Советы Богу - Николай Алексеевич Некрасов
– Я Макса сегодня в розыск объявлю, – эти слова, произнесенные почти шепотом, дались Норвежскому с огромным трудом.
– Ты хорошо подумал? – с каждым разом удивление от услышанного Устинову было скрывать все сложнее, а показывать свои эмоции он не любил. – Вы же с детства дружите, ты уверен, что никак по-другому нельзя выйти из ситуации?
– Я себе голову уже сломал, уж очень много ниточек к нему ведет. И он в последние годы изменился сильно, злее стал, циничнее.
– Ну так возраст, люди меняются. Это же не значит, что он способен на такое, – на лице Петра Валерьевича отразилось страдание. Он знал этих пацанов очень давно и никогда не мог представить, что жизнь может так круто повернуться.
– Да понимаю я. А какого хрена он исчез? Куда? Или сбежал? Никто не знает, где он, его мать в морге, тело кому отдавать будут? – Сергей стал снова заводиться.
– Ладно, успокойся. Тебе, наверное, виднее. Главное, не пожалей потом.
– Я пожалею, если с Сашкой что-то случится. Со всем остальным разберусь, не впервой.
– Он про эту дачу знает?
– Мы были там вместе, но еще в детстве. Не думаю, что он помнит, где она да и что она вообще еще существует, больше пятнадцати лет прошло.
Девушка вытащила из комнаты в прихожую плотно набитую вещами спортивную сумку, сверху положила плед.
– Все, – выдохнув, сказала она.
Петр Валерьевич поднялся:
– Как знаешь, Серега. Надеюсь, ты прав.
– Ноутбук, – сказал Норвежский, встал и подал сумку старшему товарищу.
* * *
Вадим стряхнул пепел и поднял голову к небу. Оно было ярко голубым, как на детских рисунках, в вышине медленно по-хозяйски плыли большие белые облака, похожие на куски разорванной ваты. Вадим взглянул на желтый диск солнца и громко чихнул.
– Хреново выглядишь, – сказал ему лейтенант, который вышел из дежурки покурить за компанию.
– Ясен хрен, – мрачно процедил криминалист, вытерев нос тыльной стороной ладони. – Суббота, выходной, погода вон какая, для ноября вообще сказка, а я здесь с тобой стою.
Вадим и правда выглядел не очень. Мятое небритое лицо, нездоровые в мелких красных прожилках глаза, насморк, чихание раз через раз. Бессонная ночь давала о себе знать.
– Тебя Норвежский выдернул?
– Да к нему претензий нет, по делу выдернул. Только сил и желания работать от этого не прибавляется, – Вадим бросил окурок в черную чугунную урну.
Они стояли во дворе Главного управление внутренних дел области, рядом с западными воротами был оборудован абсолютно легальный уголок для курения, две скамейки и урна, скрытые от посторонних глаз тремя стройными березками. Это место не пустовало практически никогда. Криминалист и лейтенант стояли, не садиться на деревянную, в тонком слое инея, скамейку благоразумия у них хватало.
– Устинов приехал, – сплевывая в сторону, сказал лейтенант. – Странный он стал, старость. Приехал и сидит в машине, даже поздороваться не зашел.
– Да хрен с ним, оно тебе надо? – зло сказал Вадим.
– Тебе и впрямь отдохнуть надо, а то скоро на людей бросаться будешь, – буркнул лейтенант, выкинул докуренную почти до фильтра сигарету и пошел в здание.
Вадим даже не посмотрел на непрошенного советчика. Он проверил приложение в телефоне, спасительное такси, которое вернет его домой, вот-вот должно было приехать. Шлагбаум на восточных воротах поднялся, и во двор медленно въехал черный «Субару» Норвежского. Машина остановилась рядом с белоснежной «Нивой», Сергей вышел из-за руля и быстрым шагом направился к крыльцу. Вадима он не заметил. Того это не сильно озаботило, тем более на телефон пришло уведомление о том, что такси уже ждет его. Вадим уже было собрался идти, но тут стало происходить что-то необычное. Петр Валерьевич Устинов вышел из своего автомобиля, обошел его и откинул спинку пассажирского кресла, в это же время из «Субару» вышла Александра и ловко запрыгнула на заднее сиденье произведения отечественной автомобильной промышленности и легла там. Устинов накрыл ее сверху куском какой-то сероватой ткани, вернул спинку на свое привычное место и вернулся за руль. «Нива» в два захода развернулась в узком дворе и выехала на прилегающую улицу. Вадим внимательно и с интересом наблюдал за этой необычной картиной. Когда «Нива» скрылась, он вышел из-за берез и быстрым шагом, почти трусцой припустил к ожидавшему его такси.
* * *
«Нива» уже давно съехала с асфальта и сейчас демонстрировала своим пассажирам все прелести работы усиленной подвески на грунтовых дорогах. Последние километры дороги перед будущим убежищем Александры были словно из сказок братьев Гримм. Узкая проселочная дорога, слева и справа стояли высокие прямые деревья, их ветви сбросили с себя листву в ожидании зимы. Поэтому обочины дороги были покрыты разноцветным ковром, красные, оранжевые и ярко-желтые листья разлетались вслед за проезжающим автомобилем. Саша не видела этого великолепия, она так и лежала укрытая пледом, Петр Валерьевич велел не высовываться из укрытия до самого приезда.
– А с работой что делать будешь? – Устинов опустил солнцезащитный козырек.
– Написала с утра, сказала, что приболела и нужно пару дней за свой счет. Надеюсь, эти прятки быстро закончатся.
– Серега говорил, вы переезжать надумали? Такая решительность с твоей стороны. Вы же недавно вместе, а ты уже готова все бросить и уехать с ним. Ценю смелость, молодец.
– А что мне терять? – ответила риторическим вопросом Саша. – Работа меня не держит, к родителям в гости издалека даже приятнее приезжать. А то, что мало знакомы… Не знаю, может, это «розовые очки», но я уверена, что с ним мне точно будет лучше, чем без него. Когда-то женщины за мужчинами на целину ехали, и им было хорошо. Трудно, но хорошо. И не все же жили годами до этого. Я люблю Сергея, и если ему там будет лучше, то я поддержу его. Вернуться всегда можно будет, если у нас не получится красивой истории, но я верю в хорошее.
– Логично, но у Сергея здесь служба, где его ценят и у него все получается, перспективы есть, он молодой еще. Он, возможно, не говорил тебе, но у его матери есть некоторые проблемы, при которых лучше быть относительно рядом.
– Он рассказывал про ее проблемы. Тут я ему не советчик, пусть сам принимает решения. А про работу, так из-за нее он и хочет уехать, устал. Мне кажется он не получает ни удовольствия, ни какого-либо морального удовлетворения от нее. Наверно, когда-то глаза горели, а сейчас разочаровался. В любом случае это только его выбор, а я просто помогаю ему пережить сложный момент в жизни. Я очень хочу, чтобы он поменял свою
