Сергей Дигол - Утро звездочета
В моей палате он выглядел растерянным — то ли из-за халата не по размеру на плечах, то ли из-за огромного букета хризантем в руке. Еще он принес пакет с продуктами, который я при нем же запихнул в холодильник и о котором вспомнил лишь на следующий день.
— Ну что сказать? — начал Мостовой, присев на стуле напротив.
Я не был удивлен, когда выяснилось, что сказать ему особо нечего. Он с ходу назвал меня героем, и я ему сразу не поверил. Хотя и допускал, что в разбитой мной машине действительно находились преступники, а остальные члены преступной группы пойманы и заключены под стражу. Шеф словно читал наизусть официальное сообщение, и я был благодарен оборвавшему его на полуслове дежурному врачу.
— Пациенту нужно отдыхать, — сказал он Мостовому, — он еще очень слаб.
— Голова кружится, — поддержал я, но шеф и не собирался спорить.
Он быстро поднялся, пожал мне руку и задержался лишь в дверях.
— Кстати, — вспомнил он, — мы Наташе сообщили. Ну так, чтобы особо не волновалась.
— И что она? — едва не сорвалось у меня с языка.
Но я лишь кивнул и Мостовой вряд ли понял, что я его поблагодарил. Я и был благодарен и целые сутки жил надеждой на скорую встречу. Затем воодушевление сменилось унынием: мне так и не вернули пульт от телевизора, а когда я попытался заговорить о компьютере, врач посмотрел на меня как на бунтовщика.
— Вот об этом точно можно пока забыть, — сказал он, и я окончательно поверил в то, что меня держат в положении заложника.
Что выторговывает у Конторы ФСБ? И какую цену мне еще придется заплатить за их затянувшийся аукцион? Я пытался просчитать ситуацию, но чем больше я напрягался, тем очевидней становилась правота врачей. Я действительно был еще очень слаб, и любая попытка вдумчивого анализа заканчивалась тем, что у меня отпадало малейшее желание думать. Лишь на пятые сутки я почувствовал прилив сил и, словно зная об этом, персонал госпиталя приготовил для меня подарок — газету «Коммерсант», которую медсестра принесла мне вместе с вечерней порцией таблеток.
— Ваши коллеги заходили, — ответила она на мой удивленный взгляд. — Вы как раз спали после обеда, а ждать они не смогли. Сказали, что придут завтра.
Это обнадеживало. Я, конечно, не думал, что прикрывая меня спинами и распугивая медперсонал и охрану оружием, ребята вызволят меня отсюда и что за забором, уже будет ждать заведенная машина и, кто знает, может за рулем будет сам Чижов. Я хотел сбежать, но не ценой побега. Я понял, что освобождение скоро, в противном случае газета не попала бы в мои руки.
Руки, кстати, подрагивали. Я смотрел на дрожащую газету и не верил своим глазам. Даже огромный, в четверть первой полосы, заголовок, не мог превзойти моего удивления от самого факта присутствия газеты. Пару минут ушло на восстановление нормального ритма дыхания. Затем я глубоко вздохнул и стал читать.
«ПРОЩАЙ, КОШМАР!», кричал заголовок, под которым еще четверть полосы занимала фотография. Рассмотрев ее я понял, что удар в БМВ пришелся сзади и сбоку, о чем свидетельствовала сильная вмятина с правой стороны багажника. Моей машины на снимке не было, но я ее и не искал. Я хотел видеть верх кузова БМВ, но снимая, фотограф словно сидел на корточках и поэтому на главный вопрос — была ли на машине мигалка — я для себя так и не смог ответить.
В статье об этом тоже ничего не было. Да и не читал я статью, лишь пробежал ее глазами, спотыкаясь о фамилии и названия госучреждений. Бортников, Маркин, ФСБ, ГУВД, СКП РФ. Президент Медведев поздравил правоохранительные органы с «серьезным успехом», посоветовав, однако не расслабляться. При этом он заявил, что демократические и либеральные ценности остаются незыблемыми нормами, определяющими развитие страны, и никакие форс-мажорные обстоятельства не способны изменить это. Своей фамилии я, конечно, не обнаружил, в статье лишь туманно говорилось о «самоотверженных действиях сотрудника правоохранительных органов». Еще бы написали «рядового сотрудника», подумал я и перевернул страницу.
А там, сразу на второй полосе — сенсация. Которая, если бы не мой таран, в который я сам уже почти поверил, была бы на месте аршинного заголовка на первой полосе. Президент уволил мэра Москвы — от этой новости газета снова задрожала в моих руках. Впрочем, здесь заголовок был не хуже: «Огонь, вода, медные трубы и… президент».
