Мир Аматорио. Разрушенный - Мари Мур
– Следи за ними, – ворчит Десмонд. – Только попробуй их потерять или где-то оставить.
– Расслабься, я буду оберегать твои кольца лучше, чем свои яйца.
– Ты ведь понимаешь, что это не совсем удачный пример, – усмехается Десмонд, но потом притягивает меня к себе и обнимает.
– Никогда бы не подумал, что скажу это, но я люблю тебя, мелкий говнюк, – Десмонд отстраняется и хлопает меня по плечу. – Я рад, что ты вернулся. Больше не пропадай и не заставляй меня нервничать. А сейчас мне нужно идти, я на самом деле опаздываю. Поговорим вечером, très bien?16
Я киваю, и Десмонд разворачивается, направляясь к машине. Я кричу ему вслед.
– Я тоже люблю тебя, ублюдок.
Десмонд оборачивается, и на его лице появляется легкая улыбка.
– На этот раз я не шучу, – добавляю. – Просто хочу, чтобы ты об этом знал.
***
Мой перелет был долгим и утомительным, поэтому я принимаю душ, а потом спускаюсь на первый этаж. В гостиной никого нет. Я заваливаюсь на диван и сквозь просторные окна вижу, как на заднем дворе бурлит жизнь.
Похоже на то, что Десмонд нанял батальон для организации свадебной церемонии. Несколько людей устанавливают шатер, другие занимаются монтажом сцены для музыкантов, еще несколько мужчин трудятся над аркой, стойкой регистрации и фотозонами. Я достаю телефон и делаю несколько фотографий заднего двора. И по привычке отправляю их Ким.
«Ты можешь поверить, что Десмонд скоро женится? Если бы я вернулся в прошлое и показал ему эти снимки, он бы мне ни за что не поверил, и мы бы с ним долго ржали. Кажется, еще вчера мы с ним были двумя придурками, которые надирали друг другу задницу»
Следом за этим я пишу еще одно сообщение:
«На самом деле, если бы у меня был выбор, я бы без раздумий вернулся в день, когда совершил самую большую ошибку. Если бы я только мог, Ким…»
Я дописываю сообщение, нажимаю «отправить» и убираю телефон в карман. Я злюсь на себя и свои поступки. Черт возьми, я не могу вернуться в прошлое, и эта мысль до сих пор застревает в груди огромным куском из вины и боли.
Сбоку мелькает тень, и, повернувшись, я вижу, как в гостиную спускается отец.
– Где ты был все это время? – спрашивает он.
– Я тоже рад тебя видеть, – сарказм проскальзывает в моем тоне. – Со мной все в порядке. Давай без нравоучений, – отмахиваюсь от него я.
– Если ты забыл, я твой отец. Что у тебя с телефоном? Я не мог до тебя дозвониться.
– Я уже не ребенок. Если ты решил заняться моим воспитанием, то ты опоздал. Мне жаль, что я заставил тебя беспокоиться, но давай закончим на этом.
– Как скажешь, – бросает отец и идет к барной стойке.
Оттуда он берет бутылку «Macallan» и два бокала. Приблизившись, он ставит их на низкий столик, находящийся рядом с диваном.
– Выпьешь со мной? – спрашивает отец, наполняя бокал.
– Откажусь, – отодвигаю от себя бокал.
– Значит, я тоже не буду. Не люблю пить в одиночестве.
Отец садится рядом со мной. Я сижу не шелохнувшись. Не хочу с ним говорить.
Для него я всегда был тем, от которого возникали одни сложности и проблемы. Но если заглянуть чуть глубже, я просто хотел, чтобы он любил и принимал меня таким, какой есть. Когда-то у меня был такой человек, который принимал меня со всеми сложностями. Который любил меня со всеми достоинствами и недостатками.
– Пару дней назад я разговаривал с твоим деканом из «Брауна», – начинает отец. – Честно говоря, я был готов услышать все, что угодно. Что ты завалил экзамены. Или кого-то избил. Или переспал с кем-то из преподавательского состава. Но, к моему удивлению, у тебя высокие показатели почти по всем дисциплинам. Ты ни разу не появлялся на учебе пьяным и не ввязывался в драки…
– Ну и чем ты недоволен? – перебиваю его. – Можешь гордиться, что твой сын пошел по твоим стопам. В конце концов, ты всегда хотел, чтобы кто-то из нашей семьи, как и ты, получил образование в «Брауне».
Поднявшись с дивана, я направляюсь к лестнице и собираюсь подняться в спальню. Не вижу смысла продолжать разговор и слушать, каким дерьмом я раньше был. Я и так знаю об этом.
– Кэш, – раздается позади меня голос отца. – Я старался дать вам все. Я так отчаянно хотел, чтобы вы выросли и ни в чем не нуждались. Я думал, что поступал верно, но в итоге не дал самого главного, – он тяжело вздыхает.
Я останавливаюсь и оборачиваюсь. Отец сидит, уперевшись локтями в колени, его плечи напряжены.
– Я так мало проводил с вами времени. Так мало говорил, что люблю. И сейчас, когда вы выросли и стали старше, вы уже не нуждаетесь ни в моем внимании, ни в словах любви. У вас своя жизнь. Я опоздал, – он поднимает голову и смотрит прямо на меня. – Прости меня, Кэш.
Отец искренне раскаивается и жалеет об упущенном времени. В этом мы с ним похожи. Если бы у него была возможность вернуться в прошлое, он бы тоже многое исправил.
Я плотно сжимаю губы, чтобы сдержать рвущиеся наружу эмоции, и возвращаюсь в гостиную. У меня появляется резкое желание рассказать обо всем отцу. Я занимаю место рядом с ним и произношу:
– Я нашел ее.
– Кого? – в недоумении спрашивает отец.
– Кимберли, – объясняю я. – Она жива.
В гостиной повисает тишина. Отец выходит из временного оцепенения, тянется к бокалу с виски и выпивает его одним залпом.
– Льюис знает об этом? – первым делом спрашивает он, и у меня сжимаются кулаки при упоминании этого чертового имени.
– Вряд ли, – отвечаю я. – У Ким новая жизнь в Лас-Вегасе.
Отец внимательно на меня смотрит:
– Ты до сих пор ее любишь?
– Сильнее, чем когда-либо, – без промедлений отвечаю я.
– Судя по твоему виду, она не ответила взаимностью, и все плохо?
– Хуже некуда, – подтверждаю я. – Последнее, что Ким сказала мне перед тем, как уйти: между нами все кончено.
Я смотрю на свою руку и впиваюсь ногтями в рану, оставленную Киллианом. Она должна была превратиться в шрам, но я не даю ей затянуться. Это напоминание о том, что я должен постоянно испытывать боль. Я продолжаю до тех пор, пока из нее не начинает сочиться кровь, но мою ладонь накрывает отец. Я поднимаю на него взгляд.
– Когда я что-то тебе запрещал, ты всегда делал все, чтобы нарушить запреты. В конечном итоге, ты получал, что хотел, – говорит он. – Я не понимаю, что с тобой стало? Почему ты здесь, а
