Д. Пален - Живой товар
Кстати, о голодном брюхе — чай чаем, но не повредило бы и чего посущественнее. «И безнадежно лезет в холодильник, а там зима, пустынная зима…» Колесников, а ты ведешь себя не по правилам: страдающий влюбленный об еде не думает, он слезы льет и воет на луну. Или ты не такой уж влюбленный?!
А вот это сейчас не так уж и важно, влюбленный или нет, но при рассматриваемом варианте (враги копают под Кучумова через «Татьяну») живо окажусь между молотом и наковальней. Этим гипотетическим врагам я, конечно, близок и дорог, зато совсем не близок полковнику милиции Кучумову. А ФБР и программы защиты свидетелей у нас пока не наблюдается. Сумеет ли Иван Иваныч меня прикрыть, когда молот грохнет по наковальне? И захочет ли? Бывает, что война кончается мирным договором. Боюсь, единственный для меня безопасный выход — ничего не обнаружить.
Уж не слишком ли поздно я начал задумываться?
Как гласит зарубежный юмор, «если бы я всегда был такой умный, как моя жена потом».
Ладно. Все эти страхи нагнал на меня левый вариант — «Кучумов знает о существовании СИАМИ». Перейдем к правому — «Не знает». Как и почему первый зам может не знать о создании такой фирмы? А так (опять два варианта): если ему не доверяет Перепелица или если это вообще создано в абсолютной тайне, для выполнения функций отдела внутренних расследований. Нарисуем оба квадратика и обдумаем.
Кучумову не доверяют лично: то ли потому, что он слишком честный, а его шеф — напротив, и тогда мы моментально выезжаем в уже рассмотренный вариант «враги», то ли наоборот — Кучумов продался, а Перепелица его разоблачает. Тут есть тонкости, нюансы количественного плана, но я все равно оказываюсь между молотом и наковальней. В любом случае у первого зама хватает в УВД своих людей, и без боя он не сдастся, в любом случае разоблачение «Татьяны» ему что нож острый.
Вариант с и.о. службы внутренних расследований — это практически то же самое, только на Кучумова вышли не целенаправленно, а более или менее случайно — опять же я — ключевая пешка в самой середке доски, которая в ферзи не пройдет, но рано или поздно будет сбита.
И, наконец, третий подвариант, о котором я и забыл или упорно не хотел рисовать на своей схеме: Кучумов не знает о существовании СИАМИ, потому что о ней не знает в УВД вообще никто, потому что создали ее без ведома милиции. И тогда все, что с улыбкой излагал мне Иван Иваныч, — стопроцентная брехня, а правду сказала Ася: я работаю на преступников и втравил в это дело любимую женщину…
Где-то во дворе за домом заквакал резко и часто автомобильный сигнал — похоже, какая-нибудь собачка решила пометить колесо как часть своей территории и включила противоугонную систему. Я поднял голову.
Что-то изменилось. Стало здорово прохладно, в пепельнице на столе — гора окурков (вроде же выходил на балкон курить — откуда они взялись?), на столе — исчирканные и исписанные листки, а окно уже не черное.
Я отнес пепельницу в туалет, вытряхнул окурки в унитаз и спустил воду. Вернулся на кухню, поставил на огонь очередной чайник и вышел на балкон.
Небо на востоке понемногу светлело. Наверное, если бы не облака, оно уже наливалось бы розовым. Наступал новый день, второе июля, вторник.
Сегодня — встреча с Иваном Иванычем по графику. Рапорт у меня не готов, что писать в него — не знаю. Наверное, эпизод на Черногузовке надо осветить: я там был не один. Андрюша парень вроде симпатичный, но это ничего не гарантирует…
И что вообще делать дальше? Как выкручиваться из ситуации, чтобы и родная фирма не забеспокоилась, отчего это Лягушонок квакать перестал, и притормозить ход событий? А притормозить надо, пока хоть в чем-то разберусь.
Как вытащить Асю? Как доказать ей, что я не сволочь, а просто идиот с бездействующим головным мозгом и слаборазвитым спинным?
И, наконец, если ее разведка сработала точно и СНАМИ — черная фирма, то что из этого следует и куда мне подаваться?
Я полез в пачку. Там еще оставались три сигареты.
Глава 39
ДОЖДЛИВЫЙ ВТОРНИК
Погода, испортившая все воскресенье, не стала лучше. Но вчера меня это не волновало: и на машине возили, и мысли другим были заняты…
Полночи я просидела перед телевизором — каким-то боевиком пыталась отвлечься. Не очень, впрочем, успешно…
Мысли о Колесникове отгоняла старательно, но… «Не думай о белой обезьяне…» Все равно ни о чем другом думать не могла.
