Ирина Львова - Стелла искушает судьбу
Чмырь щелкнул пальцами, и за его спиной появились два мордоворота со зверскими лицами. Намерения Барсукова не вызывали у Риты сомнений, хотя стороннему наблюдателю могло показаться, что встретились старые добрые знакомые.
Рита метнулась в проход между стояками с шубами, едва не сбив с ног какого-то продавца, который нес в руках груду меховых изделий. Тотон-мукуты, побуждаемые командой Барсукова и воплями Чмыря, ринулись за ней. Подныривая под качавшимися на вешалках манто и полушубками, Рита металась по магазину, понимая, что, если не вырвется на волю, надежд на спасение у нее не останется. В торговом зале поднялась страшная суматоха. Слышались крики, шум падений — видимо, мордовороты Барсукова не считались с теми, кто попадался на их пути; отовсюду неслись ругань, визг и призывные вопли:
— Полиция! Полиция!
Вдруг Рита увидела маленькую неприметную дверь, рванув ее ручку, она вылетела в коридорчик.
«Ну все! Кажется, я сама себя заманила в ловушку!» — подумала она, заметив, что коридор кончается железной дверью с запертым на замок засовом. Однако перед самой непреодолимой преградой, к которой Рита продолжала мчаться, не видя другого пути, коридор изгибался, давая ответвление, туда она и свернула. Сзади уже слышался топот настигавших врагов…
Боковой коридорчик вывел на улицу. Сбежав по невысоким ступенькам, Рита оказалась на просторной подъездной площадке — видимо, здесь останавливались подвозившие товар грузовики, но сейчас перед магазином не было ни одного, и беглянка заметалась, не зная, куда спрятаться на открытом пространстве. Забежав за угол, она увидела небольшой открытый автомобильчик. Ярко-красный, блестящий, он казался забытой ребенком игрушкой. Пробегая мимо, Рита заметила, что в замке зажигания оставлен ключ…
Она понимала, что рискует: во-первых, навыки вождения у нее были достаточно слабы, во-вторых, этот несомненно фирменный автомобиль мог иметь совершенно незнакомую ей конструкцию, в-третьих, угон транспортного средства — это все-таки уголовное преступление.
— Вон она! — послышался крик за спиной Риты.
Не оглядываясь, она запрыгнула в машину и повернула ключ. Мотор заурчал, как доброжелательная собака, и машина рванула с места, стремительно набирая скорость.
Вырулив из-за магазина, Рита помчалась по широкому проспекту, пугая водителей совершаемыми ею дикими маневрами. Обгоняя всех подряд, проскакивая между автомобилями, едва не обдирая дверцы, Рита как безумная мчалась вперед — только бы уйти от погони! Затеряться, спрятаться, исчезнуть! Когда она неожиданно (и для себя самой тоже!) вырулила на противоположную полосу, умудрившись пересечь ее перед носом шикарного черного «кадиллака», водитель которого тотчас же впал в ступор, а затем влетела на боковую улицу, ей пришло в голову, что, пожалуй, с нее хватит. Какой смысл спасаться от Барсукова лишь для того, чтобы погибнуть в дорожной катастрофе?
На глазах у удивленных замурзанных детишек, игравших на улице, Рита вышла из машины, захлопнула дверку и, ласково погладив красный полированный бок, с благодарностью взглянула на спасшего ей жизнь дружка. Поколебавшись мгновение, она выдернула ключ и сунула его в сумку: в конце концов, полиция найдет автомобиль… если его не угонит никто другой! Зачем доставлять лишние неприятности хозяину автомобиля? Рита даже представить себе не могла, насколько наивны были принятые ею меры. Лучше бы она позаботилась о том, чтобы стереть по возможности отпечатки своих пальцев.
С деловым видом, будто что-то искала, она отправилась по улочке, вертя головой. Несколько раз она поворачивала, блуждая по незнакомому городу, как по лесу, потом, сочтя, что находится в относительной безопасности, зашла в ресторанчик — следовало подкрепиться, немного отдохнуть, обдумать ситуацию и… возвращаться «домой».
Едва Рита села за столик и жестом подозвала официанта в белой рубашке с коротким рукавом и в светлых брюках, ее забила дрожь. Она знала за собой такую особенность — попав в опасную ситуацию, она действовала машинально, будто все происходило не с ней, а в каком-нибудь просматриваемом ею фильме, и добивалась наилучших результатов. Со стороны могло показаться, что она на редкость хладнокровна. Но Рита была прежде всего женщиной — слабой, нежной, тонко чувствовавшей… Стоило ей оказаться в относительной безопасности, как весь ужас пережитого начинал прокручиваться в ее мозгу с невыносимой реалистичностью. И на сей раз реакция не заставила себя ждать.
