Алексей Макеев - Московский инквизитор (сборник)

— А вы со мной и разговариваете, — ответил ему немолодой женский голос. — Зовут меня Елена Владимировна. Что вас интересует?

— В январе 2005 года к вам из Фомичевского детдома, что в Московской области, были переведены восемь мальчиков. Мне остро необходимо знать, где они. Может быть, кто-то из них, выйдя из детдома, остался жить в вашем городе.

— Во-первых, это было почти десять лет назад, а во-вторых, неужели вы думаете, что я дам вам эту информацию по телефону, когда не вижу ни вас, ни вашего удостоверения, ни даже какого-то официального запроса? — холодно ответила директриса.

Ожидавший чего-то подобного, Крячко стал ее уговаривать:

— Елена Владимировна! Но ведь телефонистка сказала вам, откуда этот звонок.

— Это еще ничего не значит, — упиралась та.

— Хорошо, в вашем городе в районном управлении полиции обязательно есть телефонный справочник для служебного пользования. Позвоните туда и попросите, чтобы вам дали номер телефона начальника Фомического райуправления. Тогда вы сами сможете позвонить сюда и убедиться в том, что вас никто не обманывает. — Стас прямо-таки ужом извивался. — Поймите, ну нет у нас времени, чтобы приехать к вам, а дело очень срочное и важное.

— И как я буду объяснять проверяющим потом этот междугородний разговор? — язвительно поинтересовалась директриса.

— Елена Владимировна! Да он же продлится только одну минуту, — уговаривал ее Крячко. — Вы просто убедитесь, что я действительно тот, за кого себя выдаю, а телефон установлен именно в полиции, а потом я вам снова перезвоню.

— Хорошо, — сдалась она. — Что конкретно вам надо?

— Меня интересует старший из детей Дмитрий Ломакин. Где его сейчас можно найти?

— Полагаю, что в какой-нибудь колонии, — вздохнула она. — Совершенно неуправляемый был мальчик. Единственное его достоинство — он прямо-таки трепетно относился к остальным семи, защищал их, во всем помогал, а в остальном!.. — судя по тону, она безнадежно махнула рукой.

— Так, может, они и сейчас поддерживают отношения?

— Представления не имею. Те семь малышей пробыли у нас только до лета, а потом выбыли.

— Как выбыли? Куда? — воскликнул Стас. — Их опять куда-то перевели?

— Понимаете, их здесь постоянно навещал один отставной военный с женой, не знаю, как у него это получилось, но все семеро были зачислены в Суворовское училище, и он их увез.

— А Ломакин? Он-то куда делся?

— Вскоре после того, как они уехали, он ушел. Дети с ним с таким трудом расстались, навзрыд плакали, да и он был очень расстроен. С неделю после этого ходил смурной, а потом пришел ко мне, прямо сказал, что хочет уйти, и попросил отдать его документы по-хорошему, — подчеркнула она, — а то он просто сбежит. Что мне оставалось делать? Это же был такой человек, что, если бы я отказала ему, он вполне мог бы ночью взломать мой кабинет и сам все забрать из так называемого сейфа, который на самом деле просто большой железный ящик. Я подумала и отдала, потому что ему ведь уже пятнадцать лет было, восемь классов закончил, паспорт имел. Поэтому я и сказала вам, что с его задатками и неукротимым характером он может быть только в колонии.

— Спасибо большое, — пробормотал Стас. — Попробую найти его по нашим базам.

Чтобы не мешать Косареву, Крячко ушел в их с Гуровым кабинет и позвонил Орлову.

— Петр, пробей по нашим базам некоего Ломакина, — попросил он и продиктовал на того все установочные данные. — Судя по всему, наш клиент. Если вдруг действительно сидит, то сообщи мне, где именно.

— Слушай! Когда вы прекратите использовать меня как справочное бюро! — возмутился Орлов. — То одно вам узнай, то другое!

— Петр! Очень надо! — с нажимом произнес Стас.

— Ладно, сделаю! И вот еще что — тут тебя какой-то Пантелеев ищет, говорит, что это очень важно.

— Пантелеев? — напрягся Крячко. — Что-то знакомое. А-а-а! Вспомнил! Пересекались мы с ним, а что ему надо?

— Вот сам у него и спроси — он номер телефона оставил, — недовольным голосом сказал Орлов. — Даже до меня добрался, такой настырный!

— Не преувеличивай! Скорее всего, он, не дозвонившись в наш кабинет, позвонил твоей секретарше, которая доложила тебе, — предположил Стас и попросил: — Диктуй номер!

Записав его, он тут же перезвонил Пантелееву, одновременно пытаясь вспомнить, как того зовут, но так и не вспомнил. Неудобно, конечно, а что делать?

