Кристина Ульсон - Заложник
— Карим, послушайте. Очевидно, произошло нечто ужасное. Но мы не сможем вам помочь, если вы не поговорите с нами. Вы поняли?
Карим вытер лицо, превратившееся в безжизненную серую маску. Если бы в этот момент в палату зашел доктор, допрос завершился бы, так и не начавшись.
— Я понял, — ответил Карим.
— Отлично. Тогда рассказывайте с самого начала. Как на вас вышли эти люди?
Карим снова запнулся.
«Терпение, — уговаривал себя Брюс. — Здесь нужно терпение, которого у меня нет».
— Она была одна, — произнес наконец Карим.
— Кто?
— Та, которая все это устроила. Это она захватила мою семью.
Он снова разразился рыданиями. Брюс сделал знак одному из следователей прикрыть дверь.
— Их больше нет, — прошептал Карим. — Они мертвы.
Брюс знал, как меняются в лице лгуны. С годами он научился распознавать ложь по тысяче признаков, незаметных непрофессионалу. Однако ни одного из них он не мог разглядеть сейчас ни в мимике, ни в выражении глаз Карима, как ни старался.
Возможно, Сасси просто ослаб или на него так подействовал наркоз. Однако не исключено, что он говорил правду. В этом случае Карим переживал сейчас адские муки.
— Мы ищем их, — сказал ему Брюс. — И не успокоимся, пока не найдем.
Брюс лукавил, но в ближайшее время это должно было стать правдой.
— Она все время на шаг впереди.
— Кто она?
— Я не знаю.
— Разве она не называла своего имени?
— Нет.
— Но у нее должны быть сообщники.
— Этого я не знаю.
«Ну а сам ты, Карим, разве не один из них?»
Брюс понимал, что факт похищения семьи Карима не слишком повлияет на приговор. Судья сочтет это не более чем смягчающим обстоятельством. Не стоит ставить под угрозу жизни четырехсот человек ради трех.
— То есть вы незнакомы с женщиной, которая похитила вашу семью?
— Нет.
— Как она с вами связалась?
— Она позвонила. Накануне вечером, сообщение осталось на автоответчике. Хотя никакого сообщения, собственно, не было, только долгое молчание. Поэтому перезвонил я. Больше из любопытства — посчитал, что звук не сохранился из-за каких-то технических помех. Она сказала, что ошиблась номером. Назвала какое-то имя, я ответил, что таких у нас нет. Я не узнал ее голоса.
— И что произошло потом?
Карим прикрыл веки, словно задремал. Брюс осторожно тронул его за плечо:
— Что потом?
Глаза Карима распахнулись.
— Она перезвонила утром.
— Вы имеете в виду вчера утром?
— Как раз накануне вылета. Сообщила, что моя семья похищена и я должен неуклонно следовать ее указаниям. Неуклонно.
Карим тяжело дышал. Было видно, как ходит под одеялом его грудь.
— И что это за указания?
— Она продиктовала мне записку и велела приклеить ее скотчем на стене в туалете.
— Так это вы написали письмо?
— Да.
Брюс задумался. Слишком неожиданный поворот.
— Хорошо, не будем об этом. — Он похлопал Карима по плечу. — Но почему вы ей поверили?
Слезы снова потекли по щекам Карима.
— Я разговаривал со своей дочерью.
У Брюса застучало в висках.
Но как это у нее получилось? Как можно было взять жену и дочерей Карима в заложники, чтобы их никто не хватился? Разве они не были в Копенгагене?
— И что сказала ваша дочь?
Карим повернул голову к окну, за которым стояла черная ночь.
— Сказала, чтобы я срочно пришел к ней, что она боится этой женщины.
— Она была напугана?
Карим кивнул.
— Все произошло так быстро, — прошептал он.
— Как долго вы с ней говорили?
— Меньше минуты.
— То есть вы никогда не встречались с этой женщиной?
— Никогда.
Брюс пытался упорядочить разрозненные крупицы информации. Вместе с сообщениями из Стокгольма они начинали наконец складываться в единую, хотя и неприглядную, картину. В нее вписывались и звонки Карима на телефон, использовавшийся для ложных угроз за день до угона самолета, и девушка, которая, как утверждала соседка Сасси, разговаривала с младшей дочерью Карима у забора их дома.
И все-таки как удалось злоумышленнице так просто убедить Карима?
— И вы не пытались поговорить с женой?
— С ней все было как обычно: либо телефон выключен, либо звук отключен. На этот раз она просто не выходила на связь.
В этот момент в палату вошел врач и тут же нахмурился, увидев бледное лицо Карима и его тяжело вздымающуюся грудь.
