Анатолий Безуглов - Записки прокурора
Федот приехал в прокуратуру. На нем были новенькие джинсы с широченными отворотами на обшлагах, элегантный пиджак лайковой кожи и водолазка. Модняга, да и только. Но водолазка была кричащего ярко-желтого цвета, что совсем не гармонировало с остальным.
Парень он был внешне симпатичный. Крепкий, румяный, чисто выбритый. Одним словом, ухоженный. И здорово походил лицом на свою мать.
Я смотрел на него и думал, что теперь трудно определить по одежде, кто есть кто. Рабочие, колхозники одеваются не хуже интеллигенции. Это до войны одежда точно указывала: этот от станка, этот - крестьянин, а этот - инженер или научный работник...
Узнав, что у меня была Валентина, Федот погрустнел. Я спросил, что же, по его мнению, произошло?
- А я почем знаю, - нахмурился он. - Все было в норме...
- Может быть, вы вели себя как-нибудь не так или сказали ей что? осторожно выспрашивал я.
- Все было путем, - коротко ответствовал он.
- Насколько я понял, она даже боится с вами встретиться.
- Во дает! - искренне удивился Федот. - И пальцем не трону. Забуду все.
Я попытался расспросить его, как отнеслись к Валентине в его семье. Но он знай себе твердил: "нормально" да "путем". А вот как раз путного-то из его объяснений ничего вынести было нельзя. Тогда у меня возникла мысль провести не очень хитрый эксперимент. Я попросил его изложить эту историю на бумаге.
Надо было видеть, какие муки он претерпевал, трудясь над объяснением. Нелегко дались Федоту полторы страницы, исписанные уже знакомым мне подчерком.
Я стал читать, и тут до меня кое-что дошло.
Не говорю об орфографии - ошибка на ошибке. Первое предложение начиналось: "Я познакомился с моей женой через поездку в поезде..." Дальше шла беспомощная, безграмотная писанина, за которую стыдно было бы даже второкласснику. И мне стало окончательно ясно...
- В книжках копались, списывали? - спросил я Бурмистрова, кладя на стол пачку писем, оставленных Валентиной.
Он хмыкнул, почесал затылок.
- Некогда было по книжкам лазить. Намахаешься за день, особенно когда косяк идет, - еле до постели добираешься.
- Просили кого-нибудь писать за вас?
- Да не просил... В каюте со мной наш моторист жил, Жорка Панкратов... Чокнутый...
И Федот рассказал, что этот самый Панкратов был помешан на книгах и сам мечтал стать писателем. Каждую свободную минуту он отдавал перу и бумаге.
Панкратов писал повесть, которую назвал "Неотправленные письма", в которой все свои порывы и мечты излагал в виде посланий любимой девушке. Такой девушки не существовало, Панкратов ее придумал. И он стал в отсутствие ничего не подозревающего соседа по каюте переписывать отдельные отрывки...
- Вы не подумали, что это обман? - спросил я у парня.
- А что? - вскинул он на меня удивленные карие глаза. - Разные трали-вали нужны только для затравки. Чтобы девчонка зажглась. Потом бы только благодарила... Я урод, что ли, какой? Машина есть? Есть. Гарнитур уже для комнаты и кухни купил. На сберкнижке денег - на полжизни хватит! Не хватит - еще заработаю! Через месяц вступаю в кооператив. Какого еще рожна? - даже обиделся Федот.
- Может быть, нужно еще что-то? - заметил я.
- Ну уж не знаю что! - развел он руками точь-в-точь как его мать.
- А взаимная любовь? Чуткость? Нежное отношение друг к другу, внимание и ласка?
Но он, как мне показалось, даже не понял, о чем я говорил.
В общем, Валентина, выходит, была права: Федот, да не тот...
Потом я узнал, что парень еще в школе отличался ловкачеством, за что и получил прозвище Шнырь. Знал, у кого списать сочинение или контрольную по математике. Мог ловко совершить обмен. А когда пришло время первых любовных вздохов и переживаний, просил приятелей черкнуть за него любовную записочку.
...Чтобы окончательно разобраться в этой истории, я вызвал к себе на беседу подругу Рябининой Катю и Степана - приятеля Федота.
Девушка подтвердила, что Валентина действительно раздумала расписываться с Бурмистровым. И Степан не стал отказываться, что пригрозил Рябининой, если она не пойдет в загс. В кабинете у меня он был смущен и напуган, объяснял, что вел себя так, потому что был выпивши. Да и хотелось помочь дружку.
Теперь, когда все прояснилось, надо было думать, как поступить с Рябининой.
Я вспомнил прежние бракоразводные процессы, с которыми я сталкивался. А их в моей практике было немало. Правда, это всегда касалось лиц, пришедших к выводу, что они допустили ошибку, после того, как брак был уже заключен. Одни через годы, другие - через месяц или того меньше.
