Ли Чайлд - Джек Ричер, или Ловушка
– Как я могу вам помочь? – спросил он.
У него был слабый армейский акцент, который появляется после службы в разных уголках планеты. Возможно, подумал Ричер, Девитт родился на Среднем Западе. Может быть, неподалеку от Чикаго.
– Я был майором военной полиции, – сказал Ричер и замолчал, дожидаясь ответной реакции.
– Мне это известно. Мы проверили.
Нейтральный ответ. Ричер не уловил враждебности, как, впрочем, и одобрения.
– Моим отцом был генерал Гарбер, – добавила Джоди.
Девитт молча кивнул.
– Мы пришли к вам как частные лица, – сказал Ричер.
– Точнее, как гражданские лица, – медленно проговорил Девитт.
Ричер кивнул. «Первый пропущенный мяч».
– Речь идет о пилоте Викторе Хоби. Вы служили с ним во Вьетнаме.
Лицо Девитта сохраняло нейтральное выражение. Он приподнял брови.
– В самом деле? Я его не помню.
«Второй мяч». Отказ от сотрудничества.
– Мы пытаемся установить, что с ним произошло.
И вновь Девитт ответил не сразу. Он медленно кивнул.
– Почему он вас интересует? Он был вашим исчезнувшим дядей? Или тайным отцом? Возможно, у него был короткий печальный роман с вашей матерью? Или вы купили принадлежавший ему дом и обнаружили давно забытые юношеские дневники за стенной обшивкой вместе с «Плейбоем» за тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год?
«Третий мяч». Агрессивное нежелание сотрудничать. В кабинете вновь воцарилась тишина. Откуда-то издалека доносился рев двигателей вертолетов. Джоди наклонилась вперед. Ее тихий голос отчетливо прозвучал в тишине огромного кабинета.
– Мы здесь из-за его родителей, сэр. Они потеряли своего сына тридцать лет назад, но по сей день не знают, что с ним произошло. Они до сих пор скорбят о нем, генерал.
Девитт посмотрел на нее своими серыми глазами и тряхнул головой.
– Я его не помню. Мне очень жаль.
– Он проходил обучение вместе с вами, в Уолтерсе, – сказал Ричер. – Потом вы отправились в Раккер и вместе отплыли в Куайнхон. Почти два года вы служили вместе, совершали боевые вылеты из Плейку.
– Ваш отец служил в армии? – спросил Девитт.
– В морской пехоте. Тридцать лет. Semper Fi[16].
– А мой – в Восьмом военно-воздушном корпусе, – сказал Девитт. – Во время Второй мировой войны он летал на бомбардировщике с базы в Восточной Англии до самого Берлина и обратно. Знаете, что он мне сказал, когда я решил стать пилотом вертолета?
Ричер молча ждал.
– Он дал мне хороший совет, – продолжал Девитт. – Отец сказал мне, чтобы я не заводил друзей среди пилотов. Их слишком часто убивают, и ты все время вынужден скорбеть.
Ричер кивнул.
– Вы действительно его совсем не помните?
Девитт молча пожал плечами.
– Даже ради его родителей? – вмешалась Джоди. – Ведь они должны знать, что случилось с их сыном.
Девитт молчал. Далекий шум двигателей смолк. Девитт посмотрел на Джоди. Потом положил руки на стол и вздохнул.
– Ну, кое-что я помню, – признал он. – Главным образом наши первые дни в Уолтерсе. Позднее, когда пилоты стали гибнуть, я последовал совету отца. Постарался закрыть свое сердце, вы понимаете?
– Так каким же он был? – спросила Джоди.
– Каким он был? – повторил Девитт. – Не таким, как я, это точно. Он вообще ни на кого не был похож. Этакое ходячее противоречие. Вам ведь известно, что он пошел в армию добровольцем? Впрочем, как и я и многие другие парни. Но Вик отличался от всех остальных. Тогда существовала большая разница между добровольцами и теми, кого мобилизовали по набору. Добровольцы были веселыми парнями, которые записались в армию, поскольку верили в нее. Но только не Вик. Да, он являлся добровольцем, но был таким же серьезным и молчаливым, как самый мрачный призывник. Однако летал он так, словно родился с пропеллером в заднице.
– Значит, он был хорошим пилотом? – спросила Джоди.
– Не просто хорошим, – ответил Девитт. – В прежние времена он уступал только мне, а это уже о многом говорит, поскольку я уж точно родился с пропеллером в заднице. Кроме того, Вик неплохо разбирался в науке. Это я помню. Он был лучшим в классе.
– У него возникали в связи с этим какие-то проблемы? – спросил Ричер. – Он предлагал свои услуги в обмен на что-нибудь?
Девитт перевел взгляд своих серых глаз на Джоди.
– Вы неплохо подготовились. Я вижу, вы читали его досье.
– Мы приехали сюда из Национального архива, – сказал Ричер.
Девитт бесстрастно кивнул.
– Надеюсь, вы не читали мое досье?
– Нам бы никто не позволил, – ответил Ричер.
– Мы старались не проявлять ненужного любопытства, – добавила Джоди.
Девитт вновь задумчиво кивнул.
