Убийства в Чумном дворе - Джон Диксон Карр
– Хочешь, я тебе покажу? – спросил он. – Уже почти время.
Жар от огня был удушающим, точнее, гипнотическим. Дым от благовоний, игра пламени и света свечей придавали маске манекена выражение насмешливого удовольствия, как будто воплощенный с помощью холста и песка Роджер Дарворт слушал нас в том месте с привидениями, где нашел свою смерть.
– Кен, – сказал Г. М., – возьми со стола кинжал Льюиса Плейджа. У тебя есть носовой платок? Хорошо. Ты помнишь, под телом Дарворта был найден носовой платок… Теперь нанеси этим ножом манекену три скользящих надреза. Да посильнее – так, чтобы одежда разорвалась на его левой руке, бедре и ноге. Давай!
Это чучело, должно быть, весило четырнадцать стоунов[23]. Оно не дрогнуло, когда я сделал то, что мне велел Г. М., только с отвратительным правдоподобием наклонилось к столу. Лицо немного съехало набок под щегольской шляпой, будто манекен посмотрел вниз. Песок брызнул на мою руку.
– Теперь немного разрежь его одежду, но не прокалывай холст… Сделай полдюжины надрезов – где угодно. Вот и все! Теперь ты сделал то, что сделал сам Дарворт. Так что сотри свои отпечатки с рукоятки носовым платком и брось платок на пол…
– Там кто-то ходит возле дома, – очень тихо сказал Холлидей.
– Положи кинжал обратно на стол, Кен. А теперь я хочу, чтобы вы все посмотрели на огонь. Не смотрите на меня – смотрите прямо перед собой, потому что убийца почти здесь… Сейчас перед вами не кровь. Только немного песка. К вашему сведению, весь задуманный план Дарворта заключался в форме кинжала Льюиса Плейджа и в том, чтобы вы приняли за чистую монету его инсценировку – с демонстрацией кошачьей крови и раскромсанной одеждой. И с очень жарким огнем и благовониями, так чтобы перебить другой запах. А сейчас не отрывайте глаз от огня – не смотрите ни на меня, ни друг на друга, ни на манекен, наблюдайте за огнем, за тем, как он полыхает… и всего через секунду вы решите для себя эту загадку…
Откуда-то из глубины комнаты или где-то рядом с ней раздался скрип или что-то похожее на глухой скрежет. Я постоянно ощущал присутствие манекена, он был так близко от меня, что я мог дотронуться до него, как будто я стоял рядом с гильотиной. Огонь потрескивал и пульсировал, но больше всего было слышно ровное, резкое тиканье часов Г. М. Скрип становился все громче…
– Боже мой, я этого не вынесу! – хрипло произнес майор Физертон. Я бросил на него косой взгляд – глаза его округлились, а лицо пошло красными пятнами, как перед припадком. – Говорю же тебе, что я…
Тут все и произошло.
Г. М. несколько раз резко хлопнул в ладоши. В тот же миг манекен подался вперед на своем стуле, опрокинув свечу на столе. Он наклонился, пошатнулся и с глухим стуком упал на пол лицом вниз – холщовый мешок перекосило, а щегольская черная шляпа чуть не угодила в огонь. Кинжал Льюиса Плейджа с лязгом и стуком ударился об пол прямо рядом с ним.
– Что это, во имя всего святого?.. – закричал Холлидей. Он вскочил на ноги, дико озираясь по сторонам, а за ним вскочили и все остальные.
До этого мы сидели неподвижно, и никто из нас не прикасался к манекену… А кроме нас самих, в комнате никого не было.
Когда я снова сел, у меня дрожали колени. Я прикрыл глаза рукавом и отдернул одну ногу, потому что манекен навалился на нее. Весь пол был в песке, брызнувшем из спины манекена. На его спине зияли раны: одна прошла поперек лопатки, одна высоко на плече, одна рядом с позвоночником и одна под левой лопаткой. Видимо, эта последняя рана и оказалась смертельной.
– Спокойно, сынок! – медленно, мягко и непринужденно произнес Г. М. и взял Холлидея за плечо. – А теперь посмотри сам и убедись. Здесь нет ни крови, ни каких-либо фокусов-покусов. Изучи этот манекен так, как будто ты ничего не знал о намерениях Дарворта; как будто ты никогда не слышал о Льюисе Плейдже и его кинжале, как будто тебе никто не внушал, что должно произойти…
Холлидей неуверенно шагнул вперед и наклонился.
– И что? – спросил он.
– Посмотрите, например, на дыру слева, – сказал Г. М., – ту, что прямо в сердце. Возьми кинжал Льюиса Плейджа и вставь его в это отверстие… Подходит, не так ли? Вполне, вполне. Почему подходит?
– Да, почему?.. – в отчаянии воскликнул Холлидей.
– Потому что дыра круглая, сынок, дыра круглая. И кинжал точно такой же формы… Но если бы ты никогда не видел никакого кинжала и тебе никогда не навязывали бы никаких предположений о кинжале, что означала бы эта дыра? Кто-нибудь может ответить? Кен?
– Она выглядит, как пулевое отверстие, – сказал я.
– Но, боже мой, в этого человека не стреляли! – воскликнул Холлидей. – Иначе в ранах обнаружили бы пули. А полицейский хирург ничего такого не обнаружил.
– Это была совершенно особая пуля, мой дорогой тупица, – мягко сказал Г. М. – На самом деле она была изготовлена из каменной соли. Они растворяются за четыре-шесть минут при нормальной температуре тела. Мертвому телу требуется больше времени, чтобы остыть. И когда мертвое тело лежит с открытой спиной перед одним из самых жарких каминов в Англии… Сынок, в этом нет ничего нового. Французская полиция применяла их какое-то время – они не вызовут воспаления и их не надо извлекать из тела. Такая пуля растворяется. Но если она попадает в сердце, то убивает человека так же, как если бы была свинцовой.
Он повернулся и поднял руку, указывая куда-то.
– Был ли первоначально кинжал Льюиса Плейджа точно такого же диаметра в поперечнике, как пуля из револьвера тридцать восьмого калибра? А? Чтоб мне сгореть, я не знаю. Но Дарворт отшлифовал ее до того же размера – ни миллиметра разницы. Сам, тупицы вы мои, изготовил свою собственную пулю из каменной соли на собственном токарном станке. Он позаимствовал материал у одной из тех «скульптур» из каменной соли, о которых Тед очень, очень невинно упомянул Мастерсу и Кену. Он оставил следы соли на токарном станке. Выстрел мог быть произведен без шума либо из пневматического пистолета – именно такой выбор сделал бы я сам, – либо из обычного пистолета с глушителем. Когда в маленькой комнате до одури пахнет благовониями, я прихожу к выводу, что это был обычный пистолет с патронами, и пороховой дым нельзя было учуять. Наконец, выстрел мог быть произведен через большую замочную скважину. Но на самом деле ствол тридцать восьмого калибра прекрасно можно просунуть между красивых решеток любого из четырех окошек этой комнаты. Кто-нибудь, возможно, говорил вам, что окна
