Уильям Тревор - Квартира на крыше

— Цветы? — сказал мистер Ранка в бледно-голубую телефонную трубку. — Закажем ли мы цветы? А как принято?

Разговаривая, он не сводил глаз с жены, а она, поглощая свой утренний грейпфрут, подумала, что, видимо, ее супруг намерен уклониться от уплаты за цветы. Она привыкла к этой его манере, собственно, она ее никогда не смущала.

— Все очень просто, — сказал мягкий голос в ухо мистеру Ранка. — Цветы обычно поставляет журнал. Нам нужно только договориться, какие именно вы предпочитаете.

— Да-да, — сказал мистер Ранка. — Надо иметь в виду, что не все оттенки подойдут к нашему интерьеру. Ведь интерьер должен говорить сам за себя. Вы же видели. Вы понимаете, о чем я говорю.

— О да, конечно, мистер Ранка…

— Все обивки и драпри из Таиланда, все-все. Может быть, вы захотите упомянуть об этом.

— Да, вы уже говорили, мистер Ранка. Портьеры изумительные.

Услышав это подтверждение, мистер Ранка кивнул. И сказал, поскольку он всегда это говорил, когда обсуждалась его квартира.

— Наша квартира декорирована как ни одна другая в Лондоне.

— Я приду к вам в три, — сказала сотрудница журнала. — Будет ли кто-нибудь дома, допустим, в половине третьего, чтобы открыть дверь фотографам: они установят аппаратуру и наладят освещение?

— У нас девушка-итальянка, — сказал мистер Ранка, — она открывала вам дверь прошлый раз, она впустит фотографов.

— Тогда до трех, — сказала сотрудница журнала легко и оживленно, в своей обычной манере.

Мистер Ранка аккуратно положил трубку. Его жена, владелица лавки случайных вещей, выпила кофе и выслушала сообщение мужа о том, что журнал оплатит цветы и, по-видимому, после фотографирования не заберет их из квартиры. Миссис Ранка кивнула. Журнал намеревается посвятить их квартире шесть страниц: серия цветных иллюстраций ее изящества и очарования в сопровождении статьи о том, как супруги Ранка вместе планировали весь этот decor.

— Я хочу сама подобрать букет, — сказала миссис Ранка. — Цветы уже отправили?

Мистер Ранка покачал головой. Цветы, пояснил он, принесут из журнала в три часа, а фотографы к тому времени уже расставят все свое снаряжение, как им нужно.

— Какая глупость! — воскликнула миссис Ранка. — Как нелепо вы договорились! Фотографы приготовят все к трем и затем явится журналистка с цветами. Эта особа, видимо, считает, что поставить цветы — пустяк? Она думает, это минутное дело?

Мистер Ранка поднял трубку и набрал номер журнала. Он попросил сотрудницу, с которой только что беседовал, и поговорил с ней снова. Он сказал:

— Моя жена считает, что мы условились неудачно. Ведь надо еще подобрать букет, это тоже займет время. Какой смысл заставлять ждать ваших фотографов? Да и я не могу тратить на это весь день.

— Но поставить цветы недолго.

Миссис Ранка закурила свою первую сигарету, догадываясь, что примерно может сказать особа из журнала. У миссис Ранка было длинное, худое лицо и седые волосы, отсвечивающие алюминием; руки у нее тоже были длинные — они уже в детстве казались изящными, — ногти модной длины покрыты лаком металлического оттенка в цвет волос. Десять лет назад на деньги, одолженные у супруга, она открыла свою собственную лавку случайных вещей и назвала ее лавкой «Святой Катерины». С годами дело расцвело, теперь у миссис Ранка было пять продавщиц и девушка-курьер.

— Ну хорошо, — сказала сотрудница журнала, выслушав мистера Ранка. — Я пришлю цветы утром.

— Их пришлют утром, — сообщил мистер Ранка супруге.

— В двенадцать я должна быть в «Святой Катерине», — сказала она. — Ни минутой позже.

— В полдень моя жена занимается делами, — сказал мистер Ранка, и сотрудница журнала выругалась про себя. — Хорошо, цветы будут доставлены в течение получаса, — пообещала она.

Мистер Ранка поднялся со стула и с минуту стоял молча — тучный, с тяжелой челюстью, владелец трех изданий, пользующихся популярностью у бизнесменов, занятых конфекцией. В делах он преуспевал не менее, чем его супруга, и так же, как она, полагал, что упорство и трезвый взгляд на вещи — лучшие орудия для добывания богатства. Когда-то давно оба они были бедны и, помышляя о лучших днях, которые и в самом деле наступили, обнаружили друг в друге схожие качества. Они гордились, что их квартиру модерн еще раз почтят вниманием фотографы и журналисты. Квартира была как бы символом всех их трудов, благодаря ей они стали в некотором роде знаменитостями.

