Семен Данилюк - Бизнес - класс
В оправдание хотелось сравнить себя с ассенизатором, что погружается в нечистоты ради общественной пользы. Но сам понимал, что сравнение это наиграно: порой ловил себя на ощущении, что ржавчина, в которую он погрузился, исподволь начинает проникать внутрь.
Богаченкова он нашел, заглянув в кабинет Шараевой. Они сидели за столом, плечо в плечо. Юра что-то энергично доказывал, тыча указкой в схему, брошенную поверх стола, будто узорчатая скатерть. Лариса невнимательно слушала.
- Что?! - едва завидев Коломнина, подскочила она.
И от этого испуга разом пропало шаловливое желание немножко поинтриговать.
- Все нормально! - успокоительно выставил он ладони. - Теперь спи спокойно.
- Слава Богу! - Лариса облегченно осела. - Если б ты знал! Если б только знал, что я за эти дни пережила. Ведь столько планов, мыслей...
И, облокотившись о стол, зарыдала.
- Я тут, пока суть да дело, вариантик подготовил, - Богаченков со скрытой гордостью показал на схему. - Если купить Белогоцкий нефтеперегонный завод и углубить переработку крекинга, получается просто сумасшедшая экономика. Неделю по ночам прорабатывал.
Коломнин нехотя скосился на мудреную схему. Мысли его были далеко. - Это все потом. Сейчас надо насущные проблемы решать. Срочно подготовь новые договоры с "Магнезитом" и дуй к Суровцеву подписывать. Клиент созрел. - Понял, - сноровисто подтянулся Богаченков. Шагнув, спохватился. Лицо его приобрело вид сконфуженный и трагичный одновременно. - Сергей Викторович, совсем вылетело. Вас разыскивал Роговой. Просил передать: Рейнера, оказывается, убили.
- Что?! - вскрикнул Коломнин.
- Возле поселка застрелили. Хотел сразу сообщить, но вас не было. А потом вот увлекся этим, - он огладил рукой схему и, виновато поклонившись, вышел. Мне тоже сообщили, - Лариса промокнула набухшие глаза. - И еще вот это осталось Она извлекла из ящика и протянула Коломнину свернутую тетрадку, - ту самую, что отобрал у него Рейнер. - Такой ужас. И главное, я же его уговаривала: Женечка, перезжай к нам. И охрану бы дали. Нет, ничего не подействовало. Прямо как ребенок. Я уже отправила вертолет, чтоб перевезти тело, и потом насчет похорон распорядилась, - чтоб все достойно. Хотя Женя и пышность - нечто несопоставимое.
Лариса удрученно склонилась. Взгляд невольно упал на схему.
- Сережа! Я понимаю, конечно, что не вовремя. Но, может, и впрямь подумать о заводе? Это же получается замкнутый цикл. Представляешь, какая перспектива!
Она вздрогнула от звука хлопнувшей двери.
К вечеру изрядно набравшийся Коломнин в парилке сауны распевал грустную песню про замерзшего в степи ямщика. В стадвадцатиградусной жаре несчастного заморозка было особенно жаль. Он пел о ямщике, а видел Женьку Рейнера. Наивно-беззащитный человечек. Дитя природы, которому легче было пройти одному ночью пятьдесят километров по тайге, чем решиться на визит в местное ГАИ. А рядом лежала раскрытая тощая тетрадочка.
Слышно было, как зашли в предбанник. Значит, Богаченков вернулся из ИВС.
- Богаченков, сука бесчувственная! Катись вон отсюда, пока не вызвездил, заорал Коломнин, понимая, что пьян, и приходя от этого в надрывный восторг. Потому что пьяным мог высказать то, на что никогда не решился бы трезвым.
Дверь парилки открылась.
- Меня тоже выгонишь? - закутанная в простыню, стояла Лариса.
- Дверь захлопни. Выхолодишь, - Коломнин смутился.
Она подсела на ступеньку ниже, потерянно глянула снизу вверх:
- Что это у тебя? Ах да. Тимур как-то говорил, что он стихи пописывает.
- Отписался, - скривился Коломнин. - Вот послушай. Это как раз про нас с тобой:
"В детстве убили ужа,
Палкой ударив жестоко.
Полз он куда-то шурша,
Черный и сверху, и сбоку.
Был он безвреден, но нам
Думалось: это гадюка.
Хоть и гадюка, она
Не нападает без звука.
Так истребили ужа,
И не родились ужата,
Не оттого ли душа
Чем-то доныне ужата". (сноска: стихотворение А.Роженкова. - Алексей Роженков. Волчье лыко. Стихотворения. - "Русская провинция", Тверь, 1997).
И в самом деле, жил себе человек. Как хотелось, так и жил. Так нет, выдернули, будто брюкву из земли. Надкусили. Отбросили. Все так, походя! Ты понимаешь - это наши с тобой души ужались!
