Фридрих Незнанский - Кровная месть
Но он появился раньше. Она еще не легла, сидела в кресле в халате и смотрела по телевизору французскую программу, радуясь тому, что понимает хоть одно слово из пяти. В дверь постучали, и она крикнула на английском, чтоб входили, забыв, что уже закрыла на ночь дверь. Вспомнив, она поднялась и пошла открывать. Перед ней стоял улыбающийся седой «верблюд».
— Вот и я, — объявил он весело. — Можно к вам?
— Заходите,— буркнула Нина.— Я вас ждала завтра утром.
Перед тем как войти, он глянул по сторонам, и это Нину сразу насторожило. Да и веселость его была какая-то противоестественная.
— Что-нибудь случилось? — спросила Нина.
— Кое-что, кое-что, — сказал он, проходя в комнату и устраиваясь в кресле, в котором только что сидела она.— Ага, — отметил он, глянув на телевизор, — значит, язык вы уже начали понимать, не так ли?
— Чуть-чуть, — сказала Нина.
— Вы садитесь, садитесь, — сказал ее гость, усмехаясь. — У нас с вами будет серьезный разговор.
Нина запахнула халат и села на диван.
— Может, выключить телевизор, — предложила она.
— Пусть работает,— махнул рукой гость из Барселоны. — Так даже удобнее. Вы своего хозяина хорошо знаете?
— Хозяина? — не поняла Нина. — Хозяина гостиницы? Он хмыкнул.
— Нет, не гостиницы. Я имею в виду того человека, который направлял вас на операцию прикрытия. Вы с ним хорошо знакомы?
Нина насторожилась.
— В общем, неплохо... А в чем дело?
— И как его зовут? — спросил седой.
— Феликс Захарович Даниленко,— отвечала Нина. — Разве вы не знали?
Он кивнул.
— Я-то знал, — сказал он. — В том-то и дело, что я единственный и знал. Больше никто. Вы чувствуете?
— Ничего не чувствую, — сказала Нина.
— О вашей связи с Феликсом больше никто не знает, — сказал седой.
— А какое это имеет значение?
— А теперь поговорим о значении,— развеселился гость. — Я должен вас огорчить, дорогая моя. Очень огорчить. Наш общий друг Феликс Захарович Даниленко скоропостижно скончался
Нина мгновенно окаменела, почувствовав где-то глубоко в очерствевшем сердце острый укол боли.
— Когда это произошло?
— Произошло это давно, — сообщил седой. — Чуть ли не в день вашего отъезда. Но известно стало несколько позже. Кто обращает внимание на смерть одинокого безработного пенсионера, а?
Ей стало понятно угрюмое настроение Феликса в день прощания, он-то прощался с нею навсегда. Она предполагала встречу при возвращении, и он не спорил с нею, а сам уже прощался.
— Тем более мне пора возвращаться,— сказала она.— Если бы я узнала об этом раньше, я бы вернулась немедленно. Его убили.
Он посмотрел на нее очень внимательно, и в улыбке, возникшей на его губах, была настороженность.
— Не хотите ли вы мстить за него? — спросил он.
— Во всяком случае, хочу разобраться, — упрямо сказала она.
— Деточка моя,— сказал он сострадательно.— Подумайте сами, что вы такое без своего шефа? Вы просто ничто, пустое место, ноль. Вы понимаете?
— Что вы хотите мне предложить? — спросила Нина.
— Сами можете догадаться, — сказал он. — Я предлагаю вам работать на меня.
Нина не спешила отвечать. В этом предложении был разумный резон, но в поведении ее гостя не было искренности.
— Что я должна буду делать?
— А что вы делали для Феликса?
— Работу, — буркнула она.
— Для начала, — предложил он, — вы мне напишете подробный отчет о всей проделанной вами работе. Я, к сожалению, не знаю, что за операцию он затевал с вашим участием, но это не беда. Дел у нас много, без работы не останетесь.
— Какого рода работа мне предстоит? — поинтересовалась Нина, чувствуя в себе нарастание привычного рабочего озноба.
Он усмехнулся.
— На какую работу может рассчитывать женщина, в которую вкладывают столько средств? Не смущайтесь, милая, но ваша работа — это быть красивой женщиной.
— Мне кажется,— возразила Нина,— я недостаточно красива для той роли, которую вы мне предлагаете.
— В вас есть изюминка, — улыбнулся он. — Многим это нравится. Будь вы сексуальной куклой, мы бы с вами говорили по-другому.
— Еще что? — спросила она.
— Еще, — произнес он чуть смущенно, — вы сдадите мне все ваши кредитные карточки. Старик явно питал к вам слабость, он решил сделать вас миллионершей. В этом нет необходимости, тем более что это казенные средства.
— Вы возвратите их в кассу? — спросила она чуть насмешливо.
— Это мои проблемы, — ответил он с вызовом. — Если вы думаете, что я собираюсь с вами церемониться, то не заблуждайтесь. Будете зарабатывать работой, и только работой.
Теперь в его голосе звучала даже угроза.
— Я должна возвращаться домой?— спросила Нина кротко.
— Да,— сказал он.— Но поездом. Машина останется здесь, мне она нужнее.
— Что я должна делать дома?
Он раздраженно выхватил из кармана разорванный конверт.
— Вот ваши инструкции, я их прочитал. Предполагаю, однако, что там вам тоже готовится райская обитель. Не рассчитывайте на нее.
— А если это гонорар за проделанную работу? Он даже рассмеялся от возмущения.
— Что это за работа, которую так оплачивают? Не надо со мной играть, душечка, это та самая операция, необходимость в которой уже отпала. Я позволяю вам все это принять, но имейте в виду, все это моя собственность!
— Ваша? — спросила Нина. — Или организации?
— Забудь про организацию, детка, — заявил гость резко. — Для тебя организация — это я. Ты будешь делать все, что я тебе скажу. Посмей только ослушаться меня!
Он все более возбуждался, становясь грубым и агрессивным. Нина подумала, что это от сознания собственной неправоты.
— И что будет, если я попытаюсь вас ослушаться? Он даже удивился наглости этого вопроса.
— Ты не понимаешь? Стоит мне полслова сказать о том, что твое прикрытие готовил Феликс, и тебя уберут в секунду. От тебя и следа не останется!..
— Да, — сказала Нина, — но ведь вы сами признались, что, кроме вас, об этом никто не знает.
Он некоторое время соображал, хмуря лоб.
— Не думаешь ли ты мне угрожать, курва плоскодонная? — произнес он.
Нина вынула из кармана халата свой газовый пистолет и сказала:
— Только не надо шевелиться. Я попадаю в глаз не целясь с расстояния двадцати пяти метров.
— В какой глаз, дура! — проговорил он хоть и напористо, но не очень уверенно. — Вспомни, где ты находишься!.. Положи свою игрушку и не смей со мной так разговаривать!..
В конце этой фразы он метнулся к ней, вытянув руку, но она увернулась и ударила его по затылку рукоятью тяжелого пистолета. Верблюдоподобный гость из Барселоны рухнул на ковер.
Остальное было делом техники.
39
Никаких сигналов от Грязнова не поступало, и я продолжал пребывать в сомнениях относительно средств, им избранных. Хотя дело Бэби оставалось для меня главным, но Леонид Васильевич Пархоменко, дабы я не скучал на рабочем месте, все же подкинул мне несколько нераскрытых убийств, совершенных в Московской области. Не знаю, хотел ли он таким образом выявить мою непрофессиональность, но, когда я уже после первых допросов определил и выявил сразу двух убийц, он поздравлял меня с очень кислой миной на лице. Там-то все было ясно, никакой политики, одна затяжная пьянка, в ходе которой иногда пускаются в ход ножи и прочие подручные средства. Наш Бэби был героем другого романа.
В среду во второй половине дня ко мне зашла Галина Викторовна, секретарша Кости Меркулова:
— Александр Борисович, не могли бы вы помочь мне отыскать Константина Дмитриевича?
— А в чем дело? — насторожился я.
— Какой-то посетитель требует его немедленно, — сказала она растерянно.
— Галина Викторовна, вы меня пугаете,— сказал я. — Неужто вы не умеете отделываться от назойливых посетителей?
— Это человек из Верховного Совета, — сказала она чуть обиженно, — к тому же явный ветеран труда, они все нервные и агрессивные.
— Ветеран труда из Верховного Совета? — насторожился я. — Его случайно не Леонардом Терентьевичем Собко величают?
Она посмотрела на меня с уважением.
— Именно так, — сказала она. — Леонардом Терентьевичем. Ужасно, да?
— Пойдемте, — сказал я, — попытаюсь вам помочь.
Леонард Терентьевич Собко, тот самый старый мухомор, который вывел нас на Суд Народной Совести еще на заре больших дел, сидел в приемной заместителя генерального прокурора этаким суровым и принципиальным просителем.
— Здравствуйте, Леонард Терентьевич, — радостно шагнул к нему я. — Вы меня помните? Я был у вас с Константином Дмитриевичем.
Он некоторое время вспоминал, я бы даже сказал — идентифицировал.
