Голова на серебряном блюде - Содзи Симада
– В смысле? Нас же разделяют только двери, – спросил Ларри.
– Да, мы станем жить друг у друга под боком, но в то же время нас будет разделять весьма приличное расстояние. Как если бы мы находились в домах, между которыми двести ярдов.
– Ну да, ведь именно столько мы сейчас и прошли, – догадался Берт.
– Верно. Желтый и Красный флигели – условно назовем их так по цвету стен внутри – разделены всего двумя стенами, но если их обитателям захочется нанести друг другу визит, то придется пройти вдвое больше того, что сейчас. Взгляните на схему.
– Понятно. Значит, основное назначение этих коридоров – держать нас подальше друг от друга…
– Берт, я понимаю ход твоих мыслей, но кто будет таким заниматься? И зачем?
– Не знаю, Эрвин. Вдруг ты кому-нибудь перешел дорогу…
– Оливер, у тебя есть ненавистники? А у тебя, Ричард? Леона?.. Хотя да, у тебя они вполне могут быть. Джим? Да нет, ни у кого нет. Один ты кому-то насолил, Берт?
– Мы ничего не знаем про это странное здание. В нем могут быть ловушки, – еще раз высказался Берт.
– Мы же только что аккуратно прошли по коридору. Неужели тебе показалось, что в нем где-то установлены ловушки? Повсюду лишь бетон. Мы пробыли здесь три дня и тщательно обследовали этот дом. Никаких потайных дверей или глазков. Это просто каменный ящик. Будь в нем такие детские фокусы, мы бы рано или поздно поняли это. Это самый обыкновенный дом, такой же, как наши дома в Америке.
– Что ж… Тогда предлагаю ночевать вместе. Соберем все кровати в одной пристройке, поставим по две в каждой комнате…
– И как же мы их перетащим по этим коридорам? По-моему, одной кровати на комнату вполне достаточно. Это правило любого нормального отеля.
Подумав, Берт ответил:
– Как-то мне это не нравится. Тут явно что-то не так. Есть у меня предчувствие, что, остановившись здесь, мы добровольно загоняем себя в капкан.
– Ну а разве ночевать на песке безопаснее? От города нас отделяют сотни миль. Если кто и замышляет нас убить, то сделать это снаружи в разы проще.
Разговор оборвался. Никто не мог придумать, что сказать.
– Ну что ж, совещание окончено. Давайте распределим комнаты? – предложил режиссер, видя, что Ларри с Бертом умолкли. – Во втором флигеле разместился актерский состав. В первом – мы с Уокиншоу. А в третьем…
– …будет дом престарелых для нас двоих, – закончил Ларри.
– Тогда четвертый отойдет к нашим звукачам, реквизиторам и Оливеру. Общее распределение пусть будет такое. Если где-то слишком много или мало жильцов, можно перегруппироваться. Теперь давайте решим, как называть четыре пристройки. Первая, вторая – это как-то скучно. Как уже было предложено, предлагаю обозначать их по цветам стен в коридорах и комнатах. Комнатам тоже надо назначить номера, а то мы будем путаться… Тогда выходит, что Леона и часть актеров расположились в Красном флигеле. Я, мои помощники, Ричард и операторы – в Желтом. Ларри, Берт и актеры, которым не хватило места в Красном флигеле, поселятся здесь, в Зеленом флигеле. Джим, Оливер, реквизиторы и звукачи – в Голубом флигеле. Думаю, такой вариант всех более-менее устроит. Повар будет жить в трейлере снаружи.
– Хорошо бы объявился наш хозяин, – проныл Ларри. – Тогда было бы не так тревожно. А решать все вопросы одним письмом – это какая-то бюрократия.
– Да ладно тебе, Ларри, здесь безопаснее некуда. А еще есть совсем недурственное развлечение, которого не сыщешь даже в первоклассном отеле. Идемте за мной, покажу. – Режиссер вновь выдвинулся вперед. – К сожалению, Берту оно не подойдет. Подождешь нас здесь?
Берт молча поднял руку в знак согласия.
Тофлер забрался вверх по деревянной лестнице, ненамного отличавшейся от стремянки. На втором этаже они обнаружили абсолютно такую же комнату, как и снизу, – просторную и с аскетичным интерьером. Однако рядом с кроватью здесь стояла тумбочка с выдвижным ящиком.
