Игра на одевание - Алексей Викторович Макеев
Позже Лев и сам, наверное, не смог бы сказать, что именно заставило его сунуть флешку Серхио и блокнот в карман. Видимо, то самое чутье сыщика, на которое они с Крячко часто списывали все положительные случайности.
Мария уже была дома, когда приехал Лев. И, судя по тому, что сразу, как только он вышел из лифта, сыщик почувствовал очень сильный аромат пирогов, у жены была очень сложная роль. Наталья, жена друга и напарника Гурова, Крячко, пекла пироги как-то между делом. Казалось, что она даже не раздумывает над рецептом и ничего не планирует. А ингредиенты всегда были в холодильнике. Мария каждый раз, если нужно было подумать над сложной ролью, к раскрытию которой она пока не могла подобрать ключ, выбирала самый сложный и самый долгий рецепт.
Потому что только так, полностью заняв голову, можно было сбросить лишние эмоции и создать саму себя под эту роль с нуля. Есть легенда о том, что Агата Кристи придумывала самые кровожадные убийства, когда мыла посуду. Маша готовилась к роли, замешивая тесто.
Это было сложно.
Гуров в такие моменты, если был дома, старался не попадаться жене на глаза, потому что понимал, что может «сбить ей все настройки». Если она сама просила, то он часто помогал ей, подбирая черты ее героиням. Он рассказывал какие-то моменты из своих расследований, помогая собрать персонажа, как пазл. Ведь нельзя же играть роль, имея на руках только прописанные в сценарии моменты. Нужно знать этого героя. Его прошлое, манеры, характер, жесты, нужно создать живого человека и показать зрителям моменты из его жизни.
Лев осторожно заглянул на кухню. Мария покачивалась на стуле, читала сценарий и помахивала в воздухе большой деревянной ложкой, словно дирижер, в такт репликам, которые проговаривала вслух.
На столе, прикрытый полотенцем и источающий невероятные ароматы, лежал пирог.
– Чем так невероятно вкусно пахнет? – Гуров тепло улыбнулся жене.
– Сербская гибаница! Слоеный пирог с белым сыром, – объявила Мария, как опытный конферансье, и сняла полотенце.
Лев улыбнулся:
– Очень сложная роль, да? Какой уровень сложности? Тесто сама делала или покупное?
– Сама. Вот что значит жить с сыщиком! Может быть, я тебя хотела порадовать! – притворно возмутилась Мария. Лев помог жене накрыть на стол. – Я играю Соньку. Ту самую, Золотую Ручку. Но это новый интерактивный спектакль. Режиссер хочет, чтобы я сыграла ее как мать, которая отдала свою дочь и теперь ищет ее. При этом я должна быть и лихая, и ожесточенная, и любящая.
– Ты очень талантливая, – сказал Лев и добавил: – Ты сыграй ее не такой, какой бы она была в прошлом, а такой, какой она была бы сейчас.
Он бегло просмотрел сценарий, который ему показала Мария, и кивнул:
– Да. Мне кажется, что, если ты покажешь ее сегодняшнюю, растерянную от того, как быстро меняется мир, получится очень правильно.
Мария погладила мужа по плечу и радостно улыбнулась:
– Вот я знала, что ты мне поможешь. Поэтому вторую гибаницу можешь забрать на работу.
– Моя героиня, – улыбнулся Гуров.
После ужина он вышел с чаем на балкон, размышляя о деле. Мария вживалась в роль знаменитой мошенницы, и лучше было ей не мешать, чтобы не спугнуть вдохновение. А сам сыщик все думал. С одной стороны, все укладывалось в достаточно стройную концепцию: кто-то убивает Серхио, подводя его под ложный диагноз. Медленное, тихое убийство. Но зачем? Ведь вся психология убийства во многом рассчитана на то, что нужно убрать человека быстро. Либо после того, как он что-то сделал, в наказание, либо до того, как он сможет что-то сделать.
«Родственники?» – рассуждал про себя Гуров.
Он сделал заметку подумать об этом завтра. Нужно узнать у Ивана, какое наследство оставил после себя Кубинец и кому из его семьи оно перейдет. Может, кто-то из родни хотел убрать его?
Но…
«Но» было огромным и заслоняло тему наследства в качестве мотива. С одной стороны, в пользу того, что это мог быть кто-то из родственников, говорит то, что карту Серхио могли подменить в клинике за деньги. Допустим, кто-то заплатил персоналу, и данные обследования переписали.
Нужно узнать: приезжал ли кто-то из родни Кубинца в Москву?
С другой стороны, компьютерный сбой. Кто-то вытер кровь с лица Кубинца. Его ноутбук, который забрал Гуров из квартиры, оказался слишком… простым? К тому же без пароля.
Значит, настоящий, рабочий ноут должен быть где-то еще. А вязание? Как-то оно совсем не подходило под портрет Кубинца.
Утром, когда Лев приехал на работу, он остановился около кабинета.
Странно. Уборщица приходила убираться к ним в кабинет по всем правилам: только когда в кабинете были оба сыщика или хотя бы один из них.
Сейчас кабинет был открыт, снаружи ключ был вставлен в замочную скважину. Такая связка ключей от всех кабинетов была только у уборщицы.
Гуров толкнул дверь костяшками пальцев.
Обыск проводили очень неаккуратно. С одной стороны, казалось, что все лежит на своих местах: коробка с документами из квартиры Кубинца, папка из клиники, доска, ноутбук Кубинца, стул.
Вроде бы все на своих местах. Но не так, как оставлял Лев. Еще он всегда закрывал окно, так как на ночь кабинет ставился на сигнализацию.
– У нас были гости или ты тут хорошенько повеселился вчера? – спросил Станислав, который подошел через десять минут, когда Лев уже вызвал экспертов для осмотра и снятия возможных отпечатков пальцев. Которых, он был уверен, не было, но правила есть правила.
– Конечно, ты же знаешь, меня только оставь одного в кабинете, сразу пойду вразнос.
Еще через десять минут нашли уборщицу.
Аделаида Сергеевна когда-то работала делопроизводителем в МУРе. Но по состоянию здоровья ей нельзя было долго сидеть на месте. Она ушла с работы, немного помыкалась на разных работах, посидела дома, вырастила внуков и вернулась в Главк в должности уборщицы. Мыла она качественно, любила поболтать, сотрудники управления относились к ней с уважением. Часто ее можно было встретить в конце ее рабочей смены у Верочки, которая всегда наливала ей кофе и угощала ее любимыми шоколадными конфетами. Ей предлагали перейти в архив, но тогда бы пришлось работать полный день, а у нее следующие внуки подрастают, да и дел много.
При этом если бы вы встретили ее на улице, то точно не подумали бы, что эта изящная, воздушная пожилая дама, больше похожая на фею, с всегда аккуратно уложенным облаком серебристых волос и золотыми туфельками, просто уборщица. И вот сейчас она лежала на полу в туалете для гостей в позе эмбриона, прижав руки к животу.
– Жива, усыпили, – тоном, не обещающим ничего хорошего тому, кто обидел Аделаиду, сказала Матильда Давтяновна. Гуров кивнул и хотел было подойти помочь, но Крячко, который уже был там, его опередил, легко поднял почти невесомую уборщицу на руки
