Мария Семенова - Вкус крови
Положа руку на сердце, Агнии было понятно далеко не все. Но с необычной для нее покладистостью она только кивнула в ответ.
Василий Константинов, посвистывая, вышел на балкон. Все путем!
Драгоценности из шакутинского кейса, конечно, придется еще некоторое время попридержать, да и сдавать надо будет небольшими партиями по разным точкам, лучше по разным городам. Но куш неплохой!
Впрочем, сам кейс, пожалуй, можно забирать. Есть одно неплохое место, где он спокойно полежит.
– Васенька, тебя к телефону. – В комнату вошла мать, сухонькая седая старушка.
Василий снял трубку параллельного аппарата:
– Я вас слушаю.
– Очень приятно. Не узнаете, Константинов? Старший следователь Самарин.
Хочу с вами переговорить. Ждите, подъеду через сорок минут. И без глупостей.
Руки, державшие трубку, предательски дрогнули. Но уже в следующий миг Василий пришел в себя. Старший следователь Самарин! Чушь какая! О чем-то еще хочет говорить…
И все-таки оставалась непонятная тревожность. Хотя Василий прекрасно знал, что перед его адвокатами эти самарины просто пигмеи. Но тревога не проходила.
Константинов поднял трубку и набрал хорошо знакомый номер.
– Да, представь себе, следак решил меня навестить. Я так понял, что один.
Зачем? Понятия не имею. Может, решил прочитать лекцию на тему морали? А' может, ему что-то другое надо. В любом случае хотелось бы подстраховаться…
– Ладно. Когда, говоришь, он будет?
– Сказал, минут через сорок.
– Значит, через полчаса подъедут мои люди. Пусть посидят в соседней комнате. А там посмотрим, как дело повернется. Идет?
– Годится.
Василий полностью успокоился. По натуре он не был бойцом. Обмануть, обвести вокруг пальца, подделать документы, выдать себя за кого-то другого – вот это было его. А кровавые разборки ему нравились только на экране.
Полчаса прошли, а обещанная подмога не спешила. Наконец раздался звонок в дверь. Василий поспешно вышел в прихожую и посмотрел в глазок. Перед ним стоял следователь Самарин.
После некоторых колебаний Василий все же решил впустить его. Не хватало еще, чтобы он на лестнице столкнулся с «группой поддержки».
– Проходите, – сказал Василий как можно спокойнее. – Это ко мне, – кивнул он матери.
Самарин прошел в комнату к Василию и, ни слова не говоря, вынул плоскую бутылку коньяка.
– Что стоишь? – спросил он очумевшего Константинова. – Неси рюмки или что там у тебя для этого дела? И закусить.
Василий послушно бросился на кухню.
– Мам? Там ко мне ребята должны прийти, – понизив голос, сказал он матери.
– Так ты дверь приоткрой? Пусть они в прихожей посидят или на кухне. В комнату их не надо… И сама не заходи, ладно?
– Ох уж эти мальчишки… – с улыбкой покачала седой головой мать. – Все у них тайны, загадки… Ладно, ладно, ухожу.
Василий вернулся в комнату с парой рюмок в одной руке и тарелкой с сыром и колбасой в другой.
Самарин стоял у окна и Молча следил за тем, как Константинов суетится у стола.
– Ну что, за новую встречу? – предложил Дмитрий.
Василий промолчал, но рюмку поднял.
– Что-то ты кислый, Константинов. А я думал, ты коньячок уважаешь… Уж прости, это не «Юбилейный». – Самарин отпил глоток и не спеша закусил кусочком сыра. – Значит, говоришь, «Белый Аист» был паленым? А как насчет остатков клофелинчика в стакане, а?
Василий побледнел. Он знал, что на экспертизу была отправлена бутылка, но стакан! Он был уверен, что тот, давно и не раз вымытый, совершил уже не одно путешествие из Петербурга в Москву и обратно. Как же они доперли, сволочи?! А этот в отделении… Почему не предупредил? Зря только деньги на него угрохали…
Дмитрий видел, что попал в точку.
– Да, – он вздохнул и сделал еще один глоток, – ты не бойся, пей. У меня все чисто. Да и кейс с рубинами вряд ли держишь дома… Где он, кстати говоря?
Что ты все молчишь, онемел, что ли?
– Да нет, я… пробормотал Василий, мучительно прислушиваясь к каждому шороху в прихожей.
– Короче, ты понял. – Самарин поставил пустую рюмку на стол. – У меня на тебя кое-что есть. А у тебя есть рубины в золоте. Может, обменяемся?
– Сколько вы хотите? – Василий осмелел. Следак оказался своим человеком. С таким просто договориться. Главное, столковаться на проценте. Который, кстати, совершенно необязательно выплачивать. Надо выяснить, кто за ним стоит.
– А сколько не жалко? – усмехнулся Дмитрий.