– Да, Вик обменивался с другими ребятами услугами. Однако многие жаловались, что он поступал неправильно. Припоминаю, что из-за этого возникали конфликты. Считалось, что нужно с радостью помогать своим товарищам, вы понимаете? Ради единства в подразделении. Ну, вы наверняка сталкивались с таким дерьмом.
Он замолчал и с улыбкой посмотрел на Ричера. Тот кивнул. То, что с ним была Джоди, помогало. Ее очарование изменило отношение генерала к разговору.
– Но на Вика такие вещи не действовали. Для него это было лишь еще одно математическое уравнение. Определенное количество единиц силы способно поднять вертолет в воздух. А помощь с какой-нибудь сложной формулой должна быть достаточной, и не более того. Его считали слишком равнодушным.
– А он был равнодушным? – спросила Джоди.
Девитт кивнул.
– Да, Вик был удивительно неэмоциональным, можно сказать, холодным человеком. Он всегда меня поражал. Сначала я решил, что это связано с тем, что он родился в маленьком городке, где ничего никогда не происходило. Но позднее я понял, что он просто ничего не чувствовал. Совсем ничего. Это было жутко. Однако именно по этой причине он стал превосходным пилотом.
– Из-за того, что не боялся? – уточнил Ричер.
– Именно. Я не назову это мужеством – мужественный человек боится, но преодолевает свой страх. А у Вика страх отсутствовал. Что делало его даже лучшим боевым летчиком, чем я. И хотя я первым закончил наш класс и у меня даже есть значок, удостоверяющий сей факт, но когда мы начали воевать, оказалось, что он лучше, – тут не могло быть никаких сомнений.
– И в чем же он был лучше?
Девитт пожал плечами, словно не мог найти объяснений.
– Мы учились на ходу, прямо во время сражений. Наше обучение оказалось полнейшим дерьмом. С тем же успехом можно было показать маленькую круглую штуку и сказать: «Это бейсбольный мяч», а потом выпустить играть в профессиональной лиге. И теперь, когда я стал во главе Уолтерса, мне больше всего хочется это изменить. Я не намерен посылать в бой мальчишек, которые не готовы к испытаниям.
– А Хоби быстро учился во время боев? – спросил Ричер.
– Лучше всех, – ответил Девитт. – Вам что-нибудь известно о вертолетах в джунглях?
Ричер покачал головой.
– Очень немного.
– Самая главная проблема – ПЗ, – продолжал Девитт. – ПЗ – это посадочная зона, понимаете? Где-то под огнем противника находится уставший отряд пехоты, солдат нужно вывезти на базу, они связываются с нами по рации, и наш диспетчер говорит им: «Конечно, только сделайте для нас ПЗ, и мы сразу же вас заберем». Тогда они при помощи взрывчатки, пил и всего, что попадется под руку, расчищают в джунглях временную ПЗ. Для успешного приземления «хьюи» с вращающимся винтом требуется площадка размером сорок восемь футов в ширину и пятьдесят семь футов и десять дюймов в длину. Но пехота устала и очень торопится, а противник ведет непрерывный обстрел из минометов, так что обычно площадки получаются куда меньших размеров. И тогда мы не в силах их забрать. Такие вещи случались с нами два или три раза, и мы ужасно переживали. Однажды я увидел, как Вик изучает переднюю грань винта своего «хьюи». Я спросил его: «На что ты смотришь?» А он ответил: «Это металл». Я тогда подумал: а из чего еще можно делать винты? Из бамбука? Однако Вик смотрел на винт. А на следующий день нас вновь вызвала пехота, чтобы мы сели на временную ПЗ. Оказалось, что они не сумели сделать площадку нужных размеров – не хватало по паре футов с каждой стороны. И я не сумел сесть. Тем не менее Вик произвел посадку. Он летал по кругу и прорубал себе путь винтом, словно гигантская газонокосилка. Это зрелище приводило в трепет. Повсюду летали куски древесины. Вик сумел взять на борт семерых или восьмерых парней, после чего нам удалось произвести посадку вслед за ним и забрать остальных. Потом это стало СПД, стандартным порядком действий, но именно Вик изобрел этот способ, поскольку он был холодным и логичным и не побоялся попробовать в первый раз. Этот маневр спас сотни парней в течение многих лет. То есть сотни в буквальном смысле. Может быть, даже тысячи.
– Впечатляюще, – сказал Ричер.
– Клянусь моей задницей, – усмехнулся Девитт. – Вторая главная проблема – вес. Пехотинцы забирались на борт до тех пор, пока проклятый вертолет не становился слишком тяжелым, чтобы взлететь. И тогда наши стрелки начинали сталкивать пехотинцев, оставляя их на поле боя. Возможно, на смерть. Не самое приятное чувство. Однажды Вик взял на борт всех солдат, но не смог взлететь. Тогда он наклонил штурвал вперед и полетел вдоль поля, пока не образовался встречный воздушный поток, который позволил ему подняться. Прыжок с разбега. Еще один СПД, изобретенный Виком. Иногда он проделывал этот фокус на склоне холма или даже на склонах высоких гор: казалось, еще немного – и он разобьется, но вертолет выравнивался и поднимался в воздух. Как я уже говорил, мы все придумывали в процессе, и очень много полезного сделал Виктор Хоби.
