Фридрих Незнанский - Стая бешеных
Директором фонда как раз и был не кто иной, как А. С. Кобрин, депутат Госдумы.
Начало дела была ясным, как чистой воды натуральный алмаз. Фонд получает от государства деньги и начинает стройку. Но затем в документах наблюдалось некоторое замутнение чистоты, которое чем дальше, тем больше превращало алмазную прозрачность в чернейший графит. То вдруг оказывалось, что геодезическая разведка места строительства была проведена некачественно, поэтому большая часть денег, выделенных на закладку фундамента и возведение стен завода, ушла на повторное геодезическое обследование. Затем вдруг оказывалось, что оборудование, закупленное для производства в разных странах мира, почему-то поступает неисправным, а то и полностью разукомплектованным, читай, украденным. Было приложено несколько актов, которые подтверждали – оборудование расхищалось и портилось по дороге. Дальше – больше. Накладные расходы на строительство и запуск достигали таких размеров, что уже превышали смету во много раз.
Кто при этом «нагревании» грел руки, можно было легко догадаться.
Параллельно в папке приводились документы и свидетельства о том, как в то же самое время на Канарских островах, в Париже, в Швейцарии и в нескольких других уютных уголках земли фондом были приобретены внушительные участки земли с коттеджами, дачами и даже дворцами. В нескольких аэропортах мира стояли готовые к моментальному вылету самолеты, тоже принадлежавшие фонду. Несколько документов прозрачно намекали на то, что в самых устойчивых банках мира фондом были открыты внушительные счета.
Еще один раздел папки затрагивал уже известную Гордееву тему: у десятков преступных авторитетов, убитых или взятых под стражу, были обнаружены удостоверения помощников Кобрина.
Был здесь и изобразительный материал: пятиэтажный особняк под Москвой, фотографии, на которых Кобрин ручкался с теми самыми авторитетами… В Париже, Лондоне, Нью-Йорке… Где только он с ними не ручкался…
Но самой впечатляющей была бумага, приколотая в папке в самом конце, – акт, из которого следовало, что никакого завода в подмосковной Истре не построено. Не был даже вырыт котлован под фундамент. Ничего – голое поле.
За окном рассвело.
– М-м-да… Он скрывал от меня… – с обидой в голосе произнес Юрий. – От своего постоянного поверенного, адвоката скрывал, сука такая… Впрочем, с какой стати он стал бы со мной делиться?.. И что теперь? А, Вовк?
– Ты меня спрашиваешь? – Прислонившись к краешку раковины, Владимир с аппетитом хрумкал пупырчатым соленым огурчиком. – Лично я бы, наверное, отказался…
– От чего?
– От кого. Тут два варианта. Либо от Кобрина, либо от Пастуховой. Выбирай. Кто тебе ближе? Тут ведь два взаимоисключающих фактора. Впрочем, можно попробовать и рыбку съесть, и на табуретку сесть. Но сложно будет. Разумеется, в том случае, если ты уверен, что Кобрин имеет какое-то отношение к делу Пастуховой.
– А разве нет?
– Не знаю, не знаю… В моих документах об этом ничего не сказано. Выясни, у тебя же теперь все карты на руках.
– Володька, как мне тебя отблагодарить?
– Прекрати…
– Вовка, я обязан тебе по гроб жизни. Что мне сделать для тебя?
– Для начала – никому не говорить о том, что ты сейчас видел.
Гордеев возвращался домой в полуобморочном состоянии. Все его опасения подтвердились. Кобрин был совсем не тем, за кого он себя выдавал. Даже страшно становилось. Такие деньги так просто не воруются. Большие деньги – это большая кровь.
«И какой же из этого вывод?»
– Известно какой, – вслух произнес Гордеев. – Мне надо позвонить…
Он горько усмехнулся, ввалившись в квартиру, сорвал с аппарата трубку и набрал домашний номер Кобрина.
Депутат ответил не сразу. Наверное, еще спал. Впрочем, это и неудивительно, в начале-то седьмого…
– Алло? – наконец, на другом конце провода раздался его глухой голос.
– Это я, Гордеев.
– Что так рано?
– Аркадий Самойлович, нам нужно встретиться. И чем скорей, тем лучше.
– Что-то стряслось?
– Да.
– Что-то серьезное?
– Не по телефону.
– Вы пугаете меня…
– Когда и куда подъехать?
– В два часа, раньше не получится. Никак.
– В два так в два…
– Жду вас в своем кабинете.
Глава 54. ИДЕАЛЬНОЕ МЕСТО.
