Русский вечер в Ницце - Екатерина Барсова
– Она… ее… нет больше. Ее выкупили.
Инга не удержалась и, размахнувшись, влепила Кате пощечину.
– Ты соображаешь, что ты наделала? Это была фамильная драгоценность. Память о бабушке. Ты могла бы попросить у меня денег, и я бы тебе дала. Ведь ты была моей лучшей, самой близкой подругой!
– Мне было неудобно просить.
– А воровать удобно? Где мои сережки, письма, открытки, статуэтка?
– Сережек тоже нет… Статуэтка случайно разбилась… Письма и открытки – у меня.
– Зачем они-то тебе понадобились? Тоже заложить хотела? Или продать?
– Я представляла, что они написаны мне, что это меня поздравляет дирекция Гранд-опера.
Инга с сожалением посмотрела на плачущую подругу, у которой точно поехала крыша, если она оказалась способна на такое.
– Прости меня, а? – Катя подняла на Ингу покрасневшие глаза. – Знаешь, а я ведь скоро отсюда уеду. Женька нашел какую-то бабу и подает на развод. Придется разменивать квартиру.
Инга молчала. Потом поднялась со стула.
– Ладно, я пойду. Отдай мне мои открытки и письма.
– Да, да. Сейчас.
– И ключи.
Катя суетливо вскочила с дивана и кинулась в другую комнату. Через пару секунд вернулась с пакетом.
– Вот. Возьми. Ключи тоже там.
Инга взяла пакет. Повернулась.
– Инга…
– Что?
– Прост-и-и меня! – зарыдала Катя.
Инга промолчала. Да и нечего было говорить. Что она могла сказать Кате?
Еще одна страница жизни была перевернута. Сколько лет она знала Катю? И все рухнуло в одно мгновение. Неужели она не выручила бы подругу? Кате стоило только обратиться к ней…
Инга подумала, что надо позвонить Вале – извиниться перед ней. И хорошо бы снова взять ее на работу, а то без нее трудно. Если, конечно, женщина согласится…
Глава шестнадцатая
Зарубина приехала на работу, опоздав на пятнадцать минут. Она думала, что Баринов устроит ей выволочку, но шеф промолчал.
– Что-то вы сегодня тихий… – удивилась Анна.
– А тебе нужен разнос по полной?
– Упаси боже! Я просто так сказала.
– Что будем делать дальше?
– Ну… я не знаю.
– Зарубина! Если я тебя спрашиваю, будь добра, напряги свои мозговые извилины, если они у тебя есть. А всякие там «не знаю» оставь для детского сада.
Анна даже не обиделась, как было бы в другое время. Она понимала, что нервы у шефа ходят ходуном.
– Помните, я вам говорила, что в записной книжке Клепихо есть запись: «Надо позвонить Б. Могут быть проблемы». Возможно, Б. – это Бракшните. Но доказать это мы пока не можем. Я предлагаю связаться с матерью Матросовой и еще раз поговорить с ней. Может, она что-нибудь упустила?
– Вот и поезжай к матери Матросовой, – хмуро бросил Баринов.
– Я вам позвоню.
Мать Матросовой снова встретила Анну вопросом.
– Вы нашли убийцу моей дочери?
– Пока нет. Но следствие активно работает.
Женщина молча отвернулась к окну.
– Марина Николаевна, я хотела расспросить вас о Лене. О круге ее друзей.
Матросова пожала плечами.
– Я все вам уже сказала в прошлый раз. У нее была единственная подруга Вера Постникова. Вы беседовали с ней?
– Да.
– А больше мне нечего добавить. Других подруг я не знаю.
– Марина Николаевна, согласитесь, это странно, что у Лены практически нет ни подруг, ни знакомых. В ее-то возрасте.
Женщина вздохнула.
– Три года назад Лена потеряла любимую подругу. Ее звали Маша Леонова. Лена дружила с ней с детских лет. Девочка так переживала! Говорила, что если у нее родится девочка, то обязательно назовет ее Машей. Как-то я зашла к Лене в комнату. А она сидит и пишет крупными буквами на листке: Маша Леонова. Маша Леонова. Маша Л. Маша Л.
У Анны была хорошая память. И она тут же вспомнила, что одного из адресатов Инги Мартинсоне звали Маша Л. Значит, Лена Матросова действительно переписывалась с балериной. А подписывалась инициалами умершей подруги.
Несчастная мать явно готова была заплакать, но крепилась изо всех сил.
– Спасибо за информацию, – тихо сказала ей Анна. – Я пойду.
Марина Николаевна только кивнула и проводила следователя до входной двери.
⁂Инга подошла к окну. Небо уже стало почти темным. Только наверху осталась узкая полоска светло-синего цвета. Но еще мгновение – и она сольется с темнотой.
Бракшните! Инга боялась признаться себе, что не хочет знать правды. Она боялась, что Валдис окажется убийцей. Убийцей, который пишет ей письма под странным псевдонимом Жиzel. Он сказал, что благодаря знакомству с ней стал интересоваться балетом…
Инга передернула плечами. Не хотелось даже думать об этом! О том, что он мог… Лену…
При одном только упоминании его имени у нее возникало чувство страха, и ее охватывала дрожь.
Он ведь мог заплатить Матросовой, а потом убрать ее. Но главное: он, кажется, возненавидел Ингу. За то, что она отказывается от встреч с ним, не хочет его видеть.
Его невиновность в любой момент могла оказаться виновностью. И наоборот. Все было слишком зыбким. Неустойчивым.
Следователи так и не сказали ничего определенного. Ни да, ни нет. А что говорит голос ее сердца? Или он молчит?
Инга подошла к портрету отца.
«Папа! Мне сейчас очень плохо! Я не могу никому верить. С Андреем наши отношения становятся все хуже и хуже. Он не может простить мне того, что я хотела сойтись поближе с нашей сестрой. Потому что в результате завертелась страшная история. И ее убили…»
Раздался знакомый звук – пришла электронная почта.
Инга подобралась. Она знала, КТО ЭТО.
Так и есть. Она не ошиблась. Жиzel!
Привет, Инга! Ты еще жива? Уже трясешься от страха? Маленькая и жалкая балеринка, у которой нет даже настоящего таланта. Ты живешь под прикрытием имени своего отца! Без него ты – ничто! Ты виновата во всем. Виновата в смерти своей сестры. Хочешь увидеть ее последнюю фотографию? Хочешь?
СКОРО НА ЕЕ МЕСТЕ
