Леонид Словин - Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)
И Виктор, и Анастасия сидели в кузове. Окна «амбуланса» были аккуратно задернуты занавесками.
Чернышев сказал водиле, что подъезжая к воротам он должен включить свет в кабине, чтобы из темного кузова они могли его видеть. Риск, конечно, во всем этом был немалый. Стоило душегубу молча показать головой на кузов и вышедшие из КПП секьюрити немедленно поняли бы что кто — то пытается проникнуть в Центр. А дальше — как два пальца…
Тем не менее Чернышев и Анастасия решились. Для водилы это был единственный путь к спасению. Ни Рындин, ни секьюрити уже ничем не могли ему помочь.
Оба пассажира в кузове слышали как кто-то, вышедший из КПП спросил жаждущим легкого общения голосом:
— Как жизнь, Михалыч?
Чернышев внимательно следил за кабиной. Водила вел себя довольно естественно для человека, мотавшего ся весь вечер в поисках бомжей и пьяни.
— Нормально, — базарить на служебную тему ни секьюрити, ни водиле не разрешалось.
— Устал?
— А то нет…
— Зато тебе сейчас домой, а нам тут до утра кононыхаться.
Секьюрити нажал на кнопку дистанционного управления, и металлические ворота не спеша двинулись в свой короткий запрограммированный путь, чтобы пропустить «амбуланс».
— Давай, Михалыч!
— Будь.
Медленно выдвинулись на исходную позицию. Резина колес сторожко скользила по асфальту. Водила погасил свет в кабине.
В правой стороне двора неясно прочерчивался неосвещенный трехэтежный особняк. Фары вырывали из темноты отшлифованные кирпичи, широкие, с добротным стеклом окна, отливавшую медью крышу. В одном из окон горел яркий свет: одинокое световое пятно на темном фоне. Чернышев сразу насторожился.
— А там кто? — спросила Анастасия у водилы.
— Медсестра дежурит… — Михалыч теперь был чуточку откровеннее. Укольчик там сделать или еще чего. Раньше она в больнице сидела, а тут, видишь, такое…
Напротив — в левом углу двора, как теперь они поняли, расположен склад с бумажным и прочим хламом. Он был собран из немецких гофрированных плит. Подвал находился под ним.
Чуть дальше — за старым, знавшим, согласно легенде, еще екатериненские времена, дубом — слышался металлический лязг и яростный лай. Вдоль забора на блоке носилась крупная с под палинами овчарка…
Где-то здесь, между мусоросборником и кленом по-меньше, проходил маршрут внутреннего передвижного поста. Постоянный пункт наблюдения находился на крыше офиса…
Водила припарковал «амбуланс» у склада и вышел из кабины. Тут было темнее, чем в остальной части двора. Оглядевшись по сторонам, он открыл дверь кузова, поднялся внутрь…
— Сделал, как сказали…
— Хорошо, — Чернышев снова стал немногословен.
— Я надеваю на него наручники… — сказала Анастасия.
— Давай.
Они договорились об этом еще раньше. Михалыч подставил руки. Он и не думал противиться Ведь, если секьюрити обнаружат его вместе с ментами, наручники помогут ему выпутаться.
Анастасия защелкнула браслеты.
— Рот не будем заклеивать?
— Нет, пожалуй…
Времени терять было нельзя.
— Прикроешь меня, — бросил Чернышев.
Он выпрыгнул из «амбуланса». Однако, преодолеть броском тускло освещенную часть двора ему не удалось.
Сверху, на крыше особняка, вспыхнул и разлился по темной пучине пространства сноп прожектора. Все стало похоже на вдруг обернувшуюся реальностью театральную декорацию. Угрюмый ночной охват заснеженных веток, лоснящийся гофрированный рисунок складских стен…
Чернышев прижался к дереву. В запутанных проулках его памяти возникла иная сцена, хотя фон и место были другими, ощущение то же.
Зааульный пустырек: там он впервые ощутил и осознал, как пахнет война. Это потом она смердит трупами и пороховой гарью. А вначале — это запах не отлившегося мочой страха, запекшийся пот на холодных руках.
Прожектор погас. Глаза снова приноровились к темноте.
Чернышев заметил, как на крыше, крадучись, возникли силуэты двух людей. Виктор сжал пистолет в кармане куртке. Шестым чувством он вдруг почуял, что сильнее, чем требуется, придавил спусковой крючок…
Спокойно… Иначе не выдержишь!..
Сигнал шел изнутри, оттуда — из недр памяти, где копошатся черви видения…
Один из тех, на крыше, вытянул вперед руку: показал, куда светить. Электрический сноп метнулся к дереву, за которым стоял Виктор и к складу.
