Два гения и одно злодейство - Соболева Лариса Павловна
Сима теребила салфетку на коленях, опустив глаза. Марк самодовольно хмыкнул, девушка раскрыла рот от растерянности, а Лину понесло:
– Он вас бросит, милая, неужели вы этого не понимаете? Посмотрите на себя в зеркало! Вы и он? Это невозможно. Марк назло мне привел вас сюда, он же мой любовник. Был, есть и будет.
– Ну и бесстыжая ты! – Сима бросила салфетку на стол и ушла.
Девушка рванула в прихожую, надела пальто. Как ни уговаривал Марк не обращать внимания на чокнутую мачеху и остаться, убежала, кажется, в слезах. Он вернулся в гостиную, где ждала Лина, и ни слова. Тогда она насела:
– Ты не хочешь объясниться? Зачем притащил сюда это чучело? Досадить мне? Я тебя хорошо знаю! Что ты хочешь? Почему не подходишь к дочери? Это же твоя дочь!
– Я бы на твоем месте так не утверждал, – произнес он с убийственным спокойствием. – Если б это была моя дочь, ты бы давно мне сказала. Между нами случился грех, но я осознал вину, мне стыдно перед отцом.
– Ты говоришь неправду! Но почему?
– Потому! – Холоднее Лина его не видела. – Тогда я был зол на него и на тебя из-за мамы, вот и наставил ему рога. Глупо, конечно, но так было. Теперь каюсь.
– А если я расскажу ему о нас? – выпалила Лина, рассчитывая испугать Марка, тем самым сделать послушным.
– Нет, не расскажешь. – Усмешка его была очень оскорбительной. – Ты же знаешь: он выгонит тебя с ребенком. И куда ты пойдешь? Или отнимет девочку, а тебя выставит. Не шантажируй меня больше, все равно проиграешь. Меня отец простит, потому что я его сын, а ты с чем останешься? Давай на этом закончим.
Вот и все. Он поставил жирную точку. А Лина никак не могла в это поверить, возможно, не хотела принять разрыв. Она превратилась в девчонку, бегающую за своим кумиром, но кумир прекрасно обходился без нее. Жить в одном доме становилось невыносимо. Чем свободней вел себя Марк, тем хуже было ей. Во время отъездов отца он приводил женщин, не двоих, как раньше, а всего одну, и никаких звуков из его комнаты не доносилось. Лину сжигала ревность, она бесилась, срывалась на Симу. Однажды Марк вступился за тетку, грубо отчитал Лину, а когда в очередной раз она довела Симу до слез, врезал ей пощечину. Тогда Лина поклялась себе, что Марк приползет к ней на коленях. И нанесла удар, как только приехал муж. Он привез подарки ей и девочке, был рад встрече, а она встретила мужа подавленной. Разумеется, он поинтересовался, в чем дело. Глаза Лины наполнились слезами, губки дрогнули:
– Я не хотела тебе говорить… Марк… он пристает ко мне. Обещал, если я пожалуюсь тебе, оболгать меня. Пожалуйста, сделай что-нибудь. Или я уйду из дома с девочкой. Не могу больше терпеть, я боюсь его.
Между отцом и сыном произошло неприятное объяснение, в основном оно состояло из обоюдных обвинений, но всю правду Марк не выложил отцу, пощадил. Платон Маркович в запале попросил предателя убраться из дома. Тот собрал вещи и был таков, словно только и мечтал уйти из особняка. Отец не выгнал его с работы, все же бизнес семейный, сын отлично вел дела. Несколько дней Марк пожил в гостинице, квартиру матери он давно продал, было тяжело туда приходить, а уж жить тем более. Потом переехал в квартиру, которую купил ему отец. Платон Маркович тоже чувствовал вину перед сыном, поэтому пошел на примирение, но жить сын должен отдельно. Да, решили оба, так будет лучше.
Лина выждала с месяц, посчитала, что проучила любовника достаточно, приехала к нему. Но тот бесцеремонно выставил ее вон:
– Я не буду больше обманывать отца. Скажи спасибо, что не рассказал, чем мы занимались во время его отсутствия. Убирайся, и чтоб я тебя не видел.
Слезы душили Лину по дороге домой. Она не представляла, что бывает так больно и так унизительно, когда тебя бросают. Марк ее бросил! А дома Сима немым укором просто из себя выводила, казалось, вот-вот все расскажет Платону. Мысль стала навязчивым кошмаром, который постоянно был с ней. Попробовала задобрить тетку, купила трикотажный костюм и преподнесла. Сима не приняла подарок:
– Ни к чему это.
