Александра Маринина - Иллюзия греха
— Не выдумывай, — строго ответил Василий. — Ешь, что дают. Еда качественная и калорийная. Если тебе нужны книги — напиши список, я пошлю кого-нибудь, чтобы купили. Хотя должен тебя сразу предупредить, в здешних магазинах выбор крайне скудный, вряд ли там есть то, что тебе нужно.
Мирон решил отступить. Он уже успел заметить, что Василию не нравится, когда он проявляет упорство или настаивает на чем-нибудь. Он должен быть покорным и послушным, как и полагается хорошему сыну, воспитанному в мусульманской семье. Что ж, он поищет себе занятие на сегодняшний день.
Первым делом он решил побродить по зданию, посмотреть, где что расположено, но этот порыв был пресечен на корню в самом начале. Стоило ему ступить в коридор третьего этажа, где находилась комната Наташи, как дорогу ему преградил охранник. Мирон так до сих пор и не научился различать их, все охранники казались ему на одно лицо, будто близнецы.
— Сегодня занятий не будет.
— Я знаю, — спокойно ответил Мирон. — Я не собираюсь заходить в комнату к девочке.
— В таком случае, куда ты идешь?
— Ну... Так просто. Хожу, осматриваюсь.
— Не надо.
— Почему?
— Не положено, — лаконично ответил охранник, и по его лицу Мирон понял, что дальнейших разъяснений не последует.
— Мне только на этот этаж не положено? — вполне мирно поинтересовался он. — По другим можно гулять?
— Гулять можно вокруг дома, — так же мирно ответил ему охранник, но по выражению его глаз Мирон понял, что пора сдавать назад. Парень вот-вот взорвется.
— Ладно.
Он пренебрежительно махнул рукой и быстро сбежал по ступенькам вниз. Погода стояла превосходная, солнечная, но не жаркая, градуса двадцать два — двадцать три. Воздух в горах всегда был прохладным и свежим, и первые минут пятнадцать Мирон просто наслаждался медленной ходьбой по периметру огороженной территории, вдоль глухого забора. Но удовольствие от неспешной прогулки быстро прошло. Слишком часто Мирон краем глаза улавливал едва заметное движение среди деревьев и понимал, что невидимые многочисленные охранники не спускают с него глаз. Интересно, что же можно так усиленно охранять? Ведь, кроме Василия, Наташи и самого Мирона, здесь и нет никого. Ну еще эта злобная медсестра Надя. Или все-таки есть кто-то еще, и именно поэтому Мирону запрещено свободно разгуливать по дому?
Он уже в пятый или шестой раз совершал круг вдоль забора, когда впервые обратил внимание на то, что длина боковой стены дома что-то уж слишком большая. Он поднял глаза и убедился, что окно его комнаты выходит именно сюда, вот и старое дерево с разлапистой кроной, ветви которого касаются оконного стекла. Но, когда он идет в свою комнату по коридору, путь кажется ему намного короче, а ведь комната его в том коридоре последняя. Неужели зрительный обман? Да нет, какой уж тут обман, вон его окно, а за ним — еще два окна, хотя когда идешь по коридору, то после двери в его комнату начинается глухая поперечная стена. Значит, здание поделено на две не сообщающиеся друг с другом части. Но тогда в другую часть тоже должен быть вход. Где же он?
Мирон отошел от забора поближе к зданию и продолжил ходьбу вокруг дома, на этот раз не по сторонам глазея, а внимательно вглядываясь в каменные стены. После двух кругов никакого второго входа он не обнаружил. Либо дверь хорошо замаскирована, либо этого входа на самом деле нет. Проходить в противоположную часть дома можно и через внутренние двери. Может быть, только на втором этаже, где временно живет Мирон, стена абсолютно глухая, а на первом или третьем есть проходы. Зачем, однако? Зачем было перегораживать целый этаж? Вероятно, там что-то или кого-то прячут, и именно для охраны этого чего-то или кого-то и нагнали сюда столько молчаливых суровых мужиков с непроницаемыми лицами и холодными глазами. Тогда это нечто должно быть очень и очень ценным. Черт возьми, во что его отец втравил? Тут что, алмазный фонд прячут? Стратегическое оружие? Заложников держат? Что тут происходит в конце-то концов?
