Цю Сяолун - Шанхайский синдром
На стук Чэня дверь открыла женщина средних лет, которая вопросительно посмотрела на него. Когда он показал удостоверение, женщина-секретарь, которую он узнал по голосу (это она звонила ему), провела его в элегантно обставленную приемную. В ней стоял большой серо-белый кожаный диван, по бокам – два кресла красного дерева; в углу – высокая старинная вешалка для шляп.
Чэнь решил, что директор Яо примет его не сразу, какое-то время «помаринует» в приемной. К его удивлению, Яо тут же вышла к нему и крепко пожала ему руку. Она провела его в кабинет и усадила в кожаное кресло за огромным дубовым столом.
Несмотря на пожилой возраст (ей было под семьдесят), Яо была крепкой и решительной женщиной; на ее квадратном лице выделялись густые брови. Темный костюм сидел на ней безупречно, без единой складочки. Никаких украшений. Почти никакой косметики. Она сидела с прямой спиной; накрахмаленный воротник-стойка придавал ей еще более суровый и несгибаемый вид. Окно за ее спиной выходило на оживленную улицу. Сидя в низком кресле, Чэнь смотрел на Яо снизу вверх, и ему вдруг показалось, будто он попал в застенки средневековой инквизиции. Ему стало не по себе.
– Товарищ старший инспектор Чэнь, рада с вами познакомиться. – Из-за того, что в речи Яо явственно чувствовался шаньдунский выговор, она напомнила Чэню персонаж из фильма «Дело о черной пушке» – старую марксистку-бюрократку, которая через слово поминает Маркса и Мао. Чэнь смотрел тот фильм с Ван; Ван еще поддразнивала Чэня: мол, он и сам постепенно превращается в «молодого марксиста».
– Для меня большая честь познакомиться с вами, директор Яо.
– Возможно, вас это не удивит, но мы, старшие товарищи, высоко ценим вас. Я побеседовала о вас с несколькими людьми, и все в один голос называют вас умным и преданным молодым партийцем. Насколько мне известно, вы зачислены на курсы при Центральной партийной школе?
– Да, но я еще молод и неопытен. Мне многому предстоит научиться у старших товарищей.
– Знаю, вы работаете, не жалея сил. Ведь сейчас вы очень заняты, товарищ старший инспектор?
– Да, у нас не хватает людей.
– Ведете ли вы сейчас какое-нибудь ответственное дело?
– Для нас все дела одинаково ответственны.
– Я слышала, вы расследуете убийство Гуань Хунъин, Всекитайской отличницы труда.
Чэнь не понял, был ли то вопрос или утверждение, поэтому он просто кивнул. Интересно, откуда она узнала?
– Есть ли какие-то результаты?
– Несколько перспективных версий, но не более того. Ничего определенного. Мы многого пока не знаем.
– Чего именно?
– У нас нет прямых улик, нет свидетелей, и мотив убийцы пока неясен. – Чэню становилось все больше и больше не по себе. Уголовное расследование не входит в компетенцию комиссии Яо. – Пока все еще только на стадии версий.
– Я попросила вас прийти, – сурово заявила Яо своим шаньдунским говором, – потому что хочу знать, как продвигается расследование.
– Убийство – уголовное преступление. Мы следуем установленному протоколу.
– У вас уже есть подозреваемый, так?
– Да. – Чэнь не видел смысла скрывать очевидное. – На данном этапе нашим главным подозреваемым является У Сяомин.
– Сын товарища У Бина?
– Да.
– Возможно ли такое? Мы с У Бином соратники; помню, в начале пятидесятых мы даже сидели в одном кабинете. У Сяомин, помню, часто играл с нашими детьми – они ходили в один и тот же детский сад. В последнее время я его не видела, но знаю, что он хорошо работает. Я навела о нем справки в отделе кадров журнала «Красная звезда». Там о нем очень высокого мнения.
– Я не отрицаю, что У – хороший работник, однако у него была связь с Гуань. Более того, он звонил ей в ту ночь, когда ее убили.
– Вот как!
– Да, у нас есть доказательства.
– Что за доказательства? Чэнь решил ответить уклончиво:
– Пока только косвенные.
– Значит, руководствуясь косвенными доказательствами, вы пришли к выводу, что сын У Бина совершил убийство! – резко воскликнула Яо.
– Нет, мы пока не пришли ни к какому выводу. Следствие еще не окончено.
– Тем не менее новость станет ужасным ударом для У Бина – а его здоровье и так слишком слабое.
– Товарищ У Бин – старый партиец, которого я всегда уважал. Мы знаем, что сейчас он в больнице. Мы помним его заслуги. Поэтому стараемся соблюдать крайнюю осторожность.
