Андрей Троицкий - Прыжок в темноту
Ватутин не выглядел усталым. В белой сорочке без рукавов, серых летних брюках и ботинках из плетеной кожи, в сползающих с носа темных очках он напоминал богатого туриста, путешествовавшего в свое удовольствие. И вот теперь попутный ветер занес его в рыбачий поселок.
Гребнев вышел из своего укрытия, помахав гостю рукой, подошел к Ватутину, потряс его руку.
– Как долетели?
– Приятная прогулка, не более того, – Ватутин устало покачал головой.
– Как экипаж?
– Неплохо. Для азербайджанцев, – ответил Ватутин. – Мне встречались летчики классом выше.
Гребнев показал пальцем на дальнюю хибару с плоской крышей.
– Видите панаму защитного цвета? Там Рамзан. Он не только банкует, не только находит иностранных спонсоров и проплачивает все наши дела, он сам не чурается мужской работы. Он прикрывает нас с тыла. На всякий случай.
– У вас все готово?
– А что, собственно, должно быть готово? Баба и мужик, ни живые, ни мертвые. Но сначала я осмотрю машину.
Гребнев подошел ближе к вертолету, забрался на борт, зашел в салон и кабину пилотов, снова спустился на землю, погладил ладонью дюралевые заплатки на корпусе. Так латают пулевые пробоины. Когда-то эта вертушка выполняла задачи в «горячих точках». Боевой вариант вертолета Ми-8 с пяти-лопастным винтом, превратили в транспортник, установив в салоне десяток мягких кресел с высокими спинками и подлокотниками, столики, поклеили стенки пленкой «золотая осень», желтые листики на сером фоне.
Вертолет оснастили новыми двигателями с дополнительной газотурбинной установкой и пылезащитными устройствами на входе в воздухозаборник. Когда-то на фюзеляже были пилоны для подвески легких бомб и неуправляемых ракет, пулеметная установка в носовой части кабины. Теперь все это хозяйство демонтировали, зато оснастили машину дополнительными топливными баками, увеличив дальность полета в два с половиной раза, до тысячи двухсот километров. Часа три два вертолет приземлится на территории Чечни, там заложников спрячут в надежном месте.
– Неплохо, – сказал Гребнев. – Теперь нужно часа полтора, чтобы хоть немного остыл движок. И можно трогаться.
Он подошел к летчикам, перекуривавшим возле машины, что-то сказал. Летчики засмеялись. Поболтав с азербайджанцами, Гребнев отвел Ватутина в тень хибары, усадил на кособокую скамейку, вросшую в песок, принес бутылку с водой и пластиковый стаканчик.
***Рамзан Вахаев занял позицию на крыше рыбацкой хибары после полудня, когда солнце взошло в зенит, жару можно было терпеть, потому что вдоль берега гулял легкий ветерок.
Осмотрев снайперскую винтовку, патроны и оптический прицел с четырехкратным увеличением, первым делом почистил ствол, напоминающий канализационную трубу. Разорвав упаковочный картон, отобрала патроны, капсюли которых не тронула ржавчина. Для пристрелки оружия выбрала чахлое деревце примерно в двухстах метрах от хижины. Произвел первый выстрел по нижней ветке без корректировки прицельных приспособлений. Пуля едва чиркнула по стволу и ушла в пространство. Рамзан обмотал ствол винтовки тряпками, чтобы он не перегревался на солнце, дождался, когда металл остынет, и произвел второй выстрел. Затем несколько раз повторил свои действия.
Вычислив кучность винтовки, установил прицел. Последний раз взял на мушку ветку дерева и срезала ее первым же выстрелом. Положил оружие на крышу, собранную из сохлого горбыля, поверх винтовки расстелил брезентовое полотнище. Сам с ног до головы накрылся марлей, как простыней, и, лежа на боку и стал ждать, разглядывая в бинокль пустынный ландшафт. Гребнев говорил, что вероятность появления чужаков в окрестностях брошенного поселка невелика, можно сказать равно нулю, но клювом щелкать нельзя, если поблизости появится хоть одно двуногое существо, пастух или рыбаки, надо бить на поражение. Когда прилетел вертолет, Рамзан лишь на секунду обернулся назад и снова стал рассматривать пустой горизонт. Минута шла за минутой. Ветер гнал по степи песок, солнце жарило нещадно, последние облака развеялись без остатка.
Когда на горизонте появилась светлая «Волга», Вахаев нахмурился, стараясь оставаться незаметным, подполз к противоположному краю крыши, поманил Гребнева рукой.
– Там машина едет, «Волга». Сколько человек в салоне, пока не видно.
– «Волга»? – удивился Гребнев. – Одна машина? Это не менты?
– Не похоже.
– Если свернет в нашу сторону, сделай все, что нужно.
Гребнев крикнул Чугунова, приказал вытащить Сальникова из хижины, посадить его на землю рядом с вертолетом. Взволнованный появлением неизвестной машины Ватутин крутился под ногами, мешал, как только мог, и давал летчикам бесполезные команды.