Беззвучно ступая по белому шерстяному афганскому ковру, мистер Ранка пересек просторную комнату, одна стена которой была сплошь стеклянная. В холле он приостановился, чтобы надеть шляпу и натянуть перчатки, и отправился к своим утренним делам.

Без десяти десять прибыли цветы, и к четверти одиннадцатого миссис Ранка подобрала букет по своему вкусу. Девушка-итальянка убрала квартиру с особым тщанием, выискивая пылинки, словно эксперт, работая с той методичностью и усердием, благодаря которым супруги Ранка и держали ее в прислугах. Миссис Ранка предупредила ее, чтобы к половине третьего она была дома, поскольку к этому времени придут фотографы.

— Тогда я скорее пойду за покупками, — ответила Бианка. — Наверно, фотографам надо будет подать кофе?

Миссис Ранка распорядилась, чтобы она дала им кофе на кухне или чай — как они захотят.

— Не позволяй им расхаживать по комнатам с чашками в руках, — заключила она и удалилась.

В одной из квартир того же дома проживала со своим рыжим терьером мисс Уинтон. Квартира ее была совсем не похожа на квартиру супругов Ранка: вещи не имели никакой художественной ценности, линолеум в ванной порыжел от времени, и вообще квартиру давно было пора ремонтировать. Мисс Уинтон этого не замечала, она считала свою квартирку очень славной и удобной и не собиралась ничего в ней менять.

— Ну, дружок, — обратилась мисс Уинтон к своему терьеру в тот самый момент, когда миссис Ранка усаживалась в такси, — что же мы будем делать?

Терьер ничего не ответил, только помахал хвостом.

— Мне нужно купить яиц, — сказала мисс Уинтон, — и меду, и масла. Может, пойдем и купим вместе?

Мисс Уинтон жила в этом доме пятнадцать лет. На ее глазах въехали и съехали множество жильцов. О Ранка и о том, как великолепно они отделали свою квартиру в надстройке на крыше, она, конечно, слышала. Об этом говорит весь Лондон, сообщила ей владелица ближней бакалеи миссис Нек, надо полагать, у этих Ранка бездна вкуса. Мисс Уинтон показалось очень странным, что весь Лондон говорит о какой-то квартире в надстройке, но она не высказала своих сомнений миссис Нек, поскольку той это, по-видимому, вовсе не казалось странным. Для мисс Уинтон супруги Ранка ничем не отличались от других обитателей дома, от людей, которых она знала только по виду. Дети в дом, как правило, не допускались, однако животных держать разрешалось — если они, конечно, никому не мешали.

Мисс Уинтон вышла из дому и отправилась вместе с терьером в лавку миссис Нек.

— Свежие булочки с изюмом, — возвестила миссис Нек, едва мисс Уинтон переступила порог лавки. — Только что доставили, дорогая.

Но мисс Уинтон покачала головой и попросила яиц, меду и масла.

— Семь шиллингов десять пенсов. — Миссис Нек подсчитала стоимость, прежде чем успела протянуть руку за продуктами. — Возмутительно, что продукты стоят так дорого, — сказала она, но мисс Уинтон ответила, что, по ее мнению, два шиллинга не столь большая цена за полфунта масла.

— Помню, за полфунта платили девять пенсов, — сказала миссис Нек, — и масло было — не сравнить, а теперь я лучше намажу хлеб маргарином, чем этим маслом.

Мисс Уинтон с улыбкой согласилась, что качество всех продуктов немного понизилось.

Этот разговор с миссис Нек запомнился мисс Уинтон на всю жизнь. Как раз в тот момент, когда миссис Нек говорила: «А теперь я лучше намажу хлеб маргарином, чем этим маслом», — в магазин вошла невысокая темноволосая девушка и улыбнулась им обеим простодушной улыбкой.

— Неужели? — спросила прислуга четы Ранка. — Вы говорите, качество стало хуже?

— Ей-богу, мисс Уинтон права, — сказала миссис Нек. — Качества просто не стало.

Теперь мисс Уинтон можно было идти домой, потому что покупки были сделаны, но молоденькая темноволосая девушка наклонилась и стала с улыбкой гладить терьера. Миссис Нек сказала:

— Мисс Уинтон живет в вашем доме.

— Да что вы?

— Эта девушка, — пояснила миссис Нек, — работает у Ранка, в их квартире, о которой мы столько слышим.

— Сегодня ее собираются фотографировать, — сказала Бианка. — Из журнала. Снова про них напишут.

— Снова? — миссис Нек удивленно покачала головой. — Что вы хотели?

Бианка, продолжая гладить терьера, попросила кофе в зернах и нарезанный хлеб.

Мисс Уинтон улыбнулась.