«Карьера Юрия Лужкова напоминала спуск слаломиста», писал обозреватель. «Причем не простого статиста, а чемпиона. Это было понятно с первых метров дистанции, которые в карьере Лужкова совпали с 1992 годом, когда он заступил на должность столичного градоначальника. С каждым метром он только прибавлял в весе, причем, как истовый спортсмен, исключительно в политическом смысле».
— Ваше болеутоляющее, — оторвала меня от газеты медсестра. — Восемь часов, — добавила она, словно оправдывалась за протянутую мне капсулу.
«Наш слаломист забыл об одном: любая дистанция когда-нибудь заканчивается. У кого-то он завершается сходом на первом повороте, у кого-то — падением с переломом руки и малой берцовой кости. Спортсмену Лужкову повезло и, в то же время, не повезло. Пройдя все мыслимые препятствия, оставив за спиной всевозможных конкурентов, он въехал на заключительную прямую, где его и… дисквалифицировали за считанные метры до триумфального финиша. И все ведь прошел, все преодолел: воду начала девяностых, огонь их середины, медные (а в случае Лужкова, пожалуй, и золотые с бриллиантами) трубы второй половины девяностых-начала двухтысячных. На такой трассе даже самый стойкий возомнит себя бог знает кем. Но бог у наших чиновников один, и на него-то теперь уже бывший мэр, что называется, забил. А бог не забывает тех, кто на него забивает. Всего два слова — „утрата доверия“, и Юрий Михайлович Лужков — пенсионер. И кстати, даже не всероссийского значения».
В указе Медведева так и сказано: «в связи с утратой доверия». В «Коммерсанте» считают, что Лужков не проявил должного рвения при организации тушения подмосковных пожаров, но главное, в своем стремлении продемонстрировать слабость Кремля, фактически самоустранился в ходе операции «Утро звездочета», которая под этим именем в газете, само собой, не фигурирует. Пока обязанности мэра будет исполнять заместитель Лужкова Ресин, но его кандидатуру в перспективе будущего назначения газета призывает даже не рассматривать.
Еще одно увольнение занимает видное место на третьей полосе. Ушел казавшийся непотопляемым Константин Эрнст, покинул кресло директора Первого канала ради перехода в администрацию президента. Газета сообщает, что он будет советником Медведева и выражает сомнение в том, что Эрнст пошел на повышение. На место Эрнста назначены сразу два гендиректора: ведущий программы «Человек и закон» Алексей Пиманов и Сергей Минаев, гламурный писатель и телеведущий. Комментарий газете удалось получить лишь от последнего.
«В моем Порше как раз звучала композиция Queen, „I`m going slightly mad“, когда мне позвонили и сообщили о назначении», цитирует Минаева «Коммерсант». «Что сказать? Даже на знаю, как мы будем договариваться с Лешей. Впрочем, история знает не менее забавные тандемы».
С заявлением Медведева о демократии и либерализме, кажется, спорят слова Путина о том, что курс на тотальное искоренение терроризма, равно как и усиление властной вертикали, осуществленные во время его, путинского, президентства, в очередной раз доказали свою эффективность и безальтернативность. «Не сделай мы этого, еще неизвестно, как бы страна выпуталась из сегодняшней ситуации», приводит газета комментарий премьера.
Впрочем, Путин сегодня — не главный. Хотя следующие полосы словно подтверждают его слова. Так, до сих пор не разрешилась ситуация в Химкинском лесу. На помощь местным жителям со всей страны прибывают активисты экологического движения. По оценкам властей, которые пока совершенно не представляют себе выхода из положения, постоянно место теперь уже точно приостановленной стройки охраняют около семи тысяч человек, в основном, молодые люди.
«Мы не планируем ограничивать источники поступления воды, питания и вещей к протестующим», заявил неназванный источник в администрации Московской области. «Но если наши увещевания в ближайшее время не увенчаются успехом, не исключено, что придется пойти и на крайние меры. В том числе, на полную блокаду протестующих».
Между тем компания-застройщик бьет тревогу: протестующие перешли к уничтожению брошенной техники, не говоря уже о том, что огромная, необорудованная к человеческой жизнедеятельности территория стремительно превращается в свалку и туалет под открытым небом.
Зато в поддержку защитников леса выступил рок-музыкант Юрий Шевчук, давший живой концерт прямо в лесу. «Это потрясающе», поделился он впечатлениями, «думаю очень скоро вернуться сюда. И не один, а с товарищами, музыкантами с твердой гражданской позицией. Что нам Вудсток? Почему бы не устроить самый продолжительный рок-фестиваль в истории? Прямо здесь, в Химкинском лесу? Мы будем петь до тех пор, пока власти не прекратят эту циничную стройку».
