Софи Ханна - Солнечные часы

Высоко подняв голову, я быстро, уверенно шагаю мимо ординаторской, довольная, что утром мне хватило ума надеть единственный элегантный костюм. Надеюсь, кожаный портфель на молнии, который я взяла вместо дамской сумочки, придает мне официальности. Каждому встречному в коридоре я сообщаю деловой, но теплой улыбкой: «Уверена, вы меня знаете. Я своя. Была здесь раньше и приду снова». Это правда, Роберт, я приду, хочешь ты или нет. Не смогу удержаться.

В деревянной двери твоей палаты есть квадратное окошко. В прошлый раз, когда я была у тебя вместе с Чарли, занавеска была открыта, а сейчас задернута. Поворачиваю ручку и захожу внутрь. Не оглядываясь на тех, кто, возможно, наблюдает за мной. Без колебаний.

В твоей палате две молоденькие медсестры. Одна протирает тебе лицо и шею губкой. Черт. Потрясение смывает мою улыбку.

– Извините, – говорит вторая, которая наливает какую-то жидкость в пластиковый контейнер, прикрепленный к одному из аппаратов. Она спутала мой страх с гневом. Я старше, да и одета дорого, она явно приняла меня за больничное начальство.

Ее коллега, что с губкой, гораздо менее почтительна.

– Вы кто? – спрашивает она.

Теперь я справлюсь с любой преградой, потому что вижу тебя, неподвижно лежащего на кровати. Глаза у тебя закрыты, кожа бледная. Глядя на твое лицо, я понимаю, насколько мы далеки друг от друга. Мы могли бы вовсе не иметь ничего общего. Твои мысли, чувства, внутренние органы, благодаря которым ты продолжаешь жить, – все под оболочкой пепельной кожи.

Меня на миг поражает мысль о том, что другая личность, спрятанная в оболочке плоти, до такой степени заполонила меня. Если бы тебе пришлось делать операцию, хирург увидел бы все твои внутренние органы. Если бы он оперировал меня, то увидел бы то же самое. Роберт, ты едва ли не полностью заменил меня внутри меня. Как я такое допустила?

– Это Роберт Хейворт, верно? – спрашиваю я терпеливым тоном человека, которому терпение не положено по рангу.

– Да. Вы из полиции?

– Не совсем. – Я показываю портфель, якобы набитый важными документами. – Я семейный психолог. Помогаю работе полиции. Сержант Зэйлер позволила мне взглянуть на Роберта Хейворта.

Спасибо тебе, Саймон Уотерхаус, за то, что вчера на пути к моему дому упомянул о возможности привлечения для меня семейного психолога. А я чуть было не съязвила, что помощь такого специалиста слегка запоздала.

Медсестры кивают.

– Мы уже закончили, – говорит одна.

– Отлично, – мельком улыбаюсь я.

Ни одна из них не интересуется, что может делать семейный психолог у постели человека без сознания. Моя должность их вполне удовлетворила: звучит более чем солидно.

Как только за ними закрывается дверь, я подхожу к тебе и глажу твой лоб, еще мокрый от губки. Мне странно прикасаться к тебе теперь. Твоя кожа – просто кожа, как у меня или у кого-нибудь другого. Почему ты настолько отличаешься от остальных? Я знаю, что сердце твое по-прежнему бьется, но сейчас мне интереснее, что происходит в твоем мозгу, который делает тебя особенным.

Роберт Энгилли.

Мой вчерашний вопль до сих пор не стих, только его никто не слышит, кроме меня.

– Привет, Роберт. Я вернулась.

Это безумие, но я жду ответа. Вглядываюсь в твое лицо, надеясь заметить в нем перемены.

– Твой брат остался без глаза. Грэм. Я снова с ним встретилась. В первый раз было хуже. – Как много нужно сказать. Даже не знаю, с чего начать. – Он тоже в больнице. Не в этой, в другой. Он из-за меня потерял глаз. Я не специально. Та к вышло.

Мне кажется, твои веки дрожат. Наверное, в самом деле кажется, – потому что я слишком пристально смотрю. Мы видим то, что хотим увидеть.

– Я все знаю, Роберт. Мне никто ничего не объяснял, я сама догадалась. Ну, кое-что узнала от полицейских, из бесед с Джульеттой. Но все самое важное вычислила сама. И с той минуты ни о чем не могла думать, кроме как о встрече с тобой. Возможно, ты выживешь, возможно, умрешь, но в любом случае я хочу, чтобы ты знал: я тебя победила. Да, Роберт, победила, хотя у тебя так долго было преимущество надо мной. Информацией владел ты, и ты мог решать, открыть ее или нет.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать тебя в губы. Думала, они холодные, но нет. Они теплые. Я отстраняюсь.

– Сейчас я могу делать и говорить что вздумается, верно? Ты мне не помешаешь, все в моих руках, и информация, и сила. Разоблачать буду я, а у тебя нет иного выбора, кроме как лежать и слушать. С Джульеттой было все наоборот.

