Мария Семенова - Вкус крови
Рядом на тумбочке лежали коробочки с лекарствами. Тут же распечатанный на принтере подробный перечень, когда и что давать.
Мужчина во сне застонал и что-то пробормотал.
– Вы что-то сказали? – Агния склонилась над ним.
– Я не убивал, – пробормотал мужчина. Агния села на стул у кровати. К горлу подкатил горький комок. Она ничего не знала об этом человеке, не знала даже, как его зовут. Теперь она пыталась вспомнить то, что говорил ей брат. Мучили, требовали признаться в том, чего не совершал… Трудно было поверить, смотря на это безжизненно лежавшее несильное тело, что в нем окажется столько мужества.
Агния села на стул перед кроватью. Очки внезапно запотели, и пришлось их протирать.
«Ну ты и дура», – сказала она себе. Она встала и, взяв в руки предписание врача, стала внимательнейшим образом изучать его.
Глеб заворочался и открыл глаза.
– Спасибо, – сказал он.
В этот момент Агния поняла, что сделает для этого человека все, что только в ее силах.
– Через одну минуту с третьего пути отправляется электропоезд до Чудова.
Поезд проследует с остановками: Дача Долгорукова, Глухоозерская, Волковская, Цветочная, Мариенбург, далее со всеми остановками.
Сам не зная зачем, Дмитрий вошел в вагон. В ту же минуту заверь за ним закрылась. За окнами поплыли унылые строения правого берега Невы, затем показались свинцовые воды, которые ветер с залива усиленно пытался сдержать, от чего вода в реке заметно поднялась. Но Дмитрий не думал о наводнениях. Не думал и о пожарах, хотя направлялся в Бабино, где недавно сгорел дом путевого обходчика.
Дом Гринько нашел быстро. Но Николая не оказалось дома. Мать только испуганно разводила руками.
Зря приехал. Самарин шел по улице к станции. Для очистки совести надо спросить, уезжал Гринько или нет. Ясно, что уехал, а мать действительно ничего не знает.
Проходя мимо дома Коржавиных, Дмитрий вдруг решительно свернул во двор.
Шварц зарычал, подняв на загривке шерсть. «Ага, собака Гринько здесь. Где же сам Николай?»
Из дома выглянул старик. Он узнал следователя сразу. Вышел, отозвал собаку.
– Добрый вечер, Леонид Пантелеймонович.
– Добрый.
Старик смотрел подозрительно. Ни тени деревенского добродушия, которое он в избытке проявил в прошлый раз.
«Да знаю я, подожгла твоя Альбина, – подумал Самарин. – Но пришел я вовсе не потому».
– Не пустите непрошеного гостя?
– Отчего ж… Проходите, раз надо.
– Ваша дочь дома? – сразу приступил к делу Дмитрий. Ломаться не хотелось, да и не было времени.
– Альбина? – переспросил старик, как будто у него было несколько дочерей.
Самарин кивнул.
Старик не успел ответить, потому что в сени, куда только что прошел Самарин, вышла сама Альбина Коржавина. Она молча уставилась на следователя, скрестив руки на груди.
– Добрый вечер, – сказал Дмитрий.
– Докопались, – вместо приветствия ответила Альбина. Она вытянула руки вперед. – Наручники, наверно, при вас. Надевайте. Куда меня? В «Кресты»?
– Аля, да ты что… – обреченно сказал Леонид Пантелеймонович.
– А что? – Альбина рвалась в бой. – Вынюхали, выследили, кто покусился на имущество железной дороги. Что, будете теперь до конца жизни из зарплаты высчитывать?
– Погодите, Альбина Леонидовна, – махнул рукой Самарин. – Да черт с ней, с собственностью! Ну подожгли вы дом, бог с вами! Я здесь совершенно по другому поводу. Во-первых, мне нужен Николай Гринько. Я, собственно, к нему.
– Может быть, все-таки в комнаты пройдем, – засуетился Леонид Пантелеймонович.
Он открыл дверь, и Самарин шагнул в горницу. Альбина молча последовала за ними.
– Я не знаю, где он, – ответила она сухо, но уже без вызова.
– Это не так важно, – ответил Самарин. – Когда он вернется, передайте ему, что погиб Митя.
– Митя? – переспросил старик, но в следующий миг понял. Он охнул и сел на табуретку.
– Вы уверены, что это он? – Альбина тоже казалась потрясенной.
– Почти. Опознания трупа не было, – ответил Самарин, – потому я здесь.
– Вы ведете это дело? – вставил Леонид Пантелеймонович, чтобы заполнить пустоту.
– Можно считать, что нет, – покачал головой Самарин. – Я занимаюсь хищениями на железной дороге. Дело возбуждено по факту ограбления контейнера – украли компьютеры. А из-за Мити дело никто открывать не будет – тут все яснее ясного: погиб во время ограбления. Несчастный случай на производстве, если хотите. – Самарин бросал слова, будто говорил в пустоту. – Он никого не волнует, даже собственную мать.