— Ясу[1]… — выдавила она из себя. — То агва… То псари[2]… П-пожалуйста…
Официант даже на некоторое время задержался у столика, опасаясь, не грохнется ли побелевшая как мел посетительница в обморок.
* * *— Ир… Ира…
Шелестение шепота было столь жалобным, что Ирина немедленно открыла глаза. Над ней склонился Алик.
— Чего тебе? — буркнула женщина.
— Ир, нам ехать пора и… Дай глоточек, будь человеком, а? — Судя по внешнему виду Алика, его мучило жестокое похмелье.
— Нет у тебя совести. Ни грамма.
— Нету. А голова болит! И не соображает ничего. Я ж такой тупой ничем тебе не помогу, — канючил Алик.
— Кыш из номера. Сейчас оденусь и выйду.
— Ир… Глоточек?..
— Я сказала — кыш!
Алик понял, что спорить бесполезно, и, уповая на милосердие Ирины, вышел в коридор.
Она быстренько собралась: надела сшитый ею собственноручно костюм — хлопчатобумажное бюстье, черно-белая ткань которого имитировала окрас леопарда, и черную длинную и широкую сатиновую юбку с аппликациями из «леопардового» ситца. Потом накинула, не застегивая, белую полупрозрачную блузу и сунула ноги в изящные черные босоножки. Ей почему-то казалось, что на Ялтинскую студию не следует являться в привычной униформе — потертых джинсах и майке, хотелось выглядеть посолиднее.
Поколебавшись, Ирина вытащила из-под своей подушки, которую уже обняла, раскинувшись на просторе, мирно посапывавшая Стелла, бутылку с остатками коньяка. Сунула ее в черную сумку вместе с папкой для бумаг и парой яблок, накинула ремень «торбы» на плечо и направилась к выходу.
Алик ждал ее в крохотном вестибюле гостиницы, где уже толпились у стойки администратора нервные мамаши с крикливыми детьми. Окинув их взглядом, Ирина сочувственно вздохнула и поманила Житкова рукой.
На улице их ждал автомобиль съемочной группы — вечно пыльный «Москвич», которым обычно пользовалась Чекалина. Ирина зябко повела плечами — по утрам было еще достаточно холодно, с удовольствием вдохнула полный кислорода, казавшийся голубоватым воздух, зевнула и подумала, что у нее есть шанс поспать в машине: все-таки путь им предстоял неблизкий.
Едва захлопнув дверку машины и объяснив шоферу, куда ехать, Алик снова заныл, повернувшись к Ирине, расположившейся на заднем сиденье.
— Человек ты или зверь лесной? Я же честно ничего сам искать не стал, чтобы не задерживаться… За машиной к «Алуште» сбегал… Проснулся вовремя…
Шофер понимающе хихикнул.
— Алик, — сердито сказала Ирина. — Выдам один глоток. И потом, пока дела не сделаем, ни-ни! Понял?
Житков просиял и жестом фокусника извлек словно из воздуха… граненый стакан.
Ирина рассмеялась:
— Я сказала — один глоток!
— Нет возражений.
Пока, прощаясь с Ириной, которая вышла из машины, грузились в автобус актеры, умиротворенный Алик заснул, откинув голову на спинку укрытого самодельным зеленым чехлом сиденья.
* * *На Ялтинской студии, до которой они добрались около десяти утра, царил покой, навевавший размышления о вечности: ни охраны на проходной, ни транспорта, готового отвезти народ к месту трудового подвига, ни самого народа. Только в грязноватой у берега акватории застыл петровских времен не то барк, не то фрегат (Ирина в этом вовсе не разбиралась), он вызывал удивление и смутное ощущение нереальности происходящего.
Длинное, серое, баракообразное здание киностудии встретило Ирину и Алика гулким эхом их собственных шагов и внушавшей некоторые опасения пустотой. В конце концов в одной из комнат они обнаружили скучавшую за пишущей машинкой девицу и засыпали ее вопросами.
Барышня захлопала глазами и посоветовала обратиться к Валерии Степановне Тищенко, на поиски кабинета которой пришельцы-просители и отправились. Однако, так и не обнаружив в административном здании не только оной дамы, но и вообще ни одной живой души, они вернулись к девице.
В конце концов после долгих поисков Наташа — так звали девушку — обнаружила домашний телефон Валерии Степановны, и Ирина принялась дозваниваться, что оказалось делом нелегким, а Алик как-то незаметно растворился в тумане. Когда Ира заметила его исчезновение, в трубке вдруг послышались не противные короткие, а призывные длинные гудки, и она решила плюнуть на побег нерадивого Житкова: в конце концов, если Валерия Степановна обнаружена, он просто больше не нужен.