Тишина была такой, что стало слышно, как скрипит на крыше под их ногами снег. Виктор отлично слышал это здесь, стоя внизу.
Потом ровным, цокающим звуком распорола тишину чья — то пробежка. Виктор понял: это — третий и четвертый охранники. Им дали команду по рации. Пятый, видимо, оставался на КПП.
Чуткие приборы уловили чужое пристутствие на объ екте. Снова вспыхнул прожектор.
Звуки доносились слева, с того места, где рвалась на блоке овчарка. Чернышев выбрал момент, когда луч прожектора скользнул в сторону, и рванул дальше, к мусорном ящику. Вот он уже и за ним…
В ту же секунду сбоку он почувствовал легкий толчок:
Анастасия! Успела…
Где — то внутри у него колыхнулись сомнения: он ведь мог взять с собой кого — то из коллег, приятелей. Но разве можно было ей отказать?!
Шальная баба и упряма, как черт…
Теперь на нем лежала ответственность не только за Крончера, который, возможно, еще находился в подвале под складом, но и за нее тоже. И все же, на душе было легче: он не один…
Внезапно они увидели одного из охранников.
Одетый в камуфляжную куртку и черную вязанную «бандитку» на голове, он, озираясь по сторонам, бежал, выставив вперед пистолет.
Искал противника вдалеке боковым зрением, не предполагал, что вот он — рядом! Напарником его был малый в кожаной куртке. Без оружия. Очевидно, только что приняли на работу и еще не успели выхлопотать лицензию в соответствующей службе ГУВД.
Все решали секунды.
Отработанным, как на занятиях, движением Виктор швырнул себя навстречу первому охраннику. Поймал его за руку и, мгновенно согнувшись, перекинул через себя. От неожиданности тот выпустил из рук оружие.
Пистолет, грохнув вниз, высек из тротуара холодную искру. Это был «макаров». Чернышев отбросил его ногой подальше, к Анастасии еще прежде чем охранник, изловичвшись, успел схватить его снизу за стопу и повернуть.
Теперь они оба катались по земле.
В какой-то момент Чернышев оказался наверху и успел вскочить на ноги первый. Носком ботинка врезал противнику в пах. Тот вскрикнул, но несмотря на болевой шок, выбросил вперед ногу и попал Виктору в коленную чашечку. Зверея от боли, Чернышев снова кинул его. На этот раз он еще и двинул его головой об асфальт.
С крыши все видели, но стрелять не стали. Легко было поразить своего же.
Малый в кожаной куртке бросился было на помощь напарнику, но ошалело, как вкопанный, замер на месте от крика:
— Руки! Милиция!
Сбоку от него появилась женщина.
Почти одновременно прозвучал предупредительный выстрел.
— Быстрее, руки!..
Он даже не успел опомниться, как на нем уже были наручники.
— В машину! Быстро…
Наручники не помешали ему в темноте открыть дверцу «амбуланса», а потом снова закрыть ее за собой. Анастасия подобрала с тротуара выбитый Виктором «ПМ».
Тем временем Чернышев уже подтащил первого охранника к дереву, заставил обнять ствол и замкнул на кистях металличе ские браслеты.
Анастасия взглянула на крышу офиса:
— Смотри! Их нет!
Силуэты людей там исчезли.
Позиция наверху хоть и была выгодной, успех принести не могла. Что произойдет теперь, когда охранники окажутся во дворе, Виктору объяснять не надо было.
Ему казалось, что расчет делает не он, а кто-то за него. Кто — то куда более опытный, холодный, бесстрашный. Таким был в Афгане его комбат. Сегодня? Полностью парализованный он гнил где-то в провинции.
Родина — любит и награждает счастливчиков. К неудачникам она относится хуже злой мачехи. Кому ты нужен — кусок недвигающейся бренной плоти?!
— Я иду первый! — проскрежетал Чернышев.
Склад был впереди, метрах в двадцати. Виктор рванулся к нему и вжался в его стенку. Потом, пластая себя вдоль нее, двинулся к углу здания, притаился.
Краем глаза он следил за партнершей. Движения ее были ловкими и отрепетированными. Анастасия прикрывала его, как настоящий спецназовец. Еще минута, и она была уже рядом.
Охранников не было слышно. Наряд из двух человек, вряд ли, разделится надвое, счел Виктор. Это значило бы предоставить двойной перевес нападавшим. А может, к ним присоединился третий дежурный с КПП?
Дверь в склад была теперь ближе к Анастасии.
— Попробуй открыть, — сунул он ей ключи. — Я буду прикрывать.
Оставалась еще последняя надежда, что охрана принимает их за бандитов из группировки, устроившей предыдущий разгром Центра.
