Андрей Троицкий - Прыжок в темноту
– За проявленное мужество ваш муж, я хотел сказать, бывший муж, представлен к высокой государственной награде, – продолжил Колчин. – Поверьте, он эту награду честно заслужил.
Чувствуя, что разговор к концу, Зубков рванул на кухню, снова взялся за рыбий хвост, но неожиданно рыбина, как намыленная, выскользнула из рук, смачно шлепнулась на пол, забрызгав брюки соком. Зубков отложил нож. От волнения руки дрожали, так недолго себя ножом поранить. Он присел на край табуретки и подумал, что когда-то, на заре туманной юности, тоже был награжден за участие в забеге школьников старших классов.
Кажется, ему вручили переходящий вымпел, расшитый золотом, и грамоту с профилем какого-то вождя или вождей. Печать, подпись… Все, как положено. К тому же, в трудовую книжку занесены две благодарности. Это тоже не хвост собачий. Господи, и так куда же подевалась та грамота? Сейчас Зубкову казалось очень важным найти бумажку и показать жене. Видишь, твой муж не какой-нибудь хрен в стакане. Бегает со скоростью ветра или даже быстрее. Точнее, бегал когда-то. Ну, не важно… Так где же она? Куда подевалась проклятая грамота? На антресолях? Зубков глубоко вздохнул и успокоил себя мыслью, что достоинства мужчины измеряются не орденами и грамотами. Зубков хорошо зарабатывает, он прекрасно готовит и в постели еще будь здоров. Молодому даст фору. И вообще деньги – вот единственный аршин, который изменяет человеческие чувства и женскую верность. А Зубков, к счастью, не банкрот.
В прихожей послышались голоса, хлопнула дверь. Через минуту Рита вошла в кухню, не заметив валявшейся на полу рыбины, выудила из пачки Зубкова сигарету, что случалось редко, в минуту душевного волнения или тревоги, встав у приоткрытого окна, прикурила. Стала внимательно разглядывать какую-то далекую точку, заметную только ей одной. Вдруг закашляла, смяла окурок в пепельнице, шагнула к двери и только тут вспомнила о Зубкове.
– А, это ты… Рыбу чистишь? – Рита смотрела на мужа как на пустое место. – Это хорошо, это очень кстати. Чисти дальше. Завтра мужу в больницу нужно отнести чего-нибудь вкусненького, домашнего.
Зубков поднял с пола рыбину, бросил ее в мойку.
– Если мне не изменяет память, до сегодняшнего дня твоим мужем был я, – Зубков вложил в свои слова толику иронии и высокомерия. – Или я снова ошибаюсь?
– Возможно, ошибаешься, – сказала Рита. Ее глаза сделались темными и глубокими, как осенний омут. – Возможно, я ошибаюсь. Не пойму. Но я совсем не разбираюсь в людях. Прожила с Олегом столько лет, но не сумела понять его душу.
– Какую еще душу? – повысил голос Зубков. – То место, где у него когда-то была душа, давно занято другими вещами. У меня в кафе ревизия на носу, а ты говоришь такие вещи. Душа…
Он протянул руку, он хотел обнять жену, но Рита дернула плечом, вырвалась и что-то зло прошипела.
– Послушай, Рита…
– Оставь меня со своей жалкой ревизией. И не разыгрывай тут сцен из бразильской мелодрамы.
…Колчин вышел под дождь, поднял воротник плаща и быстро прошагал пешком полтора квартала. У троллейбусной остановки его посетила приятная мысль: торопиться, собственно, некуда. С завтрашнего дня он в отпуске, а дома его никто не ждет. Разве что старые тапочки, халат и непрочитанная газета. Оглядевшись по сторонам, он заметил вывеску питейного заведения и через пару минут приземлился на одноногом табурете перед стойкой бара. Заказал двойную водку с соком.
Сделал глоток и подумал, что на этой недели обязательно съездит к матери. Это святое. А потом, вернувшись в Москву, уговорит одну знакомую и махнет с ней на юг. В крайнем случае, подцепит симпатичную девочку. Он вытащил из кармана трубку мобильного телефона, набрал номер подруги.
– Марина? – спросил он. – Ах, это ее тетя… Как я вас сразу не узнал. А Марина далеко? На юге, в Крыму? Спасибо, я еще позвоню.
Он дал отбой. Да, в Крыму сейчас благодать. Там как раз бархатный сезон, а по набережной Ялты гуляют такие фифы, что шею свернешь на них глядя. Он сделал глоток из стакана и подумал, что таскать с собой на юг девочку – это чистый вздор, блажь, идея, достойная идиота. В лес со своими дровами не ходят.
– Не ходят в лес, – сказал он вслух.
– Что-то? – не понял бармен.
– Еще одну водку с соком. И орешков, – Колчин снова подумал о том, что дома его никто не ждет. Значит, можно позволить себе некоторые вольности. – И еще кружку пива.
– Хорошо, но вам придется поторопиться. Мы скоро закрываемся.
– Вот как? – удивился Колчин. – Почему так рано?
– Потому что даже у бармена есть жена, дети. И даже собака.
– Собака? – удивленно переспросил Колчин. – А это идея…
Он вытащил мобильник, перевернул пару страниц записной книжки, откопав телефон соседа по подъезду ветеринара Рябова.
– Это я, – сказал Колчин. – Вот звоню поинтересоваться, нет ли у тебя приличной собаки на примете. Которая ночами не кусает за ляжку и не гадит посередине кухни.
– Ну, на ловца и зверь бежит, – неподдельно обрадовался ветеринар. – На твое счастье, есть совершенно чудный экземпляр. Только сегодня привез. Значит, ты дозрел до собаки? Давно пора.
– Что за пес?
– Полугодовалый американский стаффордширд. Чудесный окрас. Мощная грудь, лапы. А прикус… Это просто песня. Обучен командам. Такая собака целое состояние стоит, а тебе достанется всего за пару бутылок коньяка. Слышишь? Это он лает. Хозяина почуял.
– Стаффордширд – собака убийца, – возразил Колчин. – Бедренную кость человека перегрызает, как карандаш. В собачьем бою, он порвет в клочья двух питбулей.
– Все правильно. Но ты крутой прикинутый мужик, именно такой пес тебе и нужен, – быстро нашелся с ответом Рябов. – Когда ты гулял по двору с той болонкой, я от смеха просто в лежку лежал. Подняться не мог без посторонней помощи. Такой солидный чувак выгуливает этого жалкого мопса. Ощипанного, как дохлая курица. Стаффордширд – совсем другое дело. Вы просто созданы друг для друга. Два суровых мужественных существа.
– Тебе надо устроиться рекламным агентом. Быстро сделаешь карьеру. У тебя талант по этой части. Ладно, жди. Через полчаса приеду.
– Выпивон не забудь. На халяву собаку не получишь, так и знай.
Колчин поднялся с табурета, бросил деньги на стойку и вышел на улицу.