Все случилось так быстро, что Сынок только сейчас начинал понимать смысл происходящего. Еще вчера он мысленно прощался с жизнью, понимая, что рано или поздно недоверие к нему в братстве кончится сараем в монастыре, а теперь он мчится по шоссе в джипе Константина Константиновича, слушая его инструкции.
– И запомни, до двери он дойти не должен. Слышишь, ни в коем случае не должен.
– Ага, понимаю. – Сынок смотрел на фотографию мужчины лет тридцати пяти. – А если…
– Никаких если, натурально. – Константин Константинович кивнул на бардачок. – Вон там возьми.
Сынок открыл крышку и оттуда прямо ему на колени выпал револьвер. Новенький «магнум» с глушителем.
– Только что из коробочки? – спросил Сынок, скользнув пальцем по смазке на рукоятке.
– Не волнуйся, уже пристрелян. После всего можешь оставить его себе. – Константин Константинович ухмыльнулся. – Но советую все же выбросить, натурально.
Сынок сунул револьвер в карман.
– Значит так, у него здесь встреча в четырнадцать ноль ноль. – Константин Константинович посмотрел на часы. – Времени полно. Можешь пройтись там, местность изучить. Местность там – лучше не придумаешь. Переулочков куча, подворотен полно, центр опять же, а там всегда толпа. Пять метров отбежал, присел на корточки – тебя уже и потеряли.
– Так я что, сам отходить должен? – удивился сынок. – Своим ходом?
– Тебе что, денег на такси дать, натурально? – Константин Константинович посмотрел на Сынка. – Да там же центр, я ж объясняю. Там машины ходят со скоростью пять метров в час. Своими ногами там дальше убежишь. Нырнул в метро, проехал три станции, пересел на другую ветку и вышел в другом конце города. Хочешь, дам тебе жетончик?
– Откуда он должен приехать? – Сынок еще раз посмотрел на фотографию «объекта».
– Без понятия, – пожал плечами Константин Константинович. – Я с самого начала сказал, что задание сложное. Может, со стороны Пушкинской, может, со стороны Тверской. Скорее с Пушкинской – там движение проще. Но даже если с Тверской, то парковаться ему придется в стороне. Может, правда, так случиться, что он прямо к депутатскому корпусу подкатит, а там ментуры полно. Но это тоже вряд ли случится – сегодня Зюганов пресс-конференцию дает по поводу вчерашнего голосования, так что тачек будет под завязку – не припаркуешься, натурально. Поэтому так или иначе он будет искать место, где припарковаться. Да, кстати, вот тут, – старик ткнул в разложенную на коленях карту пальцем, – дворик один есть, так он в этом дворе часто паркуется. Вообще идеальное место. Подошел сзади, пока он из тачки вылезает, пульнул разок в затылок, обратно в тачку его сунул, волыну рядом положил аккуратненько и пошел себе тихонько мимо. Но это если он во дворик свернет.
– Понятно. – Сынок сунул фотографию за пазуху. – Да, кстати, какая у него машина?
– У него «СААБ», – ответил Константин Константинович.
– Хорошая марка. А цвет какой?
– Цвет синий металлик.
– И цвет хороший.
– Где тебя высадить? – спросил Константин Константинович, вырулив на Тверскую.
– Где удобно, там и высади. – Сынок пожал плечами.
Константин Константинович припарковался за светофором. Выключил мотор, вздохнул и тихо сказал:
– Если сделаешь, сможешь себе не только «СААБ» купить, но и квартирку где-нибудь в Митино.
– А если не сделаю? – прямо спросил Сынок.
Константин Константинович пристально посмотрел Сынку в глаза.
– А если не сделаешь, то я тебя сам грохну, натурально.
– Нет, я не в том смысле, – улыбнулся Сынок. – Если осечка какая-нибудь произойдет? Ну я не знаю, если вдруг…
– Вдруг только кошки родятся, – перебил его Константин Константинович. – Но если какая-то осечка действительно произойдет, то… – он задумался. – То позвони вот по этому телефону и скажи только три слова: «Ничего не вышло».
На приборной доске у него была записная книжка. Написав номер, Константин Константинович вырвал верхний листок и протянул его Сынку.
– Вот, по этому номеру позвонишь. Но это только в том случае, если…
– Я понял. – Сынок сунул листок в карман и открыл дверцу.
Он уже хотел выходить, но обернулся вдруг и спросил:
– Как его зовут?
– Кого? – не понял Константин Константинович.
– Ну этого… – Сынок похлопал себя по карману, где лежали и фотография «объекта», и револьвер.
– Ах, его?.. Его зовут Юрий. Гордеев Юрий Петрович.
Когда Сынок закрыл за собой дверь и отошел от машины, Константин Константинович оторвал от записной книжки еще несколько листков. Чтоб не осталось отпечатков от сделанной записи…
