Правила Мерджа - Остап Иванович Стужев
– Ты не слишком сильно рискуешь, возвращаясь? – спросил Попович, воспрянув духом. Ему очень хотелось, чтобы все сказанное Маратом могло однажды стать реальностью.
– Не волнуйся, у меня есть паспорт гражданина Узбекистана. Я татарин, но не забывайте, что родились и выросли мы с Гришей в Ташкенте, – сказал он.
– Бери тогда вон ту серебристую «Вольво». Это спецзаказ как раз для такого случая. Шестьсот лошадей и броня, – Сунне махнул рукой, показывая направление куда-то вглубь гаража.
– Ты все-таки мог бы сказать нам, что ты собираешься делать, – сказал Григорий Леонидович, из последних сил стараясь не терять свое положение лидера.
– Хорошо, я потрачу еще несколько минут, – ответил ему Марат, поморщившись, как будто съел что-то кислое. – Анатолий Борисович Додолев, как известно в узких кругах, принимает живое участие в судьбе молодых эстрадных певиц, с вашего позволения я бы именовал их талантливыми вокалистками. Мне надо узнать, и в этом мне помогут, где он проводит так называемое заключительное прослушивание. Дальше дело техники: спровоцирую конфликт с его сегодняшней пассией, запишу все аккуратно и вместе с историей его любви к матери Вуколова. Я уверен, этого будет достаточно для встречи и беседы с ним.
– Его охраняют, – сказал главбух, проникнувшийся глубоким скепсисом после откровений Марата. Своим строгим, привыкшим мыслить категориями цифр умом он понимал, как много вероятностей возникает после каждого шага для реализации этого плана.
– Все охранники – спортсмены. Все спортсмены тренируются. «Спартак», «Динамо», «Трудовые резервы» – вроде все по разным лавкам сидят, но чем выше уровень, тем чаще они пересекаются. Так что доверьтесь мне, в этих кругах у меня хорошая агентура. Все, мне надо ехать, – закончил Марат.
Через несколько часов внешне неприметная машина с гражданином Узбекистана за рулем пересекла российско-латышскую границу в направлении Москвы. Немолодой сухопарый мужчина с остервенением давил на газ, изредка притормаживая, когда его не пропускали скучающие чайники. За окном было морозно и солнечно. Марат пожалел, что у него не было с собою темных очков. Глаза начали уставать, и приходилось все время щуриться, чтобы избежать неприятной рези, но он не мог позволить себе такой роскоши, как небольшой отдых. Все встречи были назначены. Его следующие сутки были расписаны по минутам.
* * *И все-таки ему пришлось прервать гонку. Не доезжая до Волоколамска, когда до столицы оставалось всего ничего, Марат понял, что перестал чувствовать дистанцию между автомобилями. Снизив скорость, он кое-как дополз до обшарпанной провинциальной гостиницы и, наскоро перекусив, завалился спать. Он отличался отменным здоровьем и мог проспать, не вставая по нужде, часов десять – двенадцать. Помня об этом, Марат поставил будильник на своем айфоне. Он очнулся от сна, не понимая, где он. Отключив дзинькающую мелодию и осмотревшись по сторонам, Марат, не вставая с узкой, неудобной постели, открыл поисковик и невольно вздрогнул, прочитав на первой же новостной строке, что в офисе их компании идет обыск и что их руководитель Григорий Леонидович Зельдин теперь именуется не иначе, как «криминальный авторитет», и его объявили в розыск. Чертыхнувшись, он прошлепал в неказистую уборную, где долго стоял под контрастным душем, пытаясь вернуть себе хоть каплю оптимизма.
В Москву он въехал уже затемно. Встречи, которые он вынужден был перенести, затянулись далеко за полночь. У него не было времени выбирать и торговаться. Он говорил «да», соглашаясь на любые условия, даже с людьми, казавшимися ему ненадежными в смысле иллюзорности их реального ресурса. Он раздавал авансом кому сто, кому двести тысяч долларов даже за обещание «навести справки» и «посмотреть, что можно сделать». Ему нужен был компромат на Додолева, железный компромат, а не сказки о том, что кто-то где-то когда-то что-то украл. Этим никого нельзя было удивить или побеспокоить. Хозяин одной из радиостанций, которому они с Гришей несколько лет тому назад помогли вывести из состава учредителей парня, профинансировавшего львиную долю расходов на ее создание и раскрутку, пообещал свести его завтра же с последней протеже Додолева, с которой у него были, так сказать, «продвинутые» отношения. Он взял за это четверть миллиона баксов и с улыбкой хитрована добавил, что есть еще и мальчики, правда, не имевшие к Анатолию Борисовичу никакого отношения. Марат, глядя, как тот с жадностью пересчитывает десятитысячные упаковки, невольно подумал, что от принципов вегетарианства пора отказываться.
Встречу удалось устроить в середине того же дня возле ее дома на Кутузовском в кофейне, куда представители местной богемы стекались на подобие позднего завтрака. Лицо ее без макияжа было, мягко говоря, весьма помято, и мешки под глазами от весело проведенной ночи впечатлили даже видавшего виды татарина. Сидя на краешке деревянного стула, ссутулившаяся и худая, она никак не была похожа на ту, что миллионы простаков лицезрели на экранах телевизора.
– Джем сказал мне, что я должна помочь вам в одном деле, и это не повредит моей карьере, но то, что вы сейчас сказали, категорически меня не устраивает, – сказала она, почти не двигая потрескавшимися без помады губами, в которых сжимала пластмассовую трубочку, цедя апельсиновый сок.
– Твоя карьера все равно прекратится, если ты нам откажешь, – рявкнул на нее Марат. Отступать ему было некуда, тем более он уже рассказал ей слишком много.
– Возможно, да, возможно, нет, – промурлыкала она, и подобие улыбки скривило ее потрескавшиеся губы. – Но я хочу уехать в Америку. Лос-Анджелес, например. Для этого тех денег, которые вы предложили, не хватит, – продолжила она.
– Сколько? – спросил Марат, почувствовав облегчение, сменившееся шоком, когда в ответ она протянула ему свой айфон, на дисплее которого были написаны цифры.
– Все деньги вперед, и ни слова Джему. Если он узнает и станет приставать ко мне с процентами для него, я вас просто кину, и делайте со мной что хотите, – сказала она. В кофейне было тепло, даже душновато, но она не переставала поеживаться и натягивать рукава свитера до кончиков пальцев с ногтями, накрашенными зеленым лаком. Торговаться или спорить было бесполезно, решение все равно уже было принято обеими сторонами.
– Ну так что, давать вам номер счета? – спросила она с каким-то вызывающим безразличием. Марат в ответ только кивнул головой.
Он вышел на улицу. Вместо крещенских морозов природа, как будто насмехаясь над всеми традициями, подарила москвичам короткую оттепель, и, шлепая по коричневой жиже туфлями из кожи убитого домом Гуччи каймана, Марат поспешил к машине. Времени было в обрез. Не позже завтрашнего дня следовало установить в квартире певички всю аппаратуру
