Бабочка, выкованная из стали - Екатерина Николаевна Островская
— Убью, если только скажешь, кто заказал Полозову и меня…
Киллер начал задыхаться. Гончаров посмотрел на оперов, которые выходили из-за строительных плит, из-за тополей, из микроавтобуса, подъехавшего только сейчас, уже после окончания перестрелки, махнул рукой и крикнул:
— Срочно аптечку сюда и жгут!
Но его, судя по всему, не поняли. Двое побежали к такси, предполагая, что помощь нужна капитану Пашкову.
— Сюда! — замахал руками подполковник, — Здесь бедренная артерия перебита.
— Не надо, — прошептал умирающий киллер, — все равно не успеете: уже больше двух минут прошло. Я на часы смотрел… А ты не помнишь меня разве? Не помнишь студента, которого отпустил за золотой «Ролекс»? Я же не родным был в семье… Меня усыновили, когда у них шансов зачать вроде не было… Взяли меня, а через год свой родился… Так что легко от меня отказались, отправили за границу… Дали денег, чтобы откупиться от меня… Но я им отомстил… Всем ото…
Подбежал оперативник, опустился на колени, раскрыл аптечку, достал из нее жгут, хотел перетянуть ногу выше раны, но потом прикоснулся к шее киллера, проверяя пульс. Поднял голову и посмотрел на Гончарова.
— Так он того… Тут уже ничто не поможет. Был бы у нас реанимобиль…
— Евгению помогайте.
— Так у нас еще двое раненых. Одно ранение серьезное в грудь. Кто же думал, что у него автомат будет…
Игорь вернулся к Пашкову, помог ему снять бронежилет.
— Повезло тебе, Женя: пуля навылет прошла, но крови много. А рубашку можно не отстирывать, а на плечики повесить в служебном кабинете. Я сам так сделал, когда меня в первый раз подстрелили. Почти неделю висела, пока начальство не приказало убрать.
Гончаров отправился к микроавтобусу, где допрашивали задержанного — уцелевшего в перестрелке. Тот сидел на корточках и курил. Руки у него тряслись.
— Он меня просто попросил отвезти его, куда скажет, — я просто водила. Я не стрелял даже, хотя он мне пистолет сунул и приказывал. Угрожал, что если я не буду ему помогать, то он меня сам грохнет…
— Первая ходка у тебя за что была? — подключился к допросу подполковник.
Задержанный растерялся, потом попытался изобразить недоумение, но понял, что не выйдет.
— Меня оговорили… и навесили двести двадцать вторую.
— То есть за незаконный оборот оружия.
Мужчина покрутил головой, высматривая, куда можно выбросить окурок. Поднявшись, уронил его на землю, придавил подошвой башмака.
— Олега давно знаешь? — продолжил Гончаров.
— Кого? — изобразил недоумение киллер.
— Того, которого привез сюда. И автомат наверняка ты ему подогнал. Он же не мог притащить его с собой в самолете. И мы это докажем. Ведь наверняка ты сам лично заправлял магазины, и на гильзах обязательно остались твои отпечатки… А раз так, ты не просто водила…
Из микроавтобуса высунулся оперативник и посмотрел на Гончарова.
— Товарищ подполковник, вас генерал Евдокимов спрашивает.
Он протянул Игорю мобильный аппарат.
— Простите, — сказал начальник городского управления Следственного комитета и повторил: — Простите. Никто не думал, что такое случится…
— А что такое случилось: работа есть работа. Ребят зацепило, но дело сделано. Убийца наказан, его сообщник задержан.
— Мы, кстати, установили имя убийцы Полозовой, — продолжил генерал, — это гражданин Литвы Гедрюс Скружде… У нас сотрудник один знает литовский, и он очень смеялся, потому что эти имя и фамилия переводятся на русский как Безмятежный Муравей. Но потом мы связались с Интерполом и узнали, что этот литовец считается в Европе неуловимым киллером. То есть все знают, что он киллер, а поймать за руку…
— Никакой он не муравей, — произнес Игорь. — И не литовец, настоящее его имя — Олег Пономаренко. Я его взял лет десять назад, за угрозу убийством и размахивание пистолетом в ночном клубе «Колорадский папа»… Его дедушка был известным деятелем в советские времена, да и отец служил в Министерстве иностранных дел… Дедушка на последнем дыхании звонил в главк, потом мне и умолял простить внука… Я отказал, потом его отец начал меня доставать, просил отпустить мальчика, хотя бы из уважения к заслугам дедушки, который так много полезного сделал для нашей родины… Да и главк меня прессовал… Так что пришлось… Хотя мне и в самом деле было жалко парня — не хотелось ему жизнь ломать. Кто же знал, что так получится?
— Сейчас вас отвезут домой или куда прикажете. Можем встретиться и обговорить ваше ближайшее будущее: надеюсь, вы не передумали переходить к нам.
— Не передумал. Но сегодня я занят: я хочу все-таки приобрести автомобиль — тем более что так удачно оказался возле автосалона.
Эпилог
Лена и Славик брели по грунтовке, держась за руки. Дорога вела их по высокому берегу реки, сверкающей от солнечных бликов.
Лена шла, декламируя стихотворение:
Громко квакала лягушка На вечернюю зарю; Приходи ко мне, подружка, Я тебя боготворю. Только перейди дорогу, Мы с тобой развеем грусть, А не то клянусь, ей-богу, Я в болоте утоплюсь!— А я все думаю, — вздохнул Славик, — почему здесь все лягушки зеленые, как огурцы на грядках, а у нас — коричневые.
Лена не ответила, потому что увидела Игоря. И теперь смотрела вниз, пряча улыбку. Потом уже подняла счастливое лицо.
— Привет, — сказал ей Гончаров так просто, словно они расстались вчера.
После чего протянул руку мальчику:
— Меня Игорь зовут.
Ребенок тоже протянул руку и ответил:
— А я Славик. А мы смотрим — белый «Рендж Ровер» у забора бабушки Оли остановился. Ну, думаем, кто это может быть? Это ваша машина?
— Моя, я сегодня ее купил, чтобы к вам побыстрее добраться.