– У него есть мать? – первое, что спросила Альбина.
– Каждого кто-то родил.
– В смысле, она жива?
– Три дня назад проживала в городе Клин, Московской области. Она свой выбор сделала: сын или муж. Отчим не ладил с мальчиком. После Афгана вернулся с тяжелым неврозом. Нам, может, и понятно, что такое бывает. Но Мите не легче оттого, что отчим ни разу за все время не обратился к нему по имени, а самым обычным обращением было «засранец» или «сопляк».
Альбина слушала, кусая губы.
– Собственно, все. – Самарин поднялся. – Вы ведь видели мальчика, который жил у Гринько? – (Она кивнула.) – Завтра понедельник. Могли бы вы подъехать в морг на опознание? Адрес я вам напишу. – Дмитрий снова взглянул на Альбину. – Конечно, лучше бы приехал и Николай Степанович. Двое свидетелей, как вы понимаете, более предпочтительно. Хотя, повторяю, вы можете и не приезжать.
– Тогда зачем?
– Сам не знаю. – Самарин пожал плечами:
– Жаль парня. Да и кое-чьи делишки хотелось бы прояснить.
– Я приеду, – тихо сказала Альбина.
Нащупав в кармане небольшой предмет, завернутый в бумагу, Дмитрий не сразу понял, что это. И, только вынув его, вспомнил. Этот горе-бизнесмен, «полномочный представитель» фирмы «Олеся», на прощание всучил ему этот кулон.
Рубиновая капля, прикрепленная к тонкой золотой подковке.
«Вы женаты? Нет? Подарите своей любимой девушке. У нее какой цвет глаз?»
Дмитрий положил кулон на середину ладони.
«Любимой девушке…» Какой же у нее цвет глаз? Штопка? Какая же она любимая девушка, когда он так и не решился заговорить с ней. Да рубины ей и не пойдут. Вот изумруды… Он вспомнил ее. Ну какой же он идиот, почему он так долго не мог решиться и подойти? Думал, она замужем, на кой ляд он будет приставать к замужней женщине. А вот другой оказался смелее. Да, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Избитая истина!
Нет, Штопке он никогда бы не подарил этот кулон. Он напоминал каплю крови.
Слишком мрачно, неприятный подарок. Куда его деть? Выбросить? Подарить Агнессе?
Нет, сестре тоже не пойдет.
Остается Таня Михеева. Она ведь хорошая девушка, и не ее вина, что старший следователь Самарин ее не любит. Да и так ли это важно? Главное – она любит его. Может быть, это гарантия счастья?
Решено, он подарит рубиновый кулон Тане. Тем более что Журба просил узнать о Завене. Самарин снова взглянул на ладонь. Капля крови. Почему-то вспомнился маньяк из электрички. Тому бы, наверно, такое украшение понравилось. Капля крови. К крови он был неравнодушен. Недаром перегрыз артерию. Кровь… что в этом привлекательного?
Но вот ведь кто-то придумал такой дизайн – капля крови на шее. Может быть, тоже был скрытым маньяком?
«Чушь, Самарин! Больное воображение! Теперь тебе маньяки будут повсюду мерещиться!»
Окна в квартире не светились. «Агния на концерте, – подумал Самарин, но вовремя вспомнил про ответственное поручение, которое получила сестра. – Как она там… Надо же, сразу согласилась, даже не спросила ни о чем…»
Чак, знавший о приближении хозяина, когда тот еще только выходил на «Петроградской», заливисто залаял, стоило Дмитрию открыть дверь парадной.
– Да, пес, да. Сейчас выйдем с тобой. А потом мне придется тебя оставить.
У хозяина тоже может быть личная жизнь. Даже если она и не совсем такая, как хотелось бы…
Таня сняла трубку сразу же:
– Дмитрий Ев… Дима… Я сегодня была на работе, всех вызвали, вы представляете себе! Когда я была у вас, в то самое время произошел этот ужас.
Иван Егорович в таком состоянии… А Валентина Николаевича как жалко!
Представляете, его контузило. Говорят, он уже к нам не вернется. Поправится-и сразу на пенсию по инвалидности. Бедный… «Туда ему и дорога», – зло подумал Самарин, но вслух сказал:
– Да, ужасно.
– Я до сих пор не могу прийти в себя. Как страшно! И маньяк теперь снова на свободе, вот что самое главное!
– Об этом я тоже думал.
«Маньяк действительно все еще на свободе, и это действительно страшно».
– Я как раз об этом и думал. Может быть, успокоим нервы, сходим куда-нибудь. Или давайте, давай заходи ко мне. Сестра ушла на концерт. Я за тобой заеду.
– Хорошо, только…
– Что?
– Нет, нет, ничего. Давайте посидим где-нибудь с вами, с тобой…
