Фридрих Незнанский - Когда он проснется
– Если мы в аэропорт, то деньги вперед, – пробурчал он.
Я залез в бумажник и отсчитал несколько купюр. К счастью, хоть с деньгами заминки не возникло.
Получив свой гонорар, таксист заметно повеселел. И прибавил скорость. Да так, что не прошло и нескольких секунд, как мы оказались в непосредственной близости от «опеля». Вот и ругайте после этого отечественные автомобили.
Все было бы хорошо, но Игорь Вересов снова глянул в зеркало заднего вида. И конечно, заметил меня. «Опель» дернулся и резко прибавил скорость.
– За ним! – чуть не крикнул я водителю. – Не отставай!
Два раза просить таксиста не пришлось, он пробурчал что-то в усы и вжал в пол педаль акселератора. Мы чуть сократили расстояние, но мощный мотор «опеля» делал свое дело. Черное пятно машины Вересова едва виднелось вдали. Хорошо еще, что машин на Ленинградском шоссе было немного.
Таксист делал все что мог. А его возможности ограничивались мощностью машины. К сожалению, она явно проигрывала в сравнении с «опелем».
Хотя направление уже было совершенно ясно. Вересов стремился в Шереметьево. Наверняка у него в кармане лежал билет куда-нибудь в Европу. Там-то мы его точно никогда не достанем. Еще будет жаловаться журналистам, как Собчак, что его пытаются незаконно привлечь к уголовной ответственности. Нет, его надо обязательно взять!
И вот финишная линия. Вдали показались серые неприветливые кубы аэропорта Шереметьево-2. «Опеля» уже видно не было.
Таксист с облегчением вздохнул, когда притормозил у входа в аэропорт. Я выпрыгнул из машины и влетел в здание.
Где тут искать Вересова? Я обежал зал по периметру, осмотрел всех стоящих в очередях на прохождение таможни. Хотя Вересов, скорее всего, летит налегке, так что он мог спокойно пройти и через «зеленый коридор». Я издали осмотрел таможенные зоны, где прогуливались люди, ожидающие регистрации. Вересова не было.
Я на последние деньги купил телефонную карточку и позвонил Турецкому.
– Порядок, Юра! Еду в Шереметьево. Я успел расслышать, как ты сказал слово «Ленинградский». Ну и дальше все ясно. Буду минут через двадцать. А ты делай что хочешь, но Вересова задержи. Понял? Хоть на премьер-министра ссылайся!
Легко сказать! Кто меня, простого адвоката слушать будет? В конце концов, отчаявшись, я зашел к главному диспетчеру.
– В аэропорту находится человек, который пытается скрыться от следствия!
Диспетчер – худой мужчина с усталыми глазами – посмотрел на меня:
– А вы кто?
– Я адвокат Юрий Гордеев. Мне известно, что в аэропорту находится Игорь Вересов, которого разыскивает милиция.
Диспетчер вздохнул и сказал:
– Так идите в милицию. Я-то тут при чем?
Ну разве я мог ему объяснить, что начальник отделения не будет меня даже слушать без бумажки. А в розыск на Вересова подать еще не успели. Эх, если бы я только знал, где именно он находится!
Я остановился посреди зала, рядом с киосками, в витринах которых были выставлены матрешки всех цветов и размеров. Что делать? Самолеты отлетают каждые десять минут. Не исключено, что Вересов уже находится на борту какого-нибудь «боинга».
Тут взгляд мой упал на большие буквы «VIP» в торце стены. Ну конечно! Раз он имеет отношение к Государственной думе, значит, возможно, Вересов сумел пробить себе дипломатический паспорт. И скорее всего, прошел через эти двери. Я бросился к ним. У дверей меня встретил милиционер.
– Ваши документы?
Я вытащил паспорт:
– Понимаете, мне нужен один человек, который только что прошел сюда, в этот зал…
Милиционер покачал головой:
– Провожающие проходят только вместе с пассажирами.
– Ну а если я опоздал?
– Посмотрите, – милостиво разрешил он, – если сумеете его подозвать сюда – пропущу.
Хотелось ругаться и выть. Даже если я обнаружу Вересова среди людей в зале VIP, то вряд ли он будет просить милиционера пропустить меня внутрь. Хотя оставалась призрачная надежда устроить скандал и тем самым задержать Вересова до приезда Турецкого. Но я не нашел его, сколько ни вглядывался…
Между тем прошло около двадцати минут и в зал влетел запыхавшийся Александр Борисович.
– Где он?
– Не знаю. Думаю, что в зале VIP.
Мы побежали в зал, потом пошли к диспетчеру, проверили списки всех отлетающих. Игоря Вересова среди пассажиров не было…
– Все ясно, – сказал Турецкий, – у него наверняка паспорт на другое имя.