– Какого черта дуешься? – разозлилась Лина.
– Ты зачем внесла раздор в семью? – строго спросила тетка, видимо, давно готовилась к разговору с Линой. – С жиру бесишься. Ни стыда ни совести у тебя нет.
– А кто ты такая, чтоб стыдить меня? – истерично закричала на нее Лина. – Ты приживалка. И вообще, надоела! Убирайся отсюда! Вон, я сказала! Сейчас же!
Симе некуда было идти. Подалась к Марку, разревелась:
– Лина выгнала. Марк, устрой меня в дом престарелых.
– Не ной, старая, – устало проговорил тот. – Ладно, места хватит. Вон та комната твоя. Только предупреждаю: не зуди, не читай нотаций, не лезь в мои дела. И приготовь чего-нибудь вкусного.
Сима зудела, читала нотации, мол, допрыгался, связался с потаскушкой; вот, Платон из дома выгнал родного сына, чего ждать от этой гадюки дальше? Марк лишь отмахивался и отмалчивался. Прекрасно понимал, что допустил ошибку, связавшись с женой отца, ему действительно стало стыдно. Ошибка стоила дорого не только ему, исправить положение можно лишь одним путем – быть подальше от Лины. А тетка оказалась необходима, ведь ни приготовить, ни убрать, ни постирать не умел. Да и приятно возвращаться домой, когда тебя кто-то ждет.
Лина целыми днями слонялась по особняку, иногда забывала поцеловать на ночь малышку, о которой заботилась нянька. Неверная жена Платона Марковича помыслами и телом была с Марком. Надумала еще раз попытаться вернуть его, опять приехала. Тут уж Сима отыгралась. В квартиру не пустила, скандалила на пороге:
– Ах ты, паскудница! Глаза твои бесстыжие! Чего приперлась? У тебя муж и дочь есть, а ты все хвост поднимаешь, кошка ненасытная! Не хочет Марк тебя, поняла? У него другая есть. Пошла вон, подлюка!
И давай охаживать изменщицу половником, бежала за ней до первого этажа, выкрикивая оскорбления. Лина заперлась от разъяренной Симы в машине, выехала со двора, но остановилась за углом. Слезы стыда катились по щекам, она вспоминала открывающиеся двери на площадках, удивленные лица чужих людей, вышедших поглазеть на потасовку. И ждала Марка. Он приехал, когда совсем стемнело. Лина поспешила остановить его у подъезда:
– Мне надо с тобой поговорить…
– Мы разве не договорились? – окатил ее холодом, прекрасно понимая, о чем хотела поговорить Лина. Сима позвонила на работу и рассказала о нежданном визите жены отца. – Пойми, так будет лучше для всех.
– Я не могу без тебя, – выговорила она сквозь слезы.
– Охо-хо… – тяжко вздохнул Марк, помолчал немного, глаза его так и остались холодными. – Твой каприз испортит жизнь тебе, твоей дочери, мне, даже Симе. А отца может просто убить. Тебе мало моей матери? Я остановился вовремя, остановись и ты.
– Марк, у нас есть дочь. Я хочу…
– Ты хочешь! – перебил он. Терпение подошло к концу. – А я не хочу. Неужели это трудно понять и принять? А насчет твоей дочери… я не уверен, что она от меня.
– Я бы могла переехать к тебе…
– Нет. Нет и нет.
– Ты пожалеешь!
– Не доводи себя и меня до последней черты. Вражда, Лина, еще никому не принесла пользы.
– Ты пожалеешь, – повторила она упрямо.
Он безнадежно махнул рукой и скрылся в подъезде. Еще раз пережившая унижение Лина поставила цель отнять у Марка все. Когда Платон, вернувшись из командировки, поинтересовался, где Сима, выложила «правду»:
– Я не могла ее больше видеть. Нет, я все же расскажу. Марк… когда тебя не было… Марк был со мной… насильно взял меня. Сказал, что мстит тебе и мне из-за матери. Я кричала, а твоя Сима делала вид, что не слышит. Прости, мне тяжело скрывать, я должна была выговориться. Не могу жить с этим…
И рыдала, рыдала. Пришлось вызвать «Скорую». Теперь озверел Платон, да как! Он готов был Марка убить. Лина испугалась, что перебрала, уговаривала не горячиться, ведь они остались вдвоем, то есть втроем, их счастью больше ничто не угрожает. Да и Платон не справится один с объемом работы, пока не найдет подходящую замену. Марка надо наказать, она тоже об этом мечтает, но при том не навредить делу. Она так боится за мужа, жизни не мыслит без него… и тому подобное. Закончила:
