела не очень, но вроде держала… Пока держала…
Мертвый Шумилин сидел на диване с закрытыми, как бы от усталости, глазами и выглядел… нет, мертвым он не выглядел.
Еще один удар – и из филенки, в ладони от Арининой головы, высунулось лезвие ножа. И тут же убралось. Как змеиный язык.
Да, надолго этой деревяшки не хватит. На минуту, может, на две, на три. Или меньше. Дверь не выдержит. Или ремень поползет…
Но даже минута – это очень много. Очень.
Метнуться к распахнутому в закат окну – секунда. Черт! Тут не только тюль, тут, чтоб ее, москитная сетка! Спасибо, хоть решетки нет. Ударить всем телом… вроде шатается… еще раз, с размаху… Есть!
За спиной разлеталась в щепки дорогая, в красивых полупрозрачных прожилках дверь.
Высоковато. Даже если повиснуть на руках… хотя черта с два тут повиснешь.
Сесть на подоконник.
Дотянуться до заслоняющего окно куста – оказывается, это рябина. Молодая, гибкая… хлипкая даже. Но, спасибо тебе, господи, что не боярышник!
Да что ж это за везение такое: то у Лары через балкон сигать приходится, то здесь – в окно.
Рябина затрещала, сгибаясь… футболка полезла вверх…
Все.
Земля.
Телефон, выскользнувший в процессе экстремального спуска из джинсового кармана, лежал тут же. Тьфу ты, чуть не наступила, вот был бы пердимонокль! Подышав, чтоб успокоить голос, Арина набрала номер дежурной части, сказала все, что нужно было сказать, и побрела на другую сторону дома.
* * *
Первыми приехали пожарные, что было немного странно: что там, в дежурной части, выдумали?
Но через секунду после их появления полыхнуло алым и золотым балконное окно справа от подъездного козырька. Арина вздрогнула. Значит, красная машина приехала не напрасно. Но это было… странно. Балкон, вспыхнувший отблесками пламени, находится в комнате, а если бы Лина вздумала устроить пожар, сперва полыхнуло бы на кухне, разве нет? И стекло балконное блестит – целенькое. Так что нет, не пожар. Должно быть, хозяйка наконец сломала межкомнатную дверь, и ало-золотой отблеск – это закат, окна-то и дверь на одной линии… Все-таки зря пожарных дернули.
Следом за ними во двор влетели еще две машины, за ними – фургончик группы захвата. Арина улыбнулась: она думала, что ей не поверят. Ну не то что думала – сомневалась. Мало ли как дежурный мог воспринять сумбурные ее требования. А он вызвал всех, до кого сумел дотянуться – то есть вообще всех!
Она сидела, привалившись спиной к морщинистому стволу – может, дубовому, может, яблоневому, задирать голову было лень – и шевелила пальцами босых ног в траве.
– Ты… как?
Пришлось открыть глаза. Кругленький Мишкин и тощий жилистый Ким на голову выше коллеги возвышались над ней, как Дон Кихот и Санчо Панса. Не хватало лишь Росинанта и ослика.
– Ми-ишкин… – промурлыкала она. – У тебя же отгулы, ты же отдыхаешь…
– Отдохнешь тут с вами! Ты какого лешего в одиночку к проблемной дуре поперлась? А ты куда смотрел?
Стрелецкий виновато понурился.
Арина решила вмешаться – Ким точно был не виноват в ее приключениях, не телепат же он!
– Стас, кто ж знал, что она проблемная, – жалобно протянула она. – Да еще и настолько. Вроде вменяемая была более-менее. До меня дошло, что что-то не так, только когда она с абсолютной уверенностью заявила, что видела Гусева на кладбище в тот день, когда гроб сожгли. Не, теоретически он мог бы успеть, подумаешь – четыреста километров. Но это каким идиотом надо быть? Это ж проверяется на раз-два-три, вся съемочная группа была бы в курсе, что исполнитель исчез в тумане.
– Ну… она могла просто врать наудачу, раз уж она этого Марата настолько ненавидела.
– Могла. Но она при этом смотрела так… уверенно, что ли? Странное такое выражение лица: ну что, теперь тебе все ясно? И дальше она с тем же выражением спрашивает: вы его теперь арестуете?
– Ничего себе шуточки… То есть она не знает, что Гусев погиб?
– Или делает вид, что не знает. Отводит от себя подозрения.
– Думаешь, она могла его спихнуть?
– Не похож он на самоубийцу, вот что. А у этой дамы с головой все очень и очень не в порядке.
– А ты чего босиком-то?
– Кроссовки там в прихожей остались.
Они повернули головы одновременно, все трое: на фоне ало-золотых балконных стекол на мгновение мелькнула темная фигура. Мелькнула – и скрылась внутри.
Мишкин недовольно покрутил головой:
– Ты с этого балкона сигала? Прямо со второго этажа?
– С подоконника. На тыльной стороне дома балкона нет. Стас, все нормально, там заросли, я по одному из кустов съехала. Исцарапалась только.
Мишкин покосился на ее покрытые свежими царапинами руки, приподнял футболку, потрогал ссадины на животе:
– М-да. Как из мешка с десятком бешеных кошек.
– Перестань, щекотно.
– Пойдем, там еще «скорая» прибыла, пусть медики тебя посмотрят.
– Не надо меня смотреть, не пойду я никуда, мне здесь хорошо!
Стас вздохнул:
– Ладно, сиди, отдыхай. Приведу кого-нибудь, чтоб хоть зеленкой тебя помазали. И по уму надо бы еще и противостолбнячную вколоть.
– Ста-ас!
– Пойду-ка я кого-нибудь из медиков сюда притащу. Если гора не идет к Магомету…
– То она идет к чертовой матери! – крикнула ему вслед Арина.
– Голова не кружится? – Стрелцкий присел рядом, требовательно заглядывая в глаза.
– Да что вы все ко мне пристали?! Ничего у меня не кружится! Иди к черту! Все со мной отлично. И вообще… забавно. Не помнишь, у кого это было: мы перестали лазить в окна