– Ну… процентов тридцать, тридцать пять…
Самарин улыбнулся и плеснул себе еще коньяку.
– А если семьдесят пять? – смотря в глаза Константинову, спросил он.
– Ну… – начал было Василий, но услышал в прихожей шаги. «Наконец-то! Что они так долго!»
– Это надо подумать, – с улыбкой ответил он. – Не многовато ли?
Василий Константинов больше не боялся старшего следователя Самарина.
Оказалось, что его можно купить, а значит, и кинуть, и даже убрать. Обычный скурвившийся мент из тех, у кого хватает наглости заламывать немыслимые проценты, но у кого, кроме наглости, ничего нет за душой.
– Считаешь, многовато? Смотри, все сто заберу.
Василию хотелось расхохотаться. Какой деловой! Да ты отсюда можешь не выйти! А если выйдешь, до первого этажа не доберешься. Там за стеной тебя ждут.
И все слышат.
– Сейчас еще помидорчик порежу… Он выскользнул из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Самарин поддел вилкой кусок колбасы, медленно прожевал ее и усмехнулся. Он выяснил самое главное: рубины у Константинова и он еще не успел их толкнуть. Остальное – детали. Которые тоже прояснятся.
Выйдя в прихожую, Василий увидел на уровне своего носа две пары плеч, затянутых в кожаные куртки.
– Все слышали? – спросил он, поднимая голову и встречаясь взглядом со спокойными голубыми глазами.
– Ага, – ответил, обладатель глаз.
– Надо кое-что тебе сказать, – открыл рот второй. Он был чуть ниже голубоглазого, но плотнее и шире. – На лестнице.
– Мальчики, а чай? – Из кухни появилась мама.
– Погоди, сейчас, – махнул рукой Василий.
Только когда на площадке «мальчики» вдруг резко взяли его под руки, Константинов понял, что это не долгожданная «группа поддержки», а совсем другие люди.
– Я слышал, ты кейсом обзавелся. Не подскажешь, где он есть?
– Че? – Василий как будто ослышался.
– Через плечо! Кейс с золотишком?
– Я…
В продолжение этой беседы они шли вниз по лестнице, причем «мальчики» ни на минуту не ослабляли захвата. Они спустились вниз, и голубоглазый толкнул ногой дверь в подвал. Обычно на ней висел ржавый висячий замок, но сейчас его не было, и она легко подалась.
Света, падающего сверху, было достаточно, чтобы Василий увидел внизу два скорченных тела. Ему не надо было объяснять, кто это.
– Твои? – спросил плотный. Василий молчал.
– Хочешь к ним?
Константинов отрицательно помотал головой.
– Тогда возвращаемся и ты отдаешь кейс. Понял?
– Но я не могу. Он не тут, – взмолился Вася.
– Где?
– К-камера х-хранения… Ладожского вокзала.
– Жетон, квитанция, что там?
Голубоглазый смотрел на Константинова в упор и медленно жевал резинку.
– Дома жетон…
Они поднялись на третий этаж, Василий на негнущихся ногах вошел в прихожую.
– Мальчики, чай! У меня варенье клубничное!
Боевики пробормотали что-то невнятное. Из комнаты вышел Дмитрий Самарин.
– Спасибо, – вежливо сказал он Васиной маме. – Как-нибудь в другой раз. А сейчас нам очень надо идти, нас внизу машина ждет.
– Да, мама, – подтвердил Василий. Он открыл ящик стола в прихожей и вынул небольшой алюминиевый квадратик. – Ну, мы пошли.
– До свидания, мальчики. Заходите еще.
Дверь захлопнулась.
«Дела, блин!» – облегченно вздохнул голубоглазый, которому Васина мама напомнила его классную руководительницу.
На лестнице Василий трясущимися руками передал жетон Самарину:
– Ну вот… ну я… теперь… – Он сделал шаг в сторону.
– С нами поедешь, – мягко взял его за плечо плотный.
– Шестьсот сорок пятый? – Одетый в синий халат работник камеры хранения мрачно взглянул на жетон. – Доплатить придется, гражданин хороший. Вот правила, не читали?
Кол оглянулся туда, куда указывал служитель – «За каждые просроченные сутки взимается дополнительная плата в размере 10 тысяч рублей».
– Заплачу, конечно. – Кол улыбнулся. Служителю эта улыбка показалась подозрительной.
– Ты посчитай, сколько дней-то выходит, а? Сдал-то двадцать третьего октября, а сегодня, между прочим, уже девятое число. – Он стал загибать пальцы.
– Пятнадцать дней набежало. Это тебе, мил человек, обойдется в сто пятьдесят тысяч. Так-то. А еще бы на две недели пропал, так и вовсе описали бы твои вещички и пустили в продажу.
Он победоносно взглянул на зеваку пассажира. Типичный лох. Квитанцию ему можно не выдавать, и денежки пойдут в свой карман.