— Мы уже заканчиваем, — опередил его Брюс.
— В вашем распоряжении две минуты, — ответил доктор. — Потом я буду вынужден попросить вас уйти.
Брюс озабоченно посмотрел на Карима:
— Какие еще указания давала вам эта женщина, кроме записки?
— Никаких.
— Почему же вы взяли курс на Вашингтон, а не на Нью-Йорк?
Карим оторвал взгляд от окна и удивленно посмотрел на Брюса. Он как будто пытался что-то вспомнить.
— Простите, у меня сейчас голова не в порядке. Конечно же, она велела мне посадить самолет на территории округа Колумбия и ни в коем случае не в Нью-Йорке.
— Где она велела вам приземлиться?
— В аэропорту Даллеса.
— Вы уверены?
— Да.
— То есть она не приказывала вам направить самолет в какое-нибудь здание?
Глаза Карима сузились.
— Что вы имеете в виду?
— Именно то, что вы слышали.
— Я вас не понимаю.
— Повторяю вопрос. Не говорила ли вам эта женщина, что независимо от того, будут выполнены требования или нет, вы должны направить самолет в здание конгресса на Капитолийском холме?
Карим как будто и на это раз его не понял.
— Нет, — ответил он наконец. — Ничего подобного она не говорила. — И дальше он сказал нечто такое, что заставило Брюса вздрогнуть: — По-вашему, я мог пойти на это? Как вы могли такое обо мне подумать? Я люблю свою семью. Больше всего на свете. Но даже ради них я не смог бы убить столько человек. Мне тяжело далось это решение. Женщина сказала, что на борту бомба, хотя я в это не верил. — Карим покачал головой.
— То есть вы не должны были этого делать?
— Не должен.
Разумеется, нет. Эта информация была предоставлена исключительно сотрудникам вовлеченных в операцию спецслужб, чтобы те не допускали и мысли пойти на поводу у угонщиков. Кроме того, она должна была нагнетать обстановку.
И это сработало.
У террористов почти получилось.
Доктор за спиной Брюса многозначительно прокашлялся.
— Ваше время вышло, — напомнил он.
— Конечно, — кивнул Брюс.
Еще один, последний вопрос, остальное подождет.
Больной заметно разволновался, словно понял, о чем пойдет речь.
— Карим, а почему именно вы?
Нависла долгая пауза.
По лицу Сасси было видно, что он и сам часто думал об этом.
— Она говорила, что это связано с рейсом TU-ноль-ноль-три.
Брюс наморщил лоб:
— И что это значит?
Карим пожал плечами.
— Вы когда-нибудь летали этим рейсом?
— Разумеется, приходилось, — ответил Карим. — Только один раз, в мае прошлого года. Это рейс из Копенгагена в Рабат, тогда я заменил коллегу. Единственный раз до вчерашнего дня, когда я сделал аварийную посадку.
Брюс не стал уточнять, что на этот раз самолет посадил не Карим.
— А что тогда случилось? — спросил он вместо этого.
— На борту началась драка. Стюардессам не удалось разнять хулиганов, и я решил посадить самолет в Мюнхене.
Брюс инстинктивно почувствовал важность этой информации, хотя и не представлял себе, что с ней делать.
— Кого-нибудь из пассажиров возмутили ваши действия?
Карим прокашлялся и тут же схватился за горло, слово испугался, что рана откроется.
— Не помню такого. Кроме самих драчунов, естественно. Главное, что проблемы на этом не закончились. Прошло восемь часов, прежде чем я смог вылететь из Мюнхена. Пока я приземлялся и высаживал виновных, на город обрушилась страшная буря, с градом, ливнем и молниями. Аэропорт закрыли на несколько часов. Ну а потом пришлось ждать своей очереди на вылет.
Брюс отметил в блокноте номер рейса и встретил намекающий взгляд коллеги. Пора было закругляться и возвращаться в офис. Однако не успел Брюс подняться со стула, как по палате снова разнесся хриплый голос Карима:
— Пообещайте, что найдете мою семью. Мне плевать, что вы со мной сделаете, главное, спасите их и ничего от меня не скрывайте.
Выдержать такое Брюсу было уже не под силу.
— Карим, никто не брал их в заложники.
71
Стокгольм, 05:06
Было пять утра, но Фредрика Бергман чувствовала себя довольно бодро. Кроме нее, в участке оставались Эден, Деннис и Себастьян. Алекс ушел домой, к семье. Ночь выдалась холодной и темной, и Фредрика даже радовалась, что не нужно выходить на улицу.
