Джейн Кейси - Пропавшие
— Почему я так занимала твоего брата? — с трудом произнесла я. — Мы много лет даже не разговаривали. Он меня не знает.
— Он много чего знает, — уверенно заявил Пол. — Он постоянно за вами наблюдал… понимаете, следил, как вы приходите и уходите, чтобы с вами все было в порядке. Хотел знать все, что имело к вам отношение. Ну, в общем… — И краска начала проступать у него на лице. — Он говорил, что влюблен в вас.
Последняя фраза была произнесена негромко, хрипло, и мне показалось, что я ослышалась. Я посмотрела на полицейских. Викерс кивнул мне, побуждая продолжать. Блейк поднял брови. Стало быть, они тоже это слышали.
— Он не может, — категорически заявила я, обращаясь к Полу. — Нельзя любить того, кого не знаешь.
— Он любит, — с уверенностью возразил Пол. — Просто любит. Он много лет в вас влюблен.
В голове у меня вспыхнула картинка.
— В гостиной у вас стоят полки. На них лежат самые разные предметы: случайные вещи, например, ключи, ручка, старые открытки — короче, разный хлам. Такие вещи на полках обычно не держат.
Пол кивал.
— Дэнни называет это выставкой своих трофеев. Все эти вещи по-настоящему для него важны. Он держит их там, и мне не разрешается входить туда: думает, что я их как-то испорчу, — но я рассматриваю их, когда он на работе, и я никогда ничего не попортил.
— Пол, немало вещей на этих полках принадлежит мне. Ты знаешь, как они туда попали?
— Их раздобыла для него Дженни. — Он говорил об этом как о чем-то само собой разумеющемся. — Она тащила все, что могла, с вашего стола или из вашей сумки, когда была в школе. Обычно она старалась прийти в класс раньше всех, и пока находилась там одна, искала вещи для Дэнни.
Я вспомнила, как однажды пришла в свой класс в обеденный перерыв и застала там Дженни, за полчаса до начала урока английского языка. Я, кажется, даже пошутила насчет этого. Я-то думала, она настолько увлекается английским, так жаждет учиться и ей нравятся мои уроки. Еще одна моя ошибка.
Я ничего не сказала, а Пол вздохнул.
— Все теперь полетело к чертям, да? Мы все старались угодить другим людям. Дженни делала эти видеозаписи и таскала вещи, потому что хотела произвести впечатление на Дэнни. Я мирился с этим, так как мог постоянно ее видеть. — Он умоляюще на меня посмотрел. — Она не появлялась бы у нас только ради меня. Думаю, она старалась только из-за Дэнни. Но даже если она бывала у нас не из-за меня, это не имело значения.
— Получается, она приходила к вам, чтобы увидеться с Дэнни, а ты из-за нее помогал.
— Для него она сделала бы все, что угодно. А я ради нее сделал бы все на свете. Я знаю, вы не понимаете, но Дэнни… Дэнни готов был на все, только бы быть поближе к вам. Все эти деньги, которые он зарабатывал… он копил, чтобы купить дом. Приобрести хорошую машину. Он собирался за вами ухаживать. Он только о вас и говорил.
Никто ничего не сказал. Внезапно стало ясно, почему Пол так отчаянно желал мне помочь, почему доверял мне настолько, что рассказал, чем занимались они с братом. Дэнни хотел защитить меня снова, подумала я с дрожью, загоняя мучительное воспоминание назад, в самые темные уголки сознания. Пол просто изо всех сил старался помочь брату, как обычно. Интересно, почему в больницах всегда так жарко. Воздух в комнате вдруг стал невыносимо густым и влажным.
В этот самый момент в дверь тихонько постучали. Блейк поспешно открыл и, высунувшись в коридор, с кем-то зашептался. Я заметила мощную голову: мой старый друг, дежуривший у палаты Джеффа. При мысли о Джеффе я почувствовала себя немного виноватой. Я совершенно не вспоминала о нем весь день. Разумеется, у меня и своих проблем хватало.
Пол откинулся на подушки, глядя в окно. Викерс встал и медленно, рассеянно оттянул пояс брюк. Я поняла: он целиком сосредоточился на разговоре у двери и, вероятно, совершенно забыл о моем присутствии. Социальный работник продолжала сидеть все с тем же добродушным выражением. Похоже, она ничего не слышала из признаний Пола. Как, подумалось мне, можно сидеть и слушать, ничего не испытывая, это непринужденное перечисление безрадостных и отвратительных подробностей преступлений, совершенных братьями? Конечно, гнев не идеальная реакция для социального работника, но как-то обозначить свое отношение было бы неплохо.
Блейк закрыл дверь и, как будто в комнате никого больше не было, сказал Викерсу:
— Дело сделано.