Правда, под утро, часа в три, меня сморило. Так что до своих шести я все-таки немного поспала. И со звонком будильника пошла по стандартному кругу: кофе, костюм, бутерброд… К сумке и пакету прибавился зонтик. И одеться потеплее: ночью перепсиховала, а после этого мне всегда холодно. Не пить же коньяк с утра!
Села перед зеркалом лицо на себя наносить — и с большим удивлением обнаружила, что для женщины, которая вчера уличила в обмане своего возлюбленного и прогнала его взашей, выгляжу очень даже прилично. Пообещала себе, что и дальше буду так держаться. Подкрасилась, вытащила любимые духи — их уже мало осталось, обычно берегу на особый случай. Но сегодня надо было себя как-то подбодрить.
Метро, ступеньки в родной офис, любимый стул… Успела вовремя, вот только туфли промочила. Пришлось надеть сухие департаментские, а эти поставить сушиться.
Кроме меня и Анечки в офисе пока никого. Странно только, что ящики стола открыты, картотека тоже отперта. Непонятно. Вроде перед отъездом в «Татьяну» вчера все запирала.
Надо же, за всеми делами забыла деньги из сумки выложить. А ведь с этого дня буду гулять без сопровождения — надо бы поосторожнее.
Посмотрелась в зеркало — нет, все нормально. Никаких, слава Богу, припухших глаз, красных пятен на щеках… Вот только выражение… Но его, выражение, и изменить можно. Я улыбнулась и посмотрела на себя в зеркало. Да, пока лучше не улыбаться — глаза сохранили змеиную сосредоточенность. Ничего, господа хорошие, капля-другая яда вам не повредит…
Рабочий день шел своим чередом. Сережа распечатывал ночную информацию, Валентина принесла показать свежие тесты. Мы теперь их на невестах прокатывать будем — характер узнавать.
Юлька, как обычно, опоздала. Не успела я у нее спросить, что она в моем столе искала, как она сама на меня наехала:
— Аська, какого черта! Что ты опять в моих бумагах кавардак устроила? Дождаться не могла! А теперь я ничего не найду!
Ну, это не фокус. У партнерши моей иногда на столе такой хаос случается — сам черт ногу сломит. Правда, она во всем этом безобразии ориентируется нормально.
Стоп! Выходит, и у Юльки в бумагах рылись! А позавчера в компьютере покопались… Оч-чень интересно! Кто-то из наших решил порядок в бумагах навести? Или следы заметают? То-то денежек подбросили, чтоб мы на радостях все на свете забыли…
Ой, Анна Георгиевна! Как бы на тебя действительно охота не началась, как предупреждал незабвенный В. Колесников.
Все, беспокойся только о себе, заботься о себе и себя люби больше всех. Потому что никто, кроме тебя самой, заниматься этим не будет.
— Ась! Ты опять нырнула?
— А что? Случилось что-то? Народ идет?
— Нет пока. В десять у тебя клиент… Я спрашиваю, ты статью в «Зебре» читала? Про Ирочку мою?
— Какую еще статью? Что ты мне голову морочишь с утра пораньше?!
Опомнись, не ори, веди себя нормально! Не надо привлекать лишнего внимания.
— Ась, я серьезно. Газета «Зебра» напечатала гнусную такую статейку. Вроде как про Ирочку Гончарову. Ну ту, чья мамочка сюда скандалить приходила… Ну вспомни!
— Не помню я ничего… И что в этой статье?
— Мерзость всякая. Журналист, сволочь, постарался… Грязью так облил — ей теперь отмываться и отмываться. Жалко девчонку!
— Юлька, ну что ты несешь! Не ее — себя пожалей. Там что, фамилия написана?
— Нет.
— А даже если да… Замуж вышла — и все. Новая фамилия, новая жизнь. Милое дело — замуж, мечта поэта! Главное — счастье в личной жизни!
— Аська, да что с тобой? Ты чего такая взвинченная? Со своим поругалась?
— Ни с кем я не поругалась! И ни черта я не взвинченная! И про Ирочку твою, кобылу белобрысую, слова больше слышать не хочу! Не хочу, поняла?
Тут уж я и сама услышала, что говорю слишком громко и слишком эмоционально. Надо срочно притормозить — и, по возможности, извиниться перед Юлей. А то она сидит, уставилась на меня — ну как же, не каждый день самая спокойная и сдержанная сотрудница с катушек съезжает.
— Ты прости меня, Юленька… Я вчера вечером приятелей в Германию проводила. Лучших друзей своих. Расстроилась — сил нет.
— Да ты что?! Ну, не переживай. Теперь из Германии приехать — раз плюнуть. Встретитесь еще…
— Ага, вместе на дачу съездим, по телефону болтать будем каждый вечер, вместе отпуск проведем…
Да! Если бы у меня на самом деле так было — лучшие друзья, отъезд, — я бы, наверное, психанула сильно. Но все-таки не до такой степени.