Оставалось одно – снова воспользоваться моими фотографиями. Ни таможенники, ни регистраторы в VIP его не опознали. Пришлось провести утомительную процедуру опознания среди всех остальных таможенников и служащих авиакомпаний. Наконец почти через двадцать минут один таможенник узнал Вересова.
– Да, помню. Около часа назад проходил. Через «зеленый коридор».
Круг поисков сузился ровно вполовину. Теперь осталось опросить служащих авиакомпаний.
– Да, – наконец услышали мы от молодой девушки с эмблемой авиакомпании «SAS» на блузке, – вроде проходил такой.
– На какой рейс он регистрировался? – почти выкрикнул Турецкий.
– На 4578, Москва – Ганновер.
– Он еще не улетел?
Девушка посмотрела на часы:
– Через две с половиной минуты будет в воздухе.
…Мы с Александром Борисовичем бежали через летное поле к огромному «боингу», просто не чувствуя ног. Турецкому удалось задержать полет, предъявив постановление об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей, а попросту санкцию на арест Игоря Вересова, утвержденную заместителем генерального прокурора по следствию Константином Меркуловым.
Некоторое время пришлось ждать, пока снова подадут трап и разгерметизируют дверь.
– Он наверняка летит первым классом, – сказал Турецкий.
И оказался прав. Среди немногочисленных пассажиров салона первого класса нам не составило большого труда найти Игоря Вересова, мирно читающего газету. Увидев нас, он покраснел, посерел и покрылся желтыми пятнами.
– Нехорошо, – покачал головой Турецкий, кладя руку на плечо Вересова, – нехорошо из больницы сбегать. Так и заболеть недолго. Пойдемте-ка еще подлечимся.
26
– Так, – сказал Александр Борисович, когда мы доставили Игоря Вересова в Управление по расследованию особо важных дел Генеральной прокуратуры Российской Федерации, – сейчас мы его допрашивать не будем. Против таких, как Вересов, факты должны быть железобетонными. Поэтому займемся-ка батькой Михасем. Правда, судя по паспорту, он оказался Наливайко Михаилом Игнатовичем, тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года рождения, холостым, прописанным в Москве по адресу: Средний Подкопаевский переулок, дом пять. Поедем туда. Только вот Славу нужно с собой взять.
Через некоторое время мы в сопровождении нескольких омоновцев уже ехали по указанному адресу.
В большой квартире нас ждала только старая мать Михася. Как нам ни не хотелось огорчать старушку, пришлось рассказать о смерти сына. Надо сказать, как ни странно, она не слишком-то расстроилась.
– Я так и знала, – прошамкала она вставной челюстью, – и сто раз говорила – остепенись, Миша. Хватит со всякой шпаной якшаться.
– А что вы знаете о его связях? – тут же спросил Турецкий.
Старушка махнула рукой:
– Вот у его дружков и спрашивайте. Они постоянно в его загородном доме гуляли. Я там всего несколько раз и была. Построил дворец, набил его всякой шпаной.
– А вы знаете, чем зарабатывал на жизнь ваш сын.
Старушка покачала головой:
– Не знаю и не хочу знать. Потому что честным трудом таких деньжищ, как у него, в жисть не заработать. Так что вы милиция, вы и разбирайтесь. Вот приехала с Украйны, надеялась на путь истинный сыночка направить. Ан нет, не получилось. Так что скоро еду обратно, на Львивщину. В огороде буду копаться, цибулю с бульбой растить. А ваша Москва мне вот уже где сидит.
Она выразительно провела ладонью по дряблой шее.
– Счастливого пути, бабуля. Только адресок загородного дома вашего сына не подскажете?
– Чего ж не подсказать. У меня записано даже.
Она порылась в потрепанной записной книжке и ткнула узловатым пальцем в одну из записей:
– Вот.
На странице значилось:
«Ленинградское шоссе, пятнадцатый километр, первый поворот направо после указателя».
– Там забор высоченный, сразу увидите, – напутствовала нас бабка, – и домина огроменный.
Я вспомнил, как Маша сравнила дом «Владимира Максимовича» с Большим театром.
Через сорок минут мы были на месте. Забор действительно оказался очень высоким.
– Будем брать штурмом или как? – поинтересовался Турецкий.
– Нужно поставить людей у каждого из выходов, – сказал Грязнов, – наверняка в доме кто-то есть.
Через минуту омоновцы стояли у всех трех ворот в заборе.
– А вот теперь можно и постучать.
Грязнов нажал кнопку переговорного устройства рядом с главными воротами.
– Кто там? – раздался голос.