Настроение у Мирона окончательно испортилось, ему надоело гулять, и он вернулся в дом. Идя по коридору мимо охранника в сторону своей комнаты, он пристально вглядывался в глухую стену, но ни малейшего намека на дверь в ней не обнаружил. Стена было абсолютно ровной, обитой аккуратными, покрытыми лаком деревянными планками. Усевшись возле открытого окна, Мирон тупо уставился на раскидистые ветки большого дерева. Сначала все это казалось не лишенным приятности приключением, потом — вынужденной, но в целом не противной работой, а теперь у него появилось ощущение, что он впутался во что-то крайне опасное и безусловно преступное. Неужели отец не знал, куда посылал своего единственного сына? А если знал, но все равно послал?
Мирон по паспорту носил имя Асланбек и очень хорошо представлял себе, что борец за исламскую идею иногда пренебрегает тем, чем никогда не пренебрегают люди, воспитанные в традициях европейской этики. Христиане крайне редко ставят криминальные интересы выше интересов собственных детей. Но не таков, по-видимому, его отец. И если выяснится, что по воле и рекомендации отца Мирон оказался впутанным в криминал, это будет означать только одно: его отец — истинный борец за идею, и в этой борьбе не пощадит никого и не посчитается ни с чем.
Но, с другой стороны, при чем тут неизлечимо больная девочка? Она-то какое отношение может иметь к религиозной идее? Зачем ее здесь держат и почему угрожают Мирону всеми карами небесными за попытки узнать хоть что-нибудь? Глупость. Бред больного воображения.
Нет, как ни крути, а необходимо найти способ общаться с Наташей без пристального надзора Василия и его прихвостней. Разговаривать вслух нельзя, это уже и так понятно. Вопрос с телекамерой пока не прояснен, так что рисковать не стоит. Как же быть?
Оставался только один способ, но придется проявить недюжинную изобретательность, чтобы не вызвать подозрений надзирателей. Тьфу, слово-то какое! Как будто в тюрьме. А впрочем, так оно и есть, что уж глаза закрывать на очевидное. Приятность каникулярного приключения с не требующей большого напряжения подработкой на карманные расходы быстро закончилась. Осталась голая и очень неприятная истина: он в тюрьме, и выбраться отсюда ему не суждено.
Ему показалось, что Наташа выглядит сегодня хуже, чем позавчера, когда Мирон видел ее в последний раз. Видно, вчерашнее обследование, длившееся целый день, здорово ее измучило.
— Как дела? — с преувеличенной бодростью спросил Мирон, входя к ней в комнату.
Наташа подняла на него огромные светлые глаза, в которых застыло непереносимое страдание.
— Все хорошо, — тихо ответила девушка, но Мирон видел, что говорит она через силу.
— У тебя что-нибудь болит?
— Нет-нет, ничего не болит. Давай заниматься.
— Ну что ж, давай, раз ничего не болит. Ты прочла весь раздел книги, которую я тебе оставлял?
— Да.
— Все поняла?
— Конечно, это же просто.
Просто! Для него это отнюдь не было просто. В свое время он бился над этим разделом почти два месяца, пока усвоил все определения, понятия и теоремы. А ей хватило одного дня, да и то не целиком, потому что ею практически весь вчерашний день занимался врач.
— Знаешь, ты что-то неважно выглядишь, — решительно произнес Мирон. Наверное, ты переутомилась. Давай-ка мы с тобой сегодня займемся чем-нибудь попроще.
— Нет, — она упрямо покачала головой, — давай заниматься как обычно. Я должна быть в хорошей форме, когда приедут те люди, которые хотят взять меня на работу.
— Но то, чем я хочу сегодня позаниматься, тоже очень нужная вещь. В современном мире никто без этого уже не обходится. И если твои наниматели увидят, что ты и это умеешь, они оценят твои навыки по достоинству.
Мирон собирался научить Наташу пользоваться текстовым редактором. И вовсе не потому, что считал эти навыки нужными в ее положении. Он не верил в красивую сказку про добрых работодателей, случайно узнавших про талантливую девочку. В такую красивую сентиментальную историю не вписываются многочисленные молчаливые охранники с холодными глазами. Цель у Мирона была совсем другая. И ему оставалось надеяться только на то, что если в комнате и есть скрытая телекамера, то экран монитора в нее не попадает.
Текстовый редактор Наташу заинтересовал, и уже через пятнадцать минут она легко производила все нужные манипуляции, открывала и закрывала «окна», устанавливала их положение и размеры, переставляла фрагменты, расставляла страницы. Работать приходилось с уже имеющимся в компьютере текстом. Печатать Наташа не умела и с трудом привыкала к расположению букв на клавиатуре.
— Тебе обязательно нужно научиться набирать тексты. Это необходимо при любой работе. Давай-ка потренируемся вместе. Сейчас я установлю тебе размеры «окна»...