- Сереженька! Прости ты меня. Понимаю, что сморозила. Только не думай, что мне Женьку не по-настоящему жалко. Я ведь и сама испугалась, когда после Жени и вдруг - о заводе ляпнула. Просто, как страсть одолела. Днем, вечером, - все думаю, варианты прикидываю. Будто сохну изнутри. Боюсь я, Сережка. За нас с тобой. Все кажется, что тебя теряю. Странно как-то: занимаемся одним делом. Казалось бы, куда крепче. А получается, что чем дальше, тем - дальше.
- И сейчас? - растерянно уточнил Коломнин: руки ее требовательно оглаживали мокрое мужское тело. - А если Богаченков в самом деле зайдет?
- Вызвездим, - заявила Лариса, решительно перебравшись к нему на колени. Могу я побыть наедине с собственным мужем?
Фархадов в компании теперь вовсе не появлялся, полностью передоверившись энергичной невестке. Тем больший переполох вызвал внезапный его приезд среди бела дня. О появлении хозяина Коломнин догадался по всплескам голосов в коридоре. Подметил и то, что в звуках этих было куда меньше верноподданических ноток, чем прежде, - служащие давно разобрались, у кого в руках бразды правления. Но в то же время приветствия звучали вполне искренние, - Фархадова любили.
Через некоторое время к Коломнину заглянула Калерия Михайловна, оживленная и встревоженная одновременно.
- Сергей Викторович, Салман Курбадович просит зайти. Но только, вы уж недолго. Валокордину я, конечно, приготовлю...
Коломнин понимающе кивнул.
Войдя в тусклый, едва освещенный настольной лампой кабинет, Коломнин принялся озираться: Фархадова на привычном месте не оказалось. Лишь всмотревшись, обнаружил его очертания в кресле подле зашторенного окна.
- Присаживайся, Сергей, - глухо произнес Фархадов, очевидно, занятый своими раздумьями. - Ну-с, как без меня тут справляетесь?
- Трудно без вас, конечно, - отвечая дежурной фразой, Коломнин заметил, как мелко подрагивает в узком дневном луче рука, и понял причину, по которой тот предпочел укрыться в темном углу, - за короткое время патриарх резко одряхлел.
- Что? Сдал? - Фархадов проследил за направлением взгляда. - Устал я.
И, будто в подтверждение этих слов, захлебнулся в приступе кашля, который попытался погасить, прижав к губам платок.
- Сухой, зараза, - отер он усы. - Врачи говорят, что если мокрота отходит, вроде как лучше. И надо же: нет этой мокроты. Всю жизнь по сугробам, по рекам да по болотам. А внутри одна сухость осталась. Смешно.
- Не очень.
- Ладно, это все промежду прочим. Докладывай, как тут Лариса.
- Сверх всяких ожиданий! Готовый просто гендиректор. Конечно, до вашего уровня ей далеко. Да и всем нам.
- Не мельтеши.
- Что?
- Не болтай, говорю, впустую. Какой еще там уровень? - в Фархадове будто пробудилась прежняя грозная сила. - И впрямь за дурака, что ли, держишь? Мой уровень там остался.
Он повел головой в сторону стены, где, невидимая в темноте, висела фотография чумазого, захлебывающего восторгом азербайджанца, отплясывающего возле бьющего нефтяного фонтана.
- Нет хуже, чем пережить самого себя, - признался старик. - Впрочем, есть. Когда при этом надо делать вид, что ты прежний... А ты упертый, как заметил. Работать умеешь. И, что важнее, других заставить можешь. А Лара хоть и возомнила о себе, но - женщина. Мягковата пока. Подопрешь ее?
- Какая из меня подпорка? Я человек банковский, подневольный. Шестерка, напомнил мстительный Коломнин.
- Вот и довольно шестерить. Большое дело предлагаю. Станешь вице-президентом "Нафты". Иной уровень. Опять же и с Ларисой - решать вам пора. В чем прав, в том прав, - против природы не пойдешь. Хотя, конечно, какой из тебя Тимур? Его масштаб - не тебе чета. Но уж какой есть.
- Спасибо за благословение, Салман Курбадович, - съехидничал задетый Коломнин.
- А что остается? Болтают, чего не попадя. Фамилию полощут. Так что отстраивайтесь потихоньку. Сам-то я от дел отойти собираюсь.
- Ни в коем случае! - испуг Коломнина был искренен. - Имя ваше чрезвычайно важно. Особенно сейчас, пока Лариса еще в полный голос о себе не заявила. Сами знаете, какие у вас в нефти нравы. Чуть зазевался и сожрут.
- Пока жив, не тронут. Потому и хочу, чтоб Ларису поскорей признали. На днях Гилялову телеграмму поздравительную послал в связи с назначением министром - за двумя подписями: я и Лариса. Пускай привыкают. Да и не мое все это. Раньше хоть в людях разбирался. А теперь получается - сам же ворами себя окружил. Подсчитали, сколько у нас конденсата через "Магнезит" этот уворовали? - Порядка пятидесяти миллионов.
Фархадов зарычал:
- Все дело едва не загубили. Подхалимы!
В последней фразе угадывался упрек самому себе: чрезмерно падкому на лесть.