В данном случае было иначе. Девушка добросовестно заблуждалась, а точнее, Федот ввел ее в заблуждение, замаскировал свой внутренний мир. А когда она стала это понимать, то перед самым загсом желание вступать в брак с Федотом у нее пропало. Более того... Передо мной Кодекс о браке и семье РСФСР. Читаю статью 15: "Для заключения брака необходимо взаимное согласие лиц, вступающих в брак". Было ли тут взаимное согласие? Ведь добровольное вступление в совместную жизнь предполагает отсутствие обмана, заблуждения, а также насилия или угрозы...
По своей сути брак, заключенный между Валентиной и Федотом, не соответствовал советским законам. Явно имел место обман, а со стороны приятеля Федота Степана еще и угроза. И чем? Ножом.
При этих условиях, хотя формально брак между Бурмистровым и Рябининой был зарегистрирован, но признавать его законным, отвечающим духу, сути закона, нельзя. Об этом прямо говорится в статье 43 Кодекса о браке и семье: "Брак может быть признан недействительным при нарушении условий, установленных статьями 15 и 16 настоящего Кодекса, а также в случаях регистрации брака без намерения создать семью (фиктивный брак)".
Значит, брак между Федотом и Валентиной может быть признан недействительным. По моему убеждению, не только может, но и должен. Но решать это - дело суда. Я мог посоветовать Рябининой обратиться с таким иском в суд, но, исходя из конкретных обстоятельств, личности Валентины, ее молодости и неопытности, душевного состояния и возможных разговоров вокруг всей этой истории, решил воспользоваться предоставленным прокурору правом самому предъявить иск. Я так и поступил - направил в Зорянский городской народный суд иск о признании брака недействительным.
Мать Федота заявила встречный иск - о возмещении Рябининой расходов, связанных со свадьбой.
Суд, руководствуясь статьей 43 Кодекса о браке и семье, установил, что были нарушены условия заключения брака, предусмотренные статьей 15, и признал его недействительным. Иск Бурмистровой был оставлен судом без удовлетворения.
Обжалования решения не последовало...
* * *
Когда рукопись этой книги уже лежала на столе редактора, я получил приглашение на встречу работников прокуратуры и писателей по проблеме "Литература и нравственно-правовое воспитание".
Это был живой, заинтересованный разговор тех, кого волнуют вопросы поведения людей в обществе, отношения человека к человеку, к нормам морали и права...
Я лишь воспроизведу из своего блокнота некоторые записи, сделанные при выступлении прокурорских работников:
"...Оглядываясь назад, мы видим свои недостатки, упущения и даже нарушения законности. Стремимся к тому, чтобы критически, с позиций требований партии рассматривать результаты нашей работы, стараемся постоянно совершенствовать и улучшать свою деятельность. На правоохранительных органах лежит особая ответственность в борьбе с нарушениями законности. И мы в полной мере сознаем эту ответственность. Однако было бы неправильно полагать, что успех этой борьбы зависит только от деятельности правоохранительных органов.
Нравственное и правовое воспитание людей - задача всеобщая. К ней все причастны, причем самым непосредственным образом - и трудовые коллективы, и общественные организации, и работники идеологии, литературы, искусства...
Известно, что в основе многих преступных проявлений, особенно корыстных, лежат искаженные представления об истинных моральных и духовных ценностях, что сознание отдельных категорий граждан заражено ядом стяжательства, мещанства, собственничества. Вот почему вопросы идейно-политического и нравственного воспитания, формирования социалистического сознания, в том числе и правосознания, сегодня являются не только актуальными, но и злободневными. Мы нуждаемся в серьезной помощи писателей, и потому хотелось бы, чтобы у нас было больше произведений, в которых писатель ставил перед собой задачу, цель - художественное исследование моральных и социальных проблем, связанных с преступностью, раскрытие тех глубинных, внутренних конфликтов, которые в конце концов приводят личность к наиболее острой форме столкновения с обществом - к преступлению".
Немало интересного и нужного высказали участники своеобразного "круглого стола" писателей и работников прокуратуры. Слушая их я спрашивал себя - удалось ли мне в своих "записках" рассказать обо всех сторонах многогранной прокурорской деятельности, обо всех волнующих проблемах? Конечно, нет. Остались неосвещенными в работе прокурора надзор за исполнением законов органами государственного управления, предприятиями, учреждениями, организациями, должностными лицами; надзор за соблюдением законов в местах содержания задержанных, в местах предварительного заключения, при исполнении наказаний; разработка совместно с другими государственными органами мер предупреждения преступности и иных правонарушений. Не коснулся и многих других граней. Но смягчающими вину обстоятельствами являются непосильные задачи в одной книге сказать все... О прокурорах, хотя и мало, но писали. Уверен, что в будущем писатели, да и сами практические работники напишут больше. А что касается меня, признаюсь, не хочется ставить точку. Постараюсь продолжить свой рассказ о стражах закона, учитывая при этом не только свой опыт и практику своих коллег, но и ваши пожелания, дорогой читатель. Поэтому, если вы найдете время и откликнетесь письмами, - я буду очень рад.