– Какими бы ни были родственные связи У Сяомина, я не собираюсь его прикрывать. И даже более того! Если окажется, что он виновен, он должен понести наказание. Такова политика партии.
– Спасибо за поддержку, товарищ директор Яо.
– Но, товарищ старший инспектор Чэнь, вы подумали, какова будет реакция народа на ваше расследование?
Три стены в кабинете директора Яо были уставлены книжными стеллажами, на которых стояли произведения классиков с золотыми обрезами. Вся мебель в ее кабинете была массивной, внушительной. Все как будто призвано было подчеркивать незыблемость власти.
– Реакция? – переспросил Чэнь. – Я не совсем понял, о какой реакции вы говорите.
– Народ скажет: «Как, сын У Бина совершил убийство! Опять эти «партийные детки»!» Такая реакция не будет полезной для образа нашей партии.
– Товарищ директор Яо, как член партии, а не только как сотрудник полиции, я всегда считал своей первейшей обязанностью защищать светлый образ нашей партии. Но я не понимаю, каким образом наше расследование подвергает его опасности.
– Товарищ старший инспектор Чэнь! – Яо еще больше выпрямилась и скрестила лежащие на столе ладони. – Наша партия добилась невероятных успехов в проведении экономической и политической реформы. Но сейчас страна переживает переходный период. И в ходе данного периода возможны некоторые проблемы, которые вызывают недовольство народа. В частности, сейчас наблюдается негативное отношение к детям высшего партийного руководства – так называемым «партийным деткам», или представителям золотой молодежи. Бытует мнение, будто они способны на какие угодно злодеяния. Разумеется, такая точка зрения является ложной.
– Понимаю вас, товарищ директор Яо, – кивнул Чэнь. – Еще в начальной школе я усвоил, как много руководящие кадры – революционеры старшего поколения – сделали для нашей родины. Какое же предубеждение могу я испытывать по отношению к их детям? Наше расследование не имеет ничего общего с предубеждением против так называемых «партийных деток». Мы имеем дело с самым обыкновенным уголовным преступлением, для раскрытия которого создана особая следственная бригада. Мы особо постарались, чтобы подробности дела не просочились в СМИ. По-моему, люди ничего не узнают о ходе нашего расследования.
– Кто знает, кто знает, товарищ старший инспектор… – Яо переменила тему: – Насколько мне известно, вы только что вернулись из Гуанчжоу.
– Да, я ездил допросить свидетеля.
Чэню стало не по себе. Откуда Яо знает о его поездке? Ни в Шанхае, ни в Гуанчжоу управление полиции не обязано докладывать о деятельности своих сотрудников в комиссию по проверке дисциплины. Более того, о его поездке вообще знали немногие. Он уехал в Гуанчжоу, ничего не сообщив секретарю парткома Ли. В курсе его планов были только комиссар Чжан и следователь Юй.
– Гуанчжоу находится очень близко от Гонконга. Особая экономическая зона! Должно быть, вы увидели там совершенно другую жизнь – отличную от нашей.
– Нет. Я проводил там расследование. Какова бы ни была разница между двумя системами, у меня не было времени ее почувствовать. Верьте мне, товарищ директор Яо, я работаю добросовестно.
– Не поймите меня превратно, товарищ старший инспектор Чэнь. Конечно, партия вам доверяет. Вот почему я сегодня пригласила вас к себе. Кроме того, я хотела бы сделать вам одно предложение. Когда речь идет о таком деликатном – в политическом смысле! – деле, по-моему, нам всем надлежит действовать с величайшей осторожностью. Лучше всего будет передать дело в руки сотрудников общественной безопасности.
– При чем тут общественная безопасность?! Товарищ директор Яо, речь идет об убийстве! Не вижу необходимости.
– А вы подумайте о возможных политических последствиях, и тогда все поймете.
– Если выяснится, что У Сяомин невиновен, мы ничего не сделаем. Но если он виновен… Перед законом все равны. – Помолчав, Чэнь добавил: – Конечно, товарищ директор Яо, мы проявили осторожность и всегда будем помнить ваши наставления.
– Значит, вы намерены во что бы то ни стало продолжать расследование.
– Да. Это мой долг.
– Что ж… – вздохнула Яо, -мое дело дать вам совет. Вы ведете дело, и решать вам. И все же я была бы вам очень признательна, если бы вы время от времени докладывали мне о ходе расследования – если вскроются какие-либо подробности. Наше сотрудничество в интересах партии.
– Прекрасно, – кивнул Чэнь, стараясь снова уклониться от прямого ответа. Он вовсе не считал, что обязан докладывать Яо о ходе дела. – Я член партии. И буду действовать в соответствии с законодательством – и в соответствии с интересами партии.
