Тесс Герритсен - Лихорадка
– Ты видел Дорин Келли?
– Я даже не знаю, как она выглядит!
– Ты видел хоть кого-нибудь?
Молчание.
– Я не видел никакой женщины по имени Дорин. Дурацкое имя.
– Это не просто имя. Она была человеком, и теперь ее нет. Если ты хоть что-нибудь знаешь…
– Не знаю.
– Линкольну кажется, будто ты что-то знаешь. На нее снова устремился этот злобный взгляд.
– И ты веришь ему, так ведь? – Он резко отодвинул стул и встал.
– Сядь.
– Я тебе не нужен. Тебе нужен этот господин Коп. – Когда он направился к двери кухни, Клэр заметила слезы в его глазах.
– Куда ты?
– Какая разница? – Он вышел из кухни, громко хлопнув дверью.
Выйдя вслед за ним, Клэр увидела, что он направляется к лесу. Он был без куртки, в одних джинсах и хлопковой рубашке, но, казалось, даже не замечал холода. Злость и обида толкали его вперед, в неизвестность, в снег.
– Ной! – крикнула она.
Он уже дошел до озера и теперь свернул налево, в соседние владения.
– Ной! – Она бросилась за ним по снегу.
Мальчик был уже далеко, и с каждым своим озлобленным шагом все увеличивал дистанцию между ними. «Он не вернется». Выкрикивая его имя, Клэр побежала следом.
– Да.
Слева от нее замаячили две фигуры. Линкольн и Флойд услышали ее крик и тоже бросились в погоню. Они почти догнали его, когда Ной оглянулся и увидел их.
Мальчик побежал к озеру.
– Не трогайте его! – заорала Клэр.
Флойд схватил Ноя за шиворот у самой кромки льда и резко потянул назад. Они оба завалились в глубокий снег. Ной первым вскочил на ноги и, уже не владея собой, бросился на Флойда с кулаками. Когда Линкольн схватил его и повалил на снег, Ной продолжал выть и метаться.
Флойд выкарабкался из сугроба и достал пистолет.
– Нет! – завизжала Клэр, и, не помня себя от ужаса, полетела по снегу. Она подбежала к сыну как раз в тот момент, когда Линкольн защелкивал наручники у него за спиной. – Не сопротивляйся, Ной! – взмолилась она. – Прекрати драку!
Ной обернулся к ней. Его лицо было так искажено яростью, что она не узнала сына. «Кто этот мальчик? – испугалась она. – Я его не знаю».
– Пус-ти-те ме-ня! – завопил он. Яркая капля крови скатилась из его ноздри и упала в снег.
Клэр потрясенно уставилась на красное пятнышко, потом перевела взгляд на сына, который дышал, словно затравленный зверь, шумно выпуская горячий воздух. Тонкая струйка крови поблескивала на его верхней губе.
Издалека доносились чьи-то голоса. Клэр обернулась и увидела бегущих к ним людей. Когда они приблизились, она разглядела форму.
Полиция штата.
22
Шум сводил ее с ума. Амелия Рейд навалилась на письменный стол и обхватила голову руками, пытаясь защититься от звуков, которые летели со всех сторон. В соседней комнате гремела жуткая музыка Джея-Ди, дьявольским сердцебиением долбясь в стену. А внизу, в гостиной надрывался телевизор, включенный на максимальную громкость. С музыкой она еще могла смириться, это был всего лишь раздражающий фон, затрагивавший лишь самые внешние уголки сознания. Но голоса выступавших по телевизору людей обманом заползали в голову, отвлекая от книги, которую она пыталась читать.
Она раздраженно захлопнула книгу и спустилась вниз. Джека она застала в привычной вечерней позе на клетчатом раскладном кресле, с пивом в руке. Его Королевское Величество, пердящее на троне. Насколько же отчаялась мама, что вышла за него замуж? Амелия даже в мыслях не допускала для себя такой партии, не представляя, как можно жить с этим рыгающим за столом животным, которое раскидывает по полу гостиной, словно какашки, свои грязные носки.
А ночью ложиться с ним в постель, терпеть прикосновение его лап…
У нее вырвался невольный стон отвращения, и Джек мигом оторвался от вечерних новостей. Он посмотрел на Амелию, и на его бесцветном лице отразился интерес, какая-то догадка. Она знала, в чем причина, и инстинктивно прикрыла грудь руками.
– Ты не мог бы сделать потише? – попросила она. – Мне тяжело заниматься.
– Так закрой свою дверь.
– Уже закрыла. Но телевизор работает слишком громко.
– Это мой дом, знаешь ли. Тебе повезло, что я приютил тебя. Я вкалываю целый день. И имею право расслабиться в своем собственном доме.
– Но я не могу сосредоточиться. Мне надо делать уроки.
Джек то ли рыгнул, то ли хохотнул.
– Девчонке вроде тебя совсем не обязательно корпеть над учебниками. Тебе вообще мозги не нужны.
– Что это значит?
– Найди себе богатого мужика, покрути перед ним задницей и будешь обеспечена до конца своих дней.
Она сдержалась, чтобы не ответить грубостью. Джек умышленно провоцировал ее. Она видела эту гнусную ухмылку на его губах, видела, как вздернулись тонкие усы. Ему нравилось злить ее, он упивался ее страданиями. Ничем другим ему было не добиться ее внимания, и Амелия знала, что его заводила любая ее эмоция, пусть даже ярость.
Пожав плечами, она перевела взгляд на экран телевизора. Для общения с Джеком лучше всего подходило ледяное спокойствие. Достаточно было нацепить маску полного равнодушия – и он начинал беситься. Только так она могла показать ему, кто он есть на самом деле. Ничтожество. Пустое место. Уставившись в телевизор, она чувствовала, что обретает власть над ним. К черту этого мерзавца. Он не тронет, не достанет ее, потому что она этого не позволит.
До нее не сразу дошел смысл того, что она увидела на экране. Коричневый пикап, буксируемый полицейским грузовичком, расплывчатый силуэт мальчика с опущенной головой, которого под конвоем ведут в полицейский участок Транквиля. Когда Амелия наконец поняла, что происходит, она совсем позабыла о Джеке.
– …четырнадцатилетний мальчик задержан для дачи показаний. Тело сорокатрехлетней Дорин Келли было обнаружено сегодня утром на дальнем участке Слокам-роуд, к востоку от Транквиля. По показаниям анонимного свидетеля, пикап подозреваемого был замечен на этом отрезке дороги вчера около девяти вечера, и найденная улика вывела полицию на юношу. Жертва, жена начальника полиции Транквиля Келли, долгое время страдала от алкоголизма, что подтверждают жители города…
На экране появилось лицо женщины, в которой Амелия узнала кассиршу из супермаркета «Кобб энд Моронгз».
– Дорин была трагической фигурой. Она никогда и никому не причинила вреда, и я даже не могу поверить, чтобы кто-то посмел сделать с ней такое. Только чудовище могло оставить ее умирать на дороге.
На экране возникли носилки с накрытым телом, которые грузили в карету «скорой».
– Для жителей города, по иронии судьбы названного Транквиль, эта смерть стала новым ударом. Напомним, вчера произошла трагедия в старшей школе…
– О чем они говорят? – всполошилась Амелия. – Что произошло?
В водянистых глазах Джека вспыхнула отвратительная искорка удовольствия.
– Слышал сегодня в городе, – сказал он. – Сынку докторши хана. «Ной? Да нет, не может быть, чтобы он говорил о Ное».
– Сбил вчера ночью жену начальника полиции на Слокам-роуд. Так говорит свидетель.
– Кто именно?
Довольное выражение расплылось по всему лицу Джека, и его губы скривились в мерзкой улыбке.
– Хороший вопрос, а? Кто же это видел? – Он поднял брови, изображая удивление. – О! Чуть не забыл. Это ведь тот самый парень, по которому вы все сохнете? Ты ведь считаешь его необыкновенным. Да, пожалуй, ты права. – Он снова посмотрел на экран и расхохотался. – В тюрьме он будет смотреться необыкновенно.
– Отвали, мать твою! – Амелия выбежала из комнаты и бросилась вверх по лестнице.
– Эй! Эй, ну-ка, вернись и попроси прощения! – заорал Джек. – Черт возьми, тебе придется меня уважать!
Не обращая внимания на его гневные вопли, она направилась прямиком в спальню матери и закрылась там. «Только бы он оставил меня в покое на пять минут. Только бы позволил сделать один-единственный звонок…»
Она схватила трубку и набрала номер Ноя Эллиота.
К ее разочарованию, после четырех гудков включился автоответчик, заговоривший голосом его матери.
– Это доктор Эллиот. Сейчас я не могу ответить на ваш звонок, поэтому оставьте сообщение. Если у вас срочный вызов, свяжитесь со мной по пейджеру через оператора больницы Нокс, и я перезвоню вам, как только смогу.
Дождавшись звукового сигнала, Амелия выпалила:
– Доктор Эллиот, это Амелия Рейд. Ной не сбивал ту женщину! Он не мог этого сделать, потому что был со…
Дверь спальни распахнулась.
– Какого черта ты делаешь в моей комнате, маленькая сучка? – взревел Джек.
Амелия бросила трубку и с вызовом посмотрела на отчима.
– Проси прощения, – велел Джек.
– За что?
– За то, что нагрубила мне, черт побери!
– Ты имеешь в виду за «отвали, мать твою»?
Он отвесил ей такую пощечину, что у нее искры посыпались из глаз. Она прижала руку к горящей щеке, но не отвела взгляда. И пока она в упор смотрела на Джека, в ней как будто зарождалась невиданная силища. Когда он снова поднял руку, чтобы ударить ее, она даже не моргнула. Она продолжала смотреть на него; ее взгляд красноречиво предупреждал о том, что, если он ударит еще раз, то очень, очень пожалеет об этом.