И вновь трепет век, едва заметный.

– Я знаю, что Грэм и Джульетту изнасиловал. А ты нашел ее, познакомился, ухаживал за ней, женился. Постарался, чтобы она полностью доверилась и нуждалась в тебе. Со мной ты поступил так же. Должно быть, очень легко влюбить в себя женщину, если знаешь о ней так много, а она не знает, что ты знаешь. С Джульеттой прекрасно получилось, не правда ли? И ты решил попробовать еще раз. С Сандрой Фригард.

У меня начинают дрожать ноги, я опускаюсь на стул рядом с кроватью.

– Однако Сандра не оправдала твоих ожиданий. Представляю твое разочарование, тем более после отличного начала: как и задумывалось, она приняла тебя за рыцаря в сияющих доспехах. Разве могло быть иначе? Ты прекрасно знаешь, как подарить нам чувство защищенности. Но Сандра не такая, как я или Джульетта. Она не уползла в раковину, не положила жизнь на то, чтобы утаить от мира свой постыдный секрет. Она заявила в полицию, вступила в группу поддержки – словом, справлялась лучше, чем кто-либо ожидал. Ей не пришло в голову стыдиться или что-то скрывать. Твоему брату должно быть стыдно. Сандра Фригард поняла это гораздо раньше, чем я, гораздо раньше, чем Джульетта.

Ярость, которую я испытываю, не похожа ни на одно известное мне чувство. Холодная, отточенная. Может, это ледяное бешенство, которое ты так мастерски контролировал и направлял, сродни пороку? Если так, во мне впервые в жизни поселился порок.

Я наклоняюсь к тебе:

– Как ты, должно быть, взбесился. Еще бы – все усилия насмарку. В твои гнусные сети попадались только женщины, которые прятались от мира, старались похоронить страшный опыт. Женщины, которых пугало мнение окружающих. Тебя это заводило, верно? Женитьба на Джульетте, не ведающей о том, что ты все знаешь. Семейная жизнь с женщиной, которая изо дня в день унижала себя любовью, доверием к родному брату своего насильника. Джульетта была уверена, что ей удалось скрыть от всех свою растоптанную душу и рядом с тобой все постепенно наладится. Ты читал ее мысли и наслаждался своим тайным знанием. Злорадствовал украдкой над тем, что она и вообразить не может, насколько ошибается. Я вижу вас двоих дома, в гостиной. Вы смотрите телевизор, ужинаете. Занимаетесь сексом. И каждую минуту, каждую секунду, которые вы проводите вместе, ты помнишь, что в любой момент можешь ее уничтожить, просто рассказав, что знаешь об изнасиловании и только потому она тебе интересна. Кроме того, Грэм не единственный наживался на изнасилованиях. Ты тоже получал прибыль. Это ваш общий бизнес. И об этом ты мог сообщить Джульетте когда захочется. Абсолютная власть.

Я поднимаюсь, подхожу к окну. В саду напротив твоей палаты человек в зеленом комбинезоне и защитных очках подстригает кусты, придавая им форму шаров. Гудение электрической машины то прерывается, то звучит вновь.

– Это самый эффективный способ сломать жизнь человеку – внезапно показать ему, что его трактовка мира, все, что ему дорого, во что он верит, построено на лжи, на садистски жестоком обмане. Возможно, это самый эффективный способ вообще уничтожить человека. Ты так и думал, Роберт, не правда ли? Я знаю тебя, Роберт, тебя интересует только самое лучшее в этой жизни.

Ты молчишь. Я пытаюсь вывести из себя человека без сознания.

– Удивлен, Роберт? Очень надеюсь, что произвела на тебя впечатление. Ты долго меня обманывал, но кое-какие побочные действия предвидеть не мог. Нельзя провести с человеком целый год, заставить любить себя так, как я любила тебя, – и при этом не отдать частичку самого себя. Ты и отдал – достаточно, чтобы я не сомневалась сейчас в своей правоте. Мы поменялись местами, Роберт. Теперь я многое о тебе знаю. Ты не думал, что мне удастся вычислить, но мне удалось, потому что наши отношения реальны настолько же, насколько фальшивы.

Твои веки вздрагивают; на этот раз я уверена, что мне не почудилось. На ум приходит термин «быстрое движение глаз». Может, тебе снится плохой сон? А что это значит для человека, образ жизни которого большинство сочли бы худшим из кошмаров?

– Ты изнасиловал Пруденс Келви, хотя и не по собственной инициативе. Грэм предложил, ты подчинился, но тебе не понравилось. В отличие от Грэма. Твой брат получает истинное наслаждение. Он сказал, что и официантка из Кардиффа тебя не очень заинтересовала, хотя по наущению брата ты ее изнасиловал. Своего рода эксперимент, не правда ли? Время от времени следовать примеру Грэма и доказывать, что ты превосходишь его в общении с женщинами, что ты в высшей лиге.