Светлее всего было у края лестницы наверху. Прямо над ней через стекло виднелась полоска безоблачного небосвода. В дневное время это окно было единственным источником света в комнате. Видимо, чтобы он проникал и вниз, между двумя этажами не стали устанавливать стены и двери, а лишь ограничились незамысловатой лестницей.
Встав у кровати, Тофлер снова начал толкать речь – в этом деле он и впрямь был хорош:
– Ну что, мы условились обозначать четыре флигеля по цветам. Осталось пронумеровать комнаты. В каждом флигеле их по четыре; в свою очередь, каждая комната имеет по два этажа. Предлагаю дать им номера, двигаясь по часовой стрелке. Если у вас нет идей получше, то давайте остановимся на таком варианте… А теперь смотрите, зачем я привел вас сюда.
Всеобщее внимание было приковано к стене, куда указывал Тофлер. На ней была закреплена металлическая лестница, упиравшаяся в потолок. Наверху имелось углубление, внутри которого виднелся квадратный металлический люк.
– Такие лестницы есть на втором этаже второй комнаты во всех пристройках к мечети. Готовы подняться, коллеги?
С этими словами Тофлер принялся взбираться вверх. Из-за высокого роста он очень быстро уперся головой в закрытый люк.
– Если нет ревматизма, то приподнять его не особенно трудно, – заверил режиссер, со скрипом открывая серый люк, слегка подернутый ржавчиной. – Давайте за мной.
Тофлер исчез в образовавшемся проеме, но его коллеги колебались. В такие моменты самой отважной всегда была Леона. Глядя, как она легко забралась на лестницу и энергично поднимается вверх, остальные решили тоже не отставать.
Пробравшись через квадратное отверстие, они очутились на круглом полу диаметром в десять футов с небольшим. В отличие от комнаты, здесь было душновато – то ли из-за тесноты, то ли оттого, что обжигающие лучи падали непосредственно на стены снаружи. Но поскольку воздух в этой местности был не слишком влажным, то и температура была довольно комфортной.
Сбоку начиналась винтовая лестница. Тут Ларри и Джим наконец поняли, что находятся в одной из башен мечети.
– Раз уж мы дошли сюда, вы просто обязаны подняться на самый верх. Будет немного жарковато, зато вы узрите настоящий рай, – послышался голос Тофлера, стоявшего уже на самом верху винтовой лестницы. Он принялся быстро подниматься до конца. Леона, Ларри, Джим и Оливер последовали за ним.
По мере того как они поднимались, все громче становился свист ветра и какой-то непонятный тихий гул. Чувствовалось, как башня еле заметно дрожит. Стены постепенно сужались.
Наконец они вышли в круглое пространство. Здесь им уже приходилось ютиться, потому что диаметром оно было всего в несколько футов.
– Вот это да! – восхитился Джим. Они стояли на самом верхнем этаже, откуда открывался панорамный вид. Безжизненная пустыня, рыжеватые скалы, каменные обломки, лазурные воды Мертвого моря… Через зазор внутрь со свистом залетал ветер. Он был жарким, но сухим, поэтому приятно ощущался на коже.
– Вот он, поразительный мир смерти, где как будто нет людей, – пробормотал Джим. Продолжая смотреть вдаль, он добавил: – Такое чувство, будто этот пейзаж был знаком мне с самого начала. Возможно, когда человек умирает, его душа приходит в именно такое место? Может, и мой мальчик отправился туда…
Все молча слушали Джима.
Обнаружился и источник странного гула. Оказывается, это пропеллеры крутились наверху золотого купола под ветром со стороны пустыни.
– Что это за пропеллеры? И зачем они здесь? – резковато заговорил Ларри. – Украшение из них никудышное. Их шум только раздражает.
– Не соглашусь. Эта картина будит во мне творческий дух, – сказал Оливер.
– Вспоминаются «Флаг родины» и Новые времена»[37] Чаплина, – подхватила Леона.
– А еще «Метрополис» и «Облик грядущего»[38]. В ту эпоху облик будущего пытались передавать через шестеренки и пропеллеры. Вездесущие крутящиеся колеса как бы символизировали торжество машинной цивилизации. Помню, в одной работе я попытался передать образ трудовой идиллии, разместив крутящиеся шестерни так, чтобы они были в углах кадра. Как если б на их месте были колосья, колышущиеся на ветру. Эх, славные были времена! – Оливер поднес голову
