Лабиринт отражений - Анна Николаевна Ольховская
Но пока выходки Доры не касались Алекса лично, он не вмешивался в забавы молодой гиены, просто старался держаться от нее подальше. План мести мальчишке Кралидису коробил, конечно, но, поскольку ничего очень уж криминального в нем не было, калечить и убивать никого не собирались, Алекс нехотя, но выполнял поручения босса.
Пока не узнал, что орудием мести, пешкой в игре упырей Ифанидисов стала его дочь.
И сейчас, слушая их разговор, Алекс большее всего на свете хотел вернуться туда, где паук с паучихой плели свою паутину, и сжечь все и всех к чертовой матери. Ярость бушевала в груди, нарастала, мелькала перед глазами белыми всполохами, еще чуть-чуть, и он на себе узнает, что такое амок.
Вернее, узнают Ифанидисы.
Твари.
Звонко тренькнули бокалы, твари радовались, твари предвкушали.
Ярость, утробно чавкнув, сомкнулась над головой Алекса, унося остатки здравого смысла. Он распахнул дверцу машины, на ходу вытаскивая пистолет из наплечной кобуры, но какой-то странный звук ввинтился в кипящую смолу гнева, расплескивая его по углам сознания. Равномерный, мелодичный, настойчивый, не позволяющий смоле снова сомкнуться.
Алекс раздраженно дернул головой — звук мешал и ему, разбираться, что это зудит, было некогда. Он хотел захлопнуть дверцу, чтобы не слышать, но на периферии сознания уже немного прояснилось, и здравый смысл неимоверным усилием прорвался сквозь ярость и мстительно отвесил Алексу вразумляющий пендель.
Сработало.
Дошло.
Дошло, что раздражающий звук — трель смартфона. И пытается дозвониться доктор Соркин, а это важно. Очень важно!
Алекс наклонился, торопливо выхватил смартфон из подставки, заговорил, подсознательно отметив еще какой-то странный, жужжащий звук, причем сверху — словно огромный шмель завис над головой:
— Да, слушаю! Простите, Михаил Исаакович, что не сразу ответил. Со Светланой, надеюсь, все в порядке? Без ухудшения?
В динамике что-то зашуршало, послышался странный звук, похожий на судорожный всхлип, а потом еле слышный, дрожащий женский голос:
— Алёша?!
Глава 43
В этот раз вернуться в реальность оказалось чуть легче. Может быть потому, что под воздействием лекарства она провалилась в темноту, где не было ни холода, ни палящего зноя, ни боли. Ничего. Просто темно. Темно и тихо.
И оказалось, что это не так уж плохо — когда просто темно и тихо. И можно укутаться в тихую мягкую темноту, спрятаться в ней от проблем, забыть обо всем и крепко уснуть, давая отдых измученным душе и телу.
Сколько она отсутствовала в реальности на этот раз, Светлана не знала. Несколько часов? Несколько дней? Впрочем, это было не так уж важно на фоне того, что проснуться удалось довольно легко, и дышать получалось намного лучше, и соображать — тоже.
Первым приветом из реальности было равномерное попискивание, деловое такое, и совершенно точно не живое — не мышиное. Явно работала какая-то аппаратура. В горле саднило, кажется, не так давно там была какая-то трубка.
Светлана медленно открыла глаза, осмотрелась. Ага, а вот и источник писка — медицинская аппаратура, подключенная к… К ней? И похожая на колодезного журавля капельница — к ней?
Что происходит вообще? Где она, что случилось?
А в следующее мгновение Светлану накрыло лавиной воспоминаний. И под тяжестью этой лавины снова стало трудно дышать, но в этот раз она справилась сама. К моменту появления встревоженной медсестры воздух снова беспрепятственно проходил в легкие, насыщая кровь кислородом и проясняя разум.
И говорить уже получалось почти нормально, без сиплого клекота. Но тихо. Почти неслышно:
— Как я сюда попала?
Медсестра виновато улыбнулась и что-то произнесла на иврите. Светлана повторила вопрос на английском, и снова безрезультатно. Медсестра проверила показания приборов, поменяла капельницу и торопливо вышла, жестом попросив пациентку немного подождать.
Подождать пришлось все же довольно много, так, во всяком случае, показалось Светлане. Она даже вздремнуть успела, разбудило легкое прикосновение к руке — все та же медсестра вводила через катетер какое-то лекарство. Рядом с ней стоял невысокий плотный мужчина, просматривал что-то на планшете. Светлана вспомнила — это ее лечащий врач. Как же его зовут? Он ведь представился в прошлый раз. Кажется…
— Михаил Исаакович?
— Здравствуйте, голубушка! — просиял доктор. — Какая же вы умница!
— Я?!
— Вы, моя золотая, вы! Посмотрите сюда! Нет, вы посмотрите сюда! — потряс в воздухе планшетом. — Все показатели крови улучшаются, причем с большой скоростью! Это невероятно — с учетом состояния, в котором вас сюда доставили! Кстати, об этом, — нахмурился, укоризненно покачал головой. — Что же вы так, голубушка? Довести себя до обморожения и воспаления легких, да еще с вашим диагнозом! Вам следовало перед операцией беречь себя, как хрустальную вазу, а вы? Гуляете по морозу!
— Доктор, погодите! — Светлана страдальчески поморщилась. — Я ничего не понимаю!
— Я плохо говорю по-русски? — озадачено поднял брови Соркин.
— Говорите вы хорошо, не понимаю я другого — как я вообще здесь оказалась? О какой операции может идти речь, если денег на нее я не нашла?
— Вы не нашли, кто-то другой — нашел, — улыбнулся врач. — Вся сумма была переведена на счет клиники, и я немедленно попытался с вами связаться, но вы не брали трубку. Ну а потом вас привезли почти мертвую.
— Кто привез? Откуда пришли деньги? У меня никого не осталось, я одна… — слезы, предательские слезы, горячими ручейками устремились к подушке, Светлана отвернулась, пытаясь их скрыть.
Соркин улыбнулся и ласково похлопал пациентку по руке:
— Ну что вы такое говорите, милая моя! Одна! Это же надо такое придумать! Всем бы такое одиночество! Когда ради кого-то человек совершает невозможное, меньше чем за сутки доставляя этого кого-то из России в Израиль, минуя все бюрократические препоны, да еще и в сопровождении бригады врачей! Это в наше-то сложное время! А потом сутками проводит у кровати кого-то, ожидая возвращения этого кого-то! И это я не говорю об оплаченной им операции!