— Пантелеев? Крячко моя фамилия, — сказал Стас, когда тот ответил. — Что у тебя стряслось? Помощь нужна?

— Скорее тебе, Василич, чем мне, — рассмеялся тот, и Стас сразу вспомнил, что все обычно звали его собеседника Пантелеичем.

Страшно этому обрадовавшись, он в ответ тоже рассмеялся:

— Ну, если безвозмездная, то всегда готов принять.

— «Фунфырик» поставишь, и считай, что квиты, — хмыкнул Пантелеев. — Я ведь девку с той фотки узнал, а инициаторами розыска ты и Гуров заявлены. Ну к тому не сунешься — барин он, а ты мужик свойский.

— Пантелеич! Я тебя люблю! — радостно заорал Крячко.

— Вот только давай без этого, а то мало ли кто что подумать может, — остудил его пыл тот. — Имени-фамилии я ее не помню, но это и посмотреть недолго, потому что задерживали мы ее не раз за проституцию, а вот человека, который о ней многое знать может, я тебе дам.

— Слушай, я сейчас в области, но немедленно срываюсь в Москву! — воскликнул Крячко. — Когда буду подъезжать, позвоню тебе, и договоримся, где пересечемся.

Пантелеев согласился, и Стас тут же позвонил Орлову:

— Петр! Пантелеев, которого ты так ругал за настырность, девку опознал! Я, с твоего позволения, возвращаюсь в Москву, потому что здесь мне делать больше нечего, а вот там от меня намного больше пользы будет. Да и к Ломакину, если тот действительно сидит, из столицы будет всяко ближе добираться, чем из области.

— Тебе там, на месте, виднее, — согласился Петр.

Крячко бодрым шагом отправился к Косареву и сообщил ему, что в свете вновь полученной информации делать ему в Фомичевске больше нечего и он возвращается в Москву, с полного согласия непосредственного начальства. Наотрез отказавшись поделиться новостями — уж преподносить Леве подарок, так самому, а не через посредников, Стас метнулся в гостиницу, кое-как попихал вещи в сумку и выехал в Москву.

А вот у Гурова новости тоже были, только совсем нерадостные. По дороге эксперты хоть и тихо, но хохмили и рассказывали анекдоты, да и в Сабуровку они приехали в самом развеселом настроении. Высадившись из автобуса возле сгоревшего дома, рядом с которым уже стоял кунг с таджиками, они начали выгружать аппаратуру. Из полицейского «уазика» при виде Гурова вышел начальник местного отделения, подойдя к Льву, откозырял и доложил, что понятые приглашены.

— Вы их пока не морозьте — эти поиски могут надолго затянуться, — попросил Гуров. — Пусть где-нибудь в тепле посидят, а потом мы их пригласим.

— Да они и так у меня в машине находятся, — сообщил тот и тихо спросил: — Товарищ полковник, неужели действительно трупы могут быть?

— Эх, капитан! — вздохнул Лев. — Вы даже представить себе не можете, как я буду счастлив, если мы ничего не найдем!

— Ну, Лев Иванович! Объясни народу, что да как, — сказал подошедший к ним старший из экспертов.

— Да вы и сами знаете, что делать. Раз перед домом все заасфальтировано, то искать надо за ним.

Они все вместе прошли туда, и оказалось, что некогда там было разбито нечто вроде сада, но за многие годы буйно разрослись сорняки, чьи высохшие стволы высотой намного больше метра сейчас качал неслабый весенний ветер. Гуров застегнул куртку доверху и даже капюшон надел, но все равно ему было холодно — или это была внутренняя дрожь? Эксперты, шепотом ругаясь в его адрес за то, что приходится действовать в таких нечеловеческих условиях, принялись за работу, а Лев стоял в стороне, на самом краю заасфальтированного участка, и наблюдал за ними. Шло время, но эксперты ничего не находили. Вдруг один из них воскликнул:

— Люди, у меня пустота!

Гуров тут же сказал капитану, чтобы тот позвал таджиков и понятых, а сам пошел на голос. Эксперт стоял, крайне озадаченный, и водил прибором над землей, где колосились не такие уже мощные и высокие сорняки.

— Внизу пустота, и сигнал в наушниках такой, словно не земля подо мной, а…

Он потопал ногой, и вдруг раздался звук ломающегося дерева. Схватив эксперта за куртку, Гуров быстро оттащил его в сторону. Тут к ним прибежали все, в том числе и капитан с таджиками и понятыми — двумя средних лет женщинами. Забрав у стоявшего ближе всех к нему таджика лопату, Гуров стал стучать по тому участку, где только что стоял эксперт, и нашел место, где кончалось дерево и начиналась земля.

— Скорее всего, это деревянный щит, который закрывает яму. Надо его поднять, — сказал он.