Татьяна Рябинина - Убить Герострата
Поступью молодого робота я добралась до стула и едва не села мимо. Капитан смотрел на меня с отеческой усмешкой.
- Да не волнуйтесь вы так, Алла Валентиновна. Все ведь разъяснилось. Давайте мы с вами протокольчик заполним, и вы все изложите по порядку. Хорошо?
Продолжая обращаться со мной как с дебильным младенцем, следователь, назвавшийся Виктором Петровичем Шмелевым, начал задавать стандартные вопросы: фамилия, имя, отчество, дата и место рождения, адрес, род занятий. Я немного успокоилась и дальше уже рассказывала сама. Шмелев слушал внимательно, изредка уточняя и задавая вопросы.
Кое о чем я, правда, умолчала. Например, о том, как Петя застрелил Крюгера. В моей версии нас с Корниловым увезли с дачи до его появления, а что там произошло потом – не знаю, хоть пытайте. Правда, будет не слишком весело, если Корнилов доложит обратное. Впрочем, его для дачи свидетельских показаний нужно будет еще поискать. А вот интересно, квалифицируют ли в данном случае похищение конфиденциальной финансовой информации как уголовно наказуемое деяние? Иначе, будет ли вор отвечать за то, что пытался украсть у вора дубинку?
Тайник для диска почему-то особых эмоций не вызвал. “Надо же, чего удумала!” – всего-навсего хмыкнул следователь, добросовестно фиксируя мои показания.
Наконец допрос был окончен. Я накарябала стандартное “С моих слов записано верно” и расписалась на каждой странице. Шмелев посмотрел на часы и захлопнул папку. Зотов, который в течение всей нашей со следователем беседы индифферентно сидел на подоконнике, оживился.
- Подождите, подождите, - заторопилась я, опасаясь, что сейчас меня выставят вон. – Я правильно поняла, меня ни в чем не подозревают?
- Ну, если вы настаиваете, кое-что вам предъявить можно. Например, укрывательство лица, находящегося в розыске. Проникновение в чужое жилище. Угон автотранспортного средства. Использование поддельных документов. Наконец, нападение на гражданина Мудашко.
- На кого-кого? – фыркнув, переспросила я.
- Ну… он же не виноват, что у него такая фамилия. Это еще не повод, чтобы его кувшином по затылку. Впрочем, с заявлением он обращаться не стал, так что… Короче, ничего вам предъявлять не будем, живите и радуйтесь, вам и так досталось. Возможно, придется вас еще побеспокоить, да на суд вызовем. Кстати, если интересно, я могу вам сказать, что дело Ладыниной выделено в отдельное производство, хотя оно и связано с делом об убийстве ее бывшего супруга. Но то дело ведет Москва, а это – мы, совместно с коллегами из Сочи.
- Подождите, - перебила я. – Если меня больше ни в чем не подозревают, не могли бы вы разъяснить мне некоторые моменты. Которые мне непонятны?
- К сожалению, Алла Валентиновна, у меня большой дефицит времени. Можно даже сказать, цейтнот. А вот Алексей Степанович с удовольствием ответит на все ваши вопросы. Он специально для этого сюда и приехал. Давайте я отмечу ваш пропуск. Алексей, я на Арсеналку, - повернулся он к Зотову. – Когда будете уходить, захлопните дверь.
Следователь тщательно запер сейф, подхватил раздутый черный портфель и испарился, словно джинн.
Я зажмурилась…
- Алла Валентиновна, - добродушный голос развеял наваждение. – Расслабьтесь. Я представляю примерно, в чем вы меня подозреваете. Сейчас я вам все объясню. Вообще-то, конечно, так не полагается, тайна следствия, сами понимаете. Но поскольку вы так капитально во всем этом завязли, придется вас просветить.
И он начал рассказывать мне историю, от которой я не знала – плакать или смеяться.
Оказывается, Милка после окончания института пыталась поступить в аспирантуру питерского Герца. Но что-то там у нее не срослось, а вот роман с одним из преподавателей закрутился. Серьезный такой роман, с протоколом о намерениях. Не думаю, что девушка так уж была влюблена в своего профессора, скорее, рассматривала его как плацдарм для продвижения в более цивилизованное место. Но герой-то был в Питере, а Милка – в Сочи, и поскольку без постельных приключений она жить не могла, то продолжала регулярно укладываться в койку - как с Корниловым, так и с другими кавалерами. Вот тут-то и приключилась история с анонимкой. Профессор оказался джентльменом старой закалки и, как следовало ожидать, порвал с Милкой окончательно и бесповоротно.
Сначала она пылала ненавистью и жаждала мести, потом подуспокоилась. От меня ушел Мишка, Герострат тоже бросил, кроме того я осталась без работы и, можно даже сказать, без жилья. Возможно, она сочла, что я достаточно наказана. Мила уехала в Москву, вышла замуж. Сначала у нее все шло, вроде, неплохо, но ее неуправляемое потаскушество портило все. Сначала развалился первый брак, потом второй, более солидный. Не желая винить себя, Милка успешно перевела стрелки на меня и убедила себя в том, что если бы не “моя” анонимка, все бы у нее в жизни было в наилучшем виде.
- Понимаете, Алла Валентиновна, есть люди такие, застревающие. Зависнут, как компьютер, и никакой “рисет” не поможет.
Я скромно потупилась, поскольку со своей многолетней дурью имени товарища Герострата представляла собой яркий пример данного типа.
Когда Милочка решила слегка выпотрошить папу Ладынина, она тут же вспомнила обо мне. И составила хотя и трудоемкий, но и вполне грамотный план. Если бы все получилось, у нее в кармане оказался бы диск с номером и кодом счета на кругленькую сумму, а я сидела бы в тюрьме за убийство своих любовников и сообщников Корнилова и Комиссарова.
- Постойте, постойте! – возмутилась я. – Ну Корнилов – это понятно. А Комиссаров-то как вдруг стал моим любовником? Я его и в глаза-то никогда не видела.
Вместо ответа Зотов протянул мне два отпечатанных на цветном принтере снимка. На одном я сидела за своим рабочим столом в издательстве, а ко мне с нежной улыбкой склонялся некий лысоватый мужчина средних лет, не самой приятной наружности. На второй фотографии, которая, судя по интерьеру, была сделана в ресторане, я танцевала с этим же самым типом.
- Вы хотите сказать, это Комиссаров? – поразилась я.
- А кто, по-вашему?
- Мне он представился как Николай Полозов. Писатель. Пришел, якобы, за гонораром, забрел не в ту дверь. Ну, ля-ля, тополя, наплел бочку арестантов, в ресторан пригласил. Жуткая зануда! Еле удалось от него сбежать.
- Ну вот, а вы удивляетесь. Кто-то вас щелкнул – и доказательство в кармане. Кстати, Комиссарова девушка Милена тоже держала за “болвана”. Он был совершенно не в курсе, зачем его вынудили взять отпуск и отправили в Питер знакомиться с вами. Ему было сказано, что надо просто узнать о вас побольше. А вы, между прочим, такая-сякая, ему этой возможности не дали. Короче, эти снимки вместе с открытками, украденными у Корнилова, должны были послужить для нас доказательствами вашей с ними связи. Правда, Ладынина рассчитывала на письма, но на безрыбье, как говорится, и сам раком встанешь, прошу прощения.
- Так, может, в конце концов, объясните, откуда вы их взяли уже в день убийства? – чуть не застонала я.
- Так вы мне не даете рассказывать!
- Так вы слишком медленно рассказываете!
Итак, Мила подготовила все загодя. Добыла улики. Договорилась с кем надо, чтобы Корнилова выгнали из “Би Лайна”, а меня отправили якобы в неоплачиваемый отпуск. Она прекрасно нас изучила и знала, что он по своему дурному самолюбию ни за что не будет выяснять подробности и цепляться за работу, а я, поскольку уже побывала однажды в подобной ситуации, безоговорочно поверю и так же безропотно уйду, даже не попытавшись узнать, а действительно ли все так уж плохо. Тем более мне вручили вместо последней зарплаты замаразмевший списанный компьютер.
Потом Мила убедилась, что я почти безвылазно сижу дома, и ей осталось только узнать, когда ее бывшего муженька должен навестить господин Олейников. Как она это сделала – совсем другой вопрос, мне лично не слишком интересный.
Когда Милка собирала обо мне сведения, она допустила серьезный прокол. Так уж вышло, что ей ничего не было известно о моей дружбе с Динкой, об этом она узнала гораздо позже. Но все же Милке повезло, наверно, в последний раз. Я писала статью и с подругой не виделась. Всем остальным моим достаточно близким знакомым, а заодно и маме, Милка позвонила и моим голосом сказала, что я на несколько дней уезжаю.
- Как это, моим голосом? – не поняла я.
- Очень просто. Ладынина – великолепный имитатор. Ей бы на эстраду – цены б не было. Любой голос может спародировать. Между прочим, она призналась, что собиралась позвонить и вам от имени Корнилова. А потом ему – от вашего. Свидание назначить. Но он ее опередил.
- Ничего не понимаю. Каким образом?
- Дело в том, Алла Валентиновна, что на вашем телефоне стоял “жучок”, мы его сняли позавчера вечером. Простите, но пришлось заглянуть к вам на квартиру без вашего ведома.
- Откуда у меня мог взяться “жучок”? – поразилась я. – Хотя… Да, пожалуй, что и мог. Где-то за неделю до того вдруг забарахлил телефон, а потом пришел мастер, хотя я его и не вызывала. Сказал, что обрыв на линии, надо проверить провод. А потом стал ковыряться в аппарате.