Викерс издал негромкий звук горлом: удовлетворенное мурлыканье большой кошки, настигшей свою добычу. Он повернулся к Полу:
— Мы оставляем вас в покое, молодой человек. Выздоравливайте и ни о чем не переживайте.
И смысл, и тон этих слов были доброжелательными, но не произвели на Пола никакого впечатления. Он закрыл глаза, отгораживаясь от нас. Я невольно подумала, что Викерс ошибся — у Пола были все основания переживать. Интересно, как они собираются решать его дело: будут судить или, принимая во внимание его возраст и сотрудничество, просто отдадут под опеку. Присматривать за ним было больше некому. К добру ли, к несчастью ли, но он остался один.
Видя, что меня они с собой не берут, я вскочила и последовала за Викерсом, который выходил из палаты по пятам за Блейком.
Оказавшись в коридоре, я увидела там трех полицейских, стоявших тесной группой. Я мягко закрыла за собой тяжелую дверь и стала ждать, пока они закончат. Бычья Шея получал указания, внимательно кивая, а Викерс говорил слишком тихо, и я ничего не разобрала. Через пару минут коренастый полицейский отделился от группы и, проходя мимо меня в палату Пола, пробормотал «извините». Смена караула, поняла я, что означало: у Викерса и Блейка есть дела поинтереснее.
— Вы его нашли?
Вздрогнув, они обернулись, и Блейк посмотрел на Викерса, прося разрешения объяснить мне, что происходит. Старший полицейский кивнул.
— Дэниела Кина арестовали час назад на автовокзале Виктория. Он садился в автобус до Амстердама, когда его заметили. Сейчас, пока мы разговариваем, его везут сюда, поэтому нам необходимо вернуться в участок.
— Великолепно, — совершенно искренне сказала я. — Передайте ему от меня большой привет, если получится, хорошо?
— О, мы спросим его о вас, не волнуйтесь. Ему предстоит многое объяснить.
Викерсу явно не стоялось на месте.
— Нам нужно идти, Энди. Простите, Сара, но, думаю, нам пора.
— Отлично. Я понимаю.
— Вы доберетесь отсюда домой? — спросил Блейк. — В регистратуре вам дадут номер, по которому вы сможете вызвать такси.
— Не волнуйтесь за меня. Перед уходом я, наверное, снова зайду к Джеффу.
Мужчины замерли. Я посмотрела на одного, потом на второго, но их лица хранили одинаковое выражение.
— Что?
— Сара… — начал Блейк, но Викерс его перебил:
— Мне жаль, но он умер.
— Умер? — глупо повторила я, надеясь, что ослышалась.
— Он умер после двух часов сегодня днем. — Голос инспектора смягчился. — К сожалению, он так и не пришел в себя.
— Но… но до этого врачи не высказывали особых опасений. — Я все никак не могла осмыслить услышанное.
— У него было обширное кровоизлияние в мозг, вызванное травмами головы, полученными во время нападения. — Блейк сбился на тон официального заявления. — Ничего нельзя было сделать. Я сожалею.
— Значит, их двое, — прошептала я.
— Двое?
— Дженни и Джефф. Два человека, которым следовало бы жить. Два человека, не заслуживших того, что с ними произошло. — Мой голос звучал странно — безжизненно и жестко. — Это не должно сойти ему с рук.
— Мы не позволим, — убежденно сказал Блейк.
— Сейчас вам лучше пойти посидеть, — предложил Викерс. — Переждите несколько минут, а потом поезжайте домой и отдохните. Может, вы хотите, чтобы мы кому-нибудь позвонили для вас?
Я покачала головой.
Он достал пухлый коричневый кожаный бумажник, каштаново блестевший от многолетнего использования, и извлек оттуда визитную карточку.
— Если вам что-нибудь понадобится, там мой номер. — Он показал. — Если потребуется, можете позвонить мне.
— Спасибо.
— Я серьезно. — Он похлопал меня по плечу.
— Ясно. — Я медленно стала убирать карточку в сумку. — Пожалуйста, обо мне не беспокойтесь. Со мной все будет хорошо.
— Умница, — произнес Викерс. — Мы в любом случае остаемся на связи. Сообщим вам, что он скажет.
Я кивнула и выдавила полуулыбку, которой, похоже, хватило, чтобы их убедить. Они быстро зашагали в сторону лифтов. Я стояла посреди коридора, снова и снова пропуская сквозь пальцы ремешок сумки, пока маленькая девочка в пижаме не попросила меня уйти с дороги. Отскочив в сторону, я смотрела, как она проследовала мимо меня, таща за собой стойку с капельницей, намного выше ее. У девочки был очень целеустремленный вид. Обессиленная, я прислонилась к стене, гадая, что бы это могло значить. Еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой бесполезной.
