Последний ряд, место 16 - Давид Кон
– Сотрудница редакции «Русских ведомостей»? – уточнил полковник.
– Да, – подтвердила Дана, – которая стала любовницей Голованова после первой же встречи.
– Откуда вам это известно? – спросил майор Ригер.
– Она сама мне призналась, – ответила Дана. – В первый же день Марина привезла его из редакции в гостиницу. Там у них все и произошло. Потом они решили поужинать. Выйдя из гостиницы, попросили швейцара сфотографировать их. На снимке Голованов обнимает ее за шею вот так, – Дана подняла руку, согнутую в локте на уровень плеча. – И рукав его пиджака хорошо виден.
– Рукав пиджака? – не понял Рафи Битон. – И что же было на этом рукаве?
– Пуговицы, – сказала Дана, и все мужчины инстинктивно бросили взгляд на рукава своих пиджаков.
– Естественно, – кивнул Ригер. – На рукава мужских пиджаков всегда нашивают пуговицы.
– На этом снимке на рукаве пиджака Голованова было четыре пуговицы, – продолжила Дана, не обратив внимания на реплики. – А потом я увидела запись с камеры наружного наблюдения кинотеатра Cinemax. Когда Голованов заходил в фойе, он промокал лоб платком, и рукав его пиджака был хорошо виден. На рукаве было три пуговицы.
Дана выдержала паузу. Офицеры переглянулись. Их лица выражали смущение. Им явно было не по себе, что это наблюдение было сделано не одним из них.
– Сначала я решила, что Голованов с кем-то подрался. И в драке потерял одну пуговицу, – продолжила Дана. – Тем более что у него была разбита губа и не было с собой пакета с десятью тысячами евро, которые, по словам Михайлова, он получил. Я подумала, что, если мы выясним, где был Голованов в эти два часа, которые отделяли его уход из офиса Михайлова от прихода в кино, мы разгадаем тайну его убийства. А потом я увидела еще одну фотографию…
Дана судорожно вздохнула.
– Ты в порядке? – спросил Габриэль, пытаясь заглянуть ей в глаза.
– В порядке, – кивнула Дана. – Это была фотография, которую сделали ваши эксперты в зале кинотеатра. Убитый Голованов сидит в кресле в двадцать четвертом ряду. На этой фотографии тоже хорошо видны рукава его пиджака. А на них – четыре пуговицы.
Ригер переглянулся с Битоном. Во взгляде каждого из них было столько искреннего изумления, что Дана невольно улыбнулась. Эльдад Канц мрачно смотрел в стол.
– Я решила, что я сошла с ума, – продолжила Дана. – Я не могла понять, как это может быть. Я смотрела на эти фотографии и пыталась сообразить, что все это значит. Вот он обнимает Марину у гостиницы перед визитом к Михайлову. На рукаве пиджака четыре пуговицы. Вот он заходит в кинотеатр и промокает платком лоб. На рукаве пиджака три пуговицы. Вот он убитый лежит в проходе. На рукаве четыре пуговицы. И тогда я поняла, что в фойе кинотеатра зашел не Антон Голованов. А потом мне стало ясно, что произошло…
За столом установилась напряженная тишина. Офицеры переглянулись между собой. Доктор Хирш взглянул на Адину Бар. Наконец Моше Ригер не выдержал.
– Мы вас слушаем, – в его голосе звучали призыв и нетерпение.
Дана улыбнулась, но улыбка получилась жалкой и натужной.
– Да, я поняла, что произошло. – Она судорожно передернула плечами, словно ей было неудобно, что светлая мысль пришла в голову именно ей, а не этим увенчанным званиями мужчинам. – Я расскажу вам обо всем. С самого начала.
Дана повернулась к Эльдаду Канцу:
– Как установили вы, господин лейтенант, журналист Антон Голованов приехал в Израиль специально для встречи с Олегом Михайловым. Он готовил статью с расследованием против этого бизнесмена и обвинял его во многих преступлениях. Были у него и реальные доказательства по нескольким эпизодам. В частности, он доказывал, что Михайлов дал крупную взятку члену правительства России и получил определенные преференции, позволившие ему взять под свой контроль два крупных предприятия нефтехимии. Думаю, что свое расследование Голованов вел не сам. За ним стояли какие-то акулы российского бизнеса и сотрудники спецслужб, задумавшие утопить Михайлова. Впрочем, это не наше с вами дело. Прилетев в Израиль, Голованов позвонил Михайлову и договорился о встрече…
– Зачем? – спросил Рафи Битон, бросил короткий взгляд на полковника Лейна и пояснил свой вопрос: – Зачем он вообще прилетел? Почему не опубликовал свое расследование без комментария Михайлова?
– Я могу только предполагать. – Дана пожала плечами. – Но думаю, заказчикам Голованова нужно было расследование, к которому нельзя придраться. С журналистской точки зрения. А значит, Голованову был необходим и комментарий другой стороны. То есть Михайлова.
– Может быть и так, – сказал Моше Ригер. – А может быть, журналист просто решил вытянуть из Михайлова крупную сумму. В обмен на обещание не публиковать материал.
– Может быть, – согласилась Дана. – Здесь есть много вариантов. Например, стоящие за Головановым люди хотели предупредить Михайлова о том, что у них есть реальный компромат на него, и заставить пойти на какие-то уступки. И они настояли, чтобы Голованов вылетел в Израиль. Так или иначе, журналист прилетел и на следующий день после приезда отправился в офис Михайлова. Его привезла туда Марина Цукерман. Она же должна была забрать его после встречи.
– Но из офиса Михайлова журналист так и не вышел, – констатировал Рафи Битон.
Дана кивнула.
– Не вышел.
Она выдержала паузу, но никто из сидящих за столом не проронил ни звука. Взгляды Ригера и Битона, направленные на Дану, отнюдь не были дружелюбными. «Они меня терпеть не могут, – подумала Дана. – Ведь я, по сути дела, сделала то, что должны были сделать они. Кому приятно выглядеть дураками перед начальством: А Габриэль? Он же специально пригласил их сюда. Мог бы выслушать меня сам. Не захотел. Решил преподать им урок. За мой счет. Очень неблагородно с его стороны! Делать меня врагом офицеров иерусалимской полиции. Зачем он это сделал?» Дана коротко взглянула на Габриэля в надежде, что тот прочтет в ее взгляде возмущение и гнев. Но получилось, видно, плохо, потому что Габриэль в ответ только улыбнулся.
– Я не знаю, что именно произошло на встрече в кабинете Михайлова, – сказала Дана, и выражение ее лица стало виноватым. – Могу только догадываться. Но они не договорились. Может быть, сумма, которую был готов выложить Михайлов, не устроила Голованова. А может быть, журналист был честным человеком и не собирался продавать свои материалы, а действительно хотел отправить Михайлова за решетку. Но, так или иначе, Михайлов его застрелил.
– Вы уверены, что это сделал Михайлов? – спросил Моше Ригер, стараясь выглядеть спокойным. Но подрагивавшее правое веко выдавало его состояние. – А почему не один из его охранников?
Дана улыбнулась и покачала головой.
– Я с трудом смогу поверить, что охранники господина Михайлова были вооружены