Вернувшись на прежнюю позицию, Рамзан прижал к глазам окуляры бинокля. Машина ехала медленно, теперь можно разглядеть пулевые отметены в правой части кузова, над капотом поднимается пар, видимо радиатор закипает. Машина нырнула за песчаный холм и пропала из виду. Но вот она снова появилась, медленно сползла вниз по откосу. Водитель вывернул руль влево, «Волга» покатила в сторону рыбачьих домиков. Все, теперь она мимо не проедет. Рамзан снял тряпку с винтовки, ствол чуть теплый, значит, первая пуля попадет ту точку, куда метит стрелок. Он прижал тыльник приклада к плечу, приложила щеку к теплому дереву.
Цель двигалась точно на Вахаева. Если верить дальномеру оптического прицела, а в такую жару он может врать, до машины пятьсот семьдесят метров. В голову водителя попасть трудно, а вот в грудь – это в самый раз. Рамзан передвинул маховички прицела и боковых поправок, задержал дыхание, словно перед прыжком в воду. Сейчас он четко видел абрис человеческой фигуры за рулем. Прищурив глаз, нажал на спусковой крючок так, что его движение точно совпало с осью винтовки. Звук выстрела унесло ветром. Пуля прошила лобовое стекло в том месте, где сидел водитель. Машина еще метров тридцать двигалась вперед, плавно замедляя ход. Рамзан сосчитал до десяти и произвел второй выстрел, на этот раз целя в голову. Есть попадание.
Неожиданно «Волга» свернула вправо, проехала еще несколько метров и остановилась. Видимо, смертельно раненый или уже мертвый водитель, упав грудью на баранку, вцепился в нее руками и, заваливаясь на бок, вывернул руль в сторону. Сквозь перекрестные нити прицела Рамзан хорошо видел машину, но не видел людей оставшихся в салоне. А ведь там, на переднем пассажирском сидении, кто-то сидел. Точно, там был человек.
***Когда «Волга» съехала вниз по пологому склону, Решкин, сидевший сзади, вытянул руку, показывая в сторону моря, будто он один видел эту картину: водную гладь, белый песок и раскаленное солнце, повисшее над водой. Поверхность моря, отражавшая солнечный свет, слепила глаза. До кромки воды простиралась кочковатая песчаная полоса, из грунта кое-где торчали сухие кустики ковыля и тонконогие деревца с облетевшими листьями и корявыми ветками, кажется, сделанными из проволоки. Прямо по курсу, примерно в пяти сотнях метрах, прилепившиеся одна к другой тесные лачуги с плоскими крышами и пустыми глазницами окон. Чуть левее, рядом с обрезом моря, светлый вертолет Ми-8.
Никто из людей, сидевших в машине, не услышал звука выстрела. Пуля, прошив ветровое стекло, ударила справа в грудь Мамаева. Выпустив из рук баранку, он вскрикнул, ссутулив плечи, стал заваливаться вперед. Прижал ладони к груди, из-под пальцев сочилась густая кровь. Колчин, нырнув под приборный щиток, одной рукой схватил раненого за плечо, потянул на себя, вниз. Но Мамаев не ложился, мешал ремень безопасности, Колчин, сообразив, в чем дело, щелкнул застежкой ремня, вытащил из замка металлический язычок. Снова дернул на себя Мамаева, но было поздно.
Вторая пуля ударила ниже левого глаза, сломала верхнюю челюсть, выбила зубы, вышла из шеи и застряла в подголовнике кресла. Кровавые брызги разлетелись по салону, кажется, лопнула не человеческая голова, а большая банка с густым томатным соком.
Колчин, забрызганный кровью, вывернул руль в сторону, выгнув тело, дотянулся ногой до педали газа, вдавил ее в пол. Бил снайпер. Из автомата или из карабина, даже снабженного хорошей оптикой, слишком трудно, почти невозможно попасть в движущуюся цель с такого расстояния. Значит, надо уходить из зоны обстрела на колесах, если машина встанет, шансы на спасение падают. «Волга» выплевывала из-под покрышек песок, двигатель ревел, как авиалайнер, набиравший высоту. Через полминуты передние колеса ткнулись в высокую кочку, машина встала, мотор заглох. Колчин повернул ключ в замке зажигания, надавил на педаль. Двигатель даже не чихнул. Пуля ударила в заднюю дверцу, продырявила сидение.
– Вылезай из машины, – обернувшись назад, крикнул Колчин. – Не забудь карабин и патроны. Они у тебя под ногами. Ползи вперед.
Но Решкин все понял без слов, он толкнул дверь, повесив на шею ремень фляжки, вывалился из «Волги», дернул на себя карабин, брезентовую сумку с патронами. Вжавшись в песок, пополз вперед. Он чувствовал, как капли чужой крови засыхают на носу и щеках, хотелось вытереть лицо ладонью, но руки были заняты. Один за другим раздались два сухих хлопка. Пули попали в кузов «Волги», зацепили бензобак. Решкин оглянулся через плечо, следом полз Колчин. Видимо он успел нырнуть в багажник, потому что волок за собой автомат и подсумок со снаряженными магазинами. Когда грохнул взрыв, Колчин тоже обернулся. На секунду машину оторвало от земли, с треском вылетело лобовое стекло, волна огня прошлась от багажника до моторного отсека, поднялась вверх. Над землей вырос высокий гриб ядовито-черного дыма.
