Андрей Константинов - Решальщики. Перезагрузка
А потом… потом тебя охватит тоска. Ты и сам не поймешь: отчего она? Откуда? Зачем? Но похожая на остывающий гранит набережных тоска войдет в тебя… бесшумно, бесшумно… Да отчего же так? А оттого, что нельзя сохранить каждую секунду этого мира. Оттого, что каждую секунду он меняется, а ты не можешь вместить их все… А волна от прошедшего катерка накатывается… накатывается, накатывается… облизывает шершавую гранитную стенку набережной и исчезает. Белая ночь умирает, растворяясь в рассвете, и медленная смерть ее совсем незаметна…
А вот Алексею Алексеевичу Клюеву было глубоко наплевать на все эти страдания по белой ночи — у него и без этой «достоевщины» хватало своих, персональных «страданий». Да вот взять хотя бы, к примеру, героин, который он сегодня с таким трудом добыл. Тот был явно бодяжным. Ну да тут уж, как говорится, не до жиру… Клюв тоскливо посмотрел на дотла сожженные вены на руках и, не мудрствуя лукаво, вкатил дозу в вену на ноге. Через некоторое время он снял с ноги ремень, который использовал в качестве жгута, и осторожно положил шприц со следами крови на покрытый грязной клеенкой стол. На шприц тут же спикировала муха — большая, черная и жирная, как свастика… Клюв с трудом добрался до кровати и рухнул лицом вниз. Ничего! Скоро герыч ополоснет мозги, и в голове посветлеет. Вот тогда и станем мерковать, как жить дальше…
* * *В бездонном чреве двора-колодца, прорытого в недрах земли Коломны, некогда воспетой Александром свет Сергеевичем, притулившись к капоту своей «девятины», усталый Купцов устало выпускал белый дым в белую ночь. Внутри салона, распластавшись на заднем сиденье, тихонечко постанывала наркоманка со стажем Оксана Гусева. Не требовалось получать специального медицинского образования, дабы поставить барышне однозначный диагноз — Ксюшу ломало. И ломало неслабо — с подвывертом, да наизнанку.
— Эй, мать! — Купцов озабоченно заглянул в приспущенное стекло. — Что, совсем худо?
— Совсем, — бесцветно сказала Гусева-младшая.
— Потерпи еще немного, слышишь?
— Зачем?
— Затем, что сейчас парни подъедут, заберут твоего Клюва, и мы тебя сразу в больничку определим.
— Зачем?
— Ну как? Хм… Подлечат там тебя. Капельницы-шмапельницы, все дела.
— У меня нет денег. На капельницы.
— Не переживай — найдем.
Оксана неожиданно ощетинилась:
— Найди мне лучше дозу. Раз ты такой… находчивый.
— По-моему, ты сегодня уже достаточно «надозировалась».
— Ну и хрен с тобой, — беззлобно сказала Гусева и закрыла глаза.
В следующий момент во дворик мягко, словно бы вкрадчиво вкатился «фердинанд», и Леонид, отщелкнув сигарету, с облегчением направился встречать вновь прибывших.
Вместе с Петрухиным из микроавтобуса выбрался высокий, крепко сбитый, достаточно молодой еще (не старше тридцатника) мужик в надетом под пиджак бронике. Сугубо внешне был он, может, и непримечательный, но не без внутреннего, как быстро выяснилось, обаяния. И по всему видать, несмотря на возраст — бывалый. Так что Брюнет поставленную накануне задачу выполнил на пять баллов — опера им обеспечил правильного, не штабного.
— Знакомьтесь, братцы. Это — майор в отставке Леонид Николаевич Купцов.
— Можно просто Лёня, — протянул руку Купцов.
— Старший оперуполномоченный Георгий Михайлович Гладышев. Можно просто Жора.
Рукопожатие у Жоры было что надо!
— Как там наша Любовница? — спросил Петрухин, покосившись на «девятку».
— Хреново. Ей бы к наркологу. И по возможности — срочно.
— Я с Брюнетом согласовал. Сейчас дело сделаем и после отвезем ее в одну частную клинику. Там уже в курсе, готовы принять… Так, какой у нас адрес?
— Семнадцатая квартира. Вон тот подъезд, второй этаж. За те сорок минут, что мы здесь с Гусевой отсвечиваем, никто не выходил, — доложил Купцов.
— Вот именно что «отсвечиваете», — больше для порядку проворчал Дмитрий.
— Не волнуйся — все окна у него выходят на ту сторону, я проверил.
— Ну тогда, братцы, пошли, что ли? Чего тянуть?
Гладышев заученным движением достал из подмышечной кобуры ПМ и скомандовал:
— Значит, так: я вхожу в квартиру первый, вы — только по моей команде. Мало ли что? Вдруг он вооружен?
— Брось, Жора. — В голосе Петрухина отчетливо прозвучали снисходительные нотки. — Мы ж тебя не за ради подвига Матросова высвистали, а исключительно в качестве представителя законной власти. Сам посуди, какие у наркота могут быть арсеналы?
