Интервью с… семью гномами - Алёна Александровна Комарова
— Проверить нужно — мягко потребовала от себя Рита, опять же имея в виду дело, а не Олега.
Она с огромным трудом поднялась и спустила ноги с кровати. Следом за ними мягко упал блокнот. В свете трагических событий, Рита умудрилась забыть отдать Кузнецову дневник Марии Филипповны. Голова дырявая, думу думать перестала, память растеряла. Усталость вперемешку с нервным напряжением сказывалась на состоянии памяти. Во всяком случае именно так она себя успокаивала. Во всем виновата окружающая среда, а не наступающая старость.
Рита добрела до двери и открыла.
В номер, не спеша, но уверенно вошла Аня.
— Ты? Ты что из больницы сбежала?
— Привет. Почему сбежала-то сразу?
— Привет. Вообще-то у тебя охрана была. Сержант-стажер-практикант. Как там его, Волков?
— Владимир Волков — нежно представила Аня.
— Что ты тут делаешь? — пропустив мимо ушей нежность тона, Рита настойчиво расспрашивала.
— Я к тебе еще вчера переехала.
— Я не в маразме.
— Ты меня, конечно, извини, но твой вид хуже, чем маразм.
Рита слишком торопилась разузнать серьезную информацию, чтобы тратить свое драгоценное время на обиды, хмыкнула и пояснила:
— Я вчера перепила апельсиновый сок. Так что ты тут делаешь?
— Ну, не могу я сидеть в больнице. Тем более у меня ничего не болит.
— Блин, Аня. Я думала ты под охраной и с тобой все хорошо.
— Все и так хорошо.
— Зачем ты явилась? Мало мне своей головной боли, так еще и ты.
Аня обиженно хмыкнула и устроилась возле телевизора. Нашла пульт и бессмысленно поклацала по кнопкам. Рита умудрилась показать своим видом, что не рада видеть девушку в отеле. Но гнать ее силой — не имела право. Хотя очень хотелось. В этом вопросе она оказалась бессильна. Да и голова сильно раскалывалась. Точно бармен нахимичил с коктейлем. Она вспомнила, что в чемодане не имеется ни одного лекарства от последствий проведенного времени в баре, поэтому решила, что единственное ее спасение это контрастный душ. Обреченно поплелась в ванную комнату.
— Ты на завтрак не ходила? — в след ей поинтересовалась Аня, зная ответ.
— Нет.
— Тогда я сделаю нам кофе. Мы в ответе за тех, кого разбудили. Хочешь кофе?
— Хочу — проскрипела Рита из ванной.
— Только он растворимый.
— Самый вкусный кофе — растворимый.
Кофе действительно оказался вкусным, зря Рита ерничала. Она медленно смаковала живительным напитком и периодически возмущалась:
— В больнице с Волковым… с Владимиром Волковым было бы безопаснее.
— Что мне делать в больнице? Там лечат больных. А я…
— А ты забыла, что вчера чуть не стала мертвой? — зло прохрипела Рита. — Извини, но ты не понимаешь, что здесь очень опасно. Тем более непонятно, кто и зачем на тебя напал?
— Володя подозревает тебя.
— За что такое негативное внимание ко мне? — чуть не подавившись, поинтересовалась Рита.
— Ты везде первая. Еще и догадалась, где меня закрыли.
— Звучит как зависть. Ну не виновата я, что догадалась, где тебя могут прятать.
— Он думает, что у тебя есть сообщник.
Рита пристально вызывающе смотрела на Аню, прекрасно зная, что пугает ее.
— Аня, а ты не боишься со мной оставаться? У меня есть сообщник, мы убиваем людей, бьем, душим, вешаем, усыпляем.
— Не пугай меня, пожалуйста. — Аня поставила недопитый кофе на стол. — Мне очень страшно. Все это глупости. Ты не можешь быть убийцей. Ты хорошая.
— Ты так хочешь. Ты хочешь, что бы все твои знакомые и друзья были хорошими. Но иногда бывает не так, как ты хочешь. Иногда люди поступают плохо, потому что ими движет невидимая тебе сила. Черная сила. И одного твоего желания может быть недостаточно. Но ты доверяешь каждому человеку, не разбираясь, что у него на уме. В этом твоя ошибка. За нее ты можешь поплатиться. Откуда ты можешь знать, кому здесь доверять? Только по своему желанию. Этот мне нравится — значит хороший, этот мне улыбнулся — значит, тоже хороший, а этот на ногу наступил — значит не буду с ним в одной комнате жить? Так что ли? — раздражалась Рита на себя в том числе, ведь совсем недавно сама так же думала. Чуть успокоившись, она призналась — я боюсь оставлять тебя одну.
— Я обещаю, что не отойду от тебя ни на шаг.
— Очень хорошо — подытожила Рита. — Приедет Кузнецов, я тебя ему передам. Этот мужчина, который повесился, Михаил Львович…
— Ой, не надо мне о нем рассказывать — испуганно перебила Аня. — Я его даже не знаю.
— Я догадывалась — настроение никак не улучшалось, а наоборот портилось сильнее, поэтому Рита продолжала вредничать и отвечала голосом, противным даже ей самой. — Его убили.
— Он же повесился — в недоумении она вытаращила глаза, не понимая процесс убиения.
— Сначала он заснул, а потом повесился.
— Откуда ты это знаешь?
— Кузнецов вчера звонил Сергею.
— Риточка, что это значит?
— Это значит убийство — с ледяным треском ответила Рита, раздражаясь на девушку.
Вроде взрослая, а ведет себя, как шестилетняя девочка. Все ей объяснять надо, разжевывать. А так противно. Даже думать об этом противно, не то что говорить и объяснять. При одной только мысли, что где-то рядом, может даже в соседней комнате, живет, ходит, дышит и строит планы убийца, ее бросало в жар.
— А кто в соседней комнате живет? — поддалась Рита своим безрадостным мыслям.
— Люсьена. А что?
— Ничего — не стала объяснять Рита, но организаторшу «Бала предпринимателей» из списка маньяков выкинула (она, кстати, там и не была). А вот ее помощник… — А Жорж где живет?
— Я не знаю. А что?
— Ничего. Просто.
— Что ты придумала?
— Глупости. Спасибо, за кофе. Я ожила. Можно выползать в люди. Обедать и на свежий воздух.
— Пойдем — засуетилась Анечка.
— Но ты не отходишь от меня ни на шаг — потребовала Рита. — Что бы я и кому бы я ни говорила — не удивляйся и вопросы не задавай. Позже я тебе все объясню. — И опережая удивления и вопросы сообщила — я, кстати, вчера забыла Кузнецову отдать дневник Марии.
— Давай почитаем его.
— Я уже сто раз его почитала. Нет там ничего. Пойдем лучше в гости. Интервью возьмем у гномиков.
Проигнорировав быстрый удивленный взгляд Ани, погрузилась в свои мысли. Отсутствие подозреваемых — не радовало, а скорее, пугало их большим количеством и наличием. Чтобы не подозревать каждого присутствующего, Рита пришла к выводу, что возможность задавать вопросы — лучше, чем молчаливое принятие ситуации.
Нельзя, говорил внутренний