— А «маргоша»? — напомнил осторожный Купцов.
— Так ведь он ее уже попользовал.
— А если у него была не одна?
— Чушь! Да какие у нарка арсеналы? Наркот даже танк на кайф обменяет.
— Давайте не будем анализировать, а просто станем следовать моим указаниям, — с напускной строгостью распорядился Гладышев. Очень неуютно ощущавший себя в роли приглашенного «свадебного генерала». — Достаточно того, что я вообще в это ваше говно вписался. Вернее — меня вписали. Узнать бы кто?.. И вообще: береженого, как говорится… А я хотя бы в бронежилете.
— Слушаемся и повинуемся, товарищ старший оперуполномоченный! — шутливо козырнул Петрухин, деликатно умолчав вопрос про автора «вписки». — Вот только — фигня это всё. Не верю я в эти жилеты. Тем более что самое уязвимое место — это голова.
— Уж у тебя-то — точно, — хмыкнул Купцов. — Уязвимое.
Вся троица направилась к подъезду.
— Погодите! — вспомнил вдруг Гладышев. — А девка? Не убежит?
— Да куда ей бежать? У нее опять ломка началась… Ей в таком состоянии и десяти метров не пройти…
Уже через минуту они стояли на грязной, обоссанной и заплеванной лестничной площадке перед потрепанной жизнью и нищетой дверью, подсвечивая себе предусмотрительно захваченным Петрухиным фонариком. Гладышев несколько раз подряд втопил кнопку звонка, однако ответом была тишина.
— Так когда вы, говорите, ему звонили?
— Час назад, — отозвался Дмитрий. — Если точнее — пятьдесят пять минут.
— За те пятнадцать минут, что мы с Гусевой сюда добирались, вполне мог свалить из дома, — педантично заметил Купцов.
— Сомневаюсь. Ты просто голоса его не слышал. Он явно вмазанный был по самые помидоры. И по ходу, вообще ничего не понял — кто звонил? Зачем звонил?
— Ну тогда чего? Ломаем дверь? — предложил Гладышев. — К слову, замки — полное дерьмо. С ноги откроем.
— Подождите! Не надо с ноги! — донеслось откуда-то снизу, из темноты.
— Тьфу, черт! Напугала! — Оперативник с укоризной посмотрел на Купцова. — А говорил, в таком состоянии и десяти метров не пройдет.
Заметно пошатываясь, к ним поднялась Оксана и хрипло, с одышкой попросила:
— Не надо ломать! У меня… у меня ключ есть.
— Блин! Что же ты сразу-то не сказала?!
— Я… я забыла… Вот, держите… Только… Только вы не бейте его… пожалуйста…
— Ни в коем случае! — проворчал Гладышев. — Мы его всего-навсего расцелуем и к сердцу прижмем. — Он открыл дверь, снял пистолет с предохранителя и первым нырнул в квартиру. Следом за ним проследовали партнеры, предварительно приказав Гусевой «ждать здесь, вплоть до особого приглашения»…
* * *В притонного вида комнате на кровати остывал мертвый Клюв. Он лежал на боку, откинув руку, а другую положив под голову, словно бы хотел поудобнее уснуть. Левая штанина так и осталась закатанной…
…Для начинавшего свою полицейскую карьеру в должности участкового Гладышева обнаруженный в квартире «пейзаж» был настолько виданным-перевиданным, что он не то что не удивился, но даже ни единым мускулом лица не поморщился. А вот раздосадованный и рассерженный Петрухин, матюгнувшись, сплюнул на пол. Он подошел к окну и, разгоняя спертый воздух и смрад, рванул на себя форточку:
— Твою мать!.. Каких-то пятьдесят пять минут!..
— А может, оно и к лучшему? — негромко возразил Купцов. — Отмучился парень.
— Парень-то, может, и отмучился. Только вот Марина при таких раскладах соскочит теперь стопудово.
— Постараемся, чтобы не соскочила.
— Ну-ну, свежо предание… Жора, давай вызывай бригаду и гроб с музыкой.
— Ага.
Гладышев потянулся к телефону, и в этот момент в комнату ввалилась Оксана. Ввалилась и, взвизгнув, кинулась было к навсегда уснувшему Клюву, однако Петрухин успел ее бестактно перехватить в области груди. Вернее того, что от той, словно бы усохнувшей вкупе с многострадальными венами, осталось.
— Стоп! Смотреть — можно, а вот руками трогать — ничего нельзя! Поняла? — Гусева часто-часто закивала, а потом в бессилии опустилась на грязный пол и заскулила, раскачиваясь из стороны в сторону. — Ну хватит! — грубо рыкнул на нее Дмитрий. — Теперь-то уж чего?.. Раньше надо было плакать… Ты лучше вот что мне скажи: сколько вам заплатила Марина за стрельбу